Кнут Гамсун - Бенони (пер. Ганзен)

Свенъ Дозорный, хоть и съ ворчаніемъ, но ушелъ.

Очутившись за порогомъ съ деньгами въ рукахъ и съ отчаяніемъ въ душѣ, онъ завернулъ въ винный погребокъ и хватилъ стаканчикъ-другой. Почувствовавъ себя послѣ того опять сильнымъ и храбрымъ, онъ пошелъ въ людскую и поднялъ тамъ кутерьму, переругался съ работниками, забрался къ двумъ старикамъ призрѣваемымъ, которые оба лежали въ постеляхъ, не двигаясь, и только ѣли да повременамъ перекидывались словечкомъ, словно и впрямь люди.

— Эй, вы, вставайте! Идите дрова таскать! — крикнулъ имъ Свенъ. — Я покончилъ.

— Покончилъ, — повторилъ Фредрикъ Менза.

— Молчать! — заоралъ на него Свенъ Дозорный. — Встанешь ты? Или опять бѣдняжкѣ Элленъ самой таскать дрова?

Фредрикъ Менза, вся борода котораго была покрыта крошками отъ пищи и слюной, словно задумался о чемъ-то серьезно и лежалъ, мигая глазами, а немного погодя сказалъ:- Три мили до Фунтуса.

— Ха-ха! — засмѣялся Монсъ, лежа на своей кровати.

Бѣдняга, и у него были свои радости! Ему, пожалуй, чудилось, что стѣна презабавно уходитъ вверхъ подъ самую крышу…

Свенъ Дозорный вернулся назадъ въ людскую, напѣвая и хвастаясь своими намѣреніями:- Не буду я сушить этой перины; ни во вѣки вѣковъ! Знаете, что я буду дѣлать? Нѣтъ, гдѣ вамъ знать! Вы совсѣмъ какъ звѣрье тутъ. Я буду пѣть! Идите всѣ сюда, я буду пѣть!

Въ людскую набралось много народа. Свенъ Дозорный не побоялся отвлечь ихъ отъ работы, даромъ что были будни. Пришли и Брамапутра, и Элленъ Горничная, и сама мельничиха не могла удержаться, чтобы не заглянуть въ людскую. Она ходила въ лавку за съѣстнымъ и привела съ собой сынишку, шестилѣтняго мальчугана съ нѣжнымъ ротикомъ. Свенъ Дозорный щедро одарилъ его, далъ цѣлый четвертакъ, и погладилъ по головкѣ.

— Ну, весело тебѣ тутъ? — спросила мать.

Да, да! Мальчику было очень весело. Когда другіе заплясали, онъ тоже отыскалъ себѣ мѣстечко, гдѣ повертѣться, и чувствовалъ себя бариномъ.

Свенъ Дозорный запѣлъ пѣсню:- Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя! Но онъ, впрямь, должно быть, рехнулся: его пѣсня звучала угрозой; онъ пѣлъ ее по извѣстному адресу, да еще порой указывалъ кулакомъ на господскій домъ.

Свенъ Дозорный пѣлъ:

Но тутъ Свенъ вдругъ почувствовалъ отсутствіе хора и прервалъ пѣсню:- Стой! Тутъ вы всѣ должны подхватывать: Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя! А вы только пляшете. Настоящее звѣрье!

Отъ Макка прибѣжалъ запыхавшійся гонецъ позвать въ контору старшаго работника. Всѣ разомъ притихли и стали одинъ по одному тихонько выбираться изъ людской. Свенъ Дозордый уже не въ силахъ былъ расшевелить ихъ. Мельничиха послала къ нему своего мальчугана — проститься хорошенько и поблагодарить еще разъ за четвертакъ. Свенъ задержалъ маленькую ручонку въ своей и сказалъ:- Рука-то словно у Элленъ, вотъ диво!

Затѣмъ вызвали самого Свена Дозорнаго. Онъ вышелъ съ тяжелымъ предчувствіемъ… Но оказалось, что вызвалъ его Бенони. Онъ пришелъ поговорить со Свеномъ.

— У меня дѣльце къ тебѣ,- сказалъ Бенони, чтобы начать съ чего-нибудь. — Не хочешь ли и ты ѣхать съ неводомъ?

— Не знаю… Да, хочу. Съ неводомъ?

Но они скоро перевели разговоръ на другое, на то, что у каждаго лежало на душѣ. Бенони съ угрожающимъ видомъ мотнулъ головой и сказалъ, что собирается къ Макку въ контору.

— А я ужъ былъ тамъ и отдѣлалъ его.

— Онъ подло поступилъ со мной, — продолжалъ Бенони.

— А со мной-то? Элленъ пропала!

— Почему такъ?

— Онъ вчера опять звалъ ее мыть его.

Бенони покрутилъ головой, — ничего, дескать, не подѣлаешь.

— Но вѣдь мы съ Элленъ уже поладили, — сказалъ Свенъ.

Бенони отвѣтилъ:- Не выдадутъ ея за тебя до поры, до времени, — ты самъ понимаешь?

Свенъ Дозорный зловѣще сверкнулъ глазами.

— Такой ужъ здѣсь порядокъ, — продолжалъ Бенони. — Одна смѣняетъ другую. Только Брамапутра все держится…

Старшій работникъ вернулся отъ Макка и сообщилъ, что Свену Дозорному велѣно уходить со двора.

— Уходить…? Какъ..?

— Такъ приказано. Я приставленъ соблюдать порядокъ и ничего не могу тутъ подѣлать.

Свенъ Дозорный, видно, разсчитывалъ все-таки какъ-нибудь уладить дѣло ради Элленъ; но теперь понялъ, что ему приходится убираться, и сильно упалъ духомъ.

Бенони вступился:- Ступай и скажи, что Свенъ Дозорный побудетъ здѣсь со мной.

— Ну, хорошо, — отозвался работяикъ.

— Такъ и передай ему, Макку Сирилундскому, отъ Бенони Гартвигсена!

Работникъ пошелъ. А эти двое остались, гордясь своей побѣдой. Но скоро Свенъ Дозорный опять упалъ духомъ при мысли о томъ, что ему надо уходить изъ Сирилунда.

— Теперь у меня нѣтъ ничего за душой, кромѣ этого вотъ алмаза. И тѣмъ нечего рѣзать, — стеколъ нѣтъ.

Пока они стояли тутъ и разговаривали, съ крыльца лавки спустился самъ Маккъ и пошелъ прямо на нихъ. Шелъ онъ своимъ обычнымъ ровнымъ шагомъ. Когда онъ приблизился къ нимъ, оба сняли шапки и поклонились.

— Что это за гонцовъ ты ко мнѣ посылаешь? — спросилъ Маккъ.

— Гонцовъ? О, это я такъ сказалъ… — отвѣтилъ Бенони, сбитый съ позиціи.

— А ты все еще тутъ? — спросилъ Маккъ другого.

Свенъ Дозорный промолчалъ.

Зато Бенони успѣлъ за эти двѣ-три минуты оправиться. Онъ выпрямился: развѣ онъ не совладѣлецъ Сирилунда, и развѣ передъ нимъ не разорившійся человѣкъ, не мошенникъ?

— А вы что тутъ допрашиваете насъ? — спросилъ онъ, глядя на Макка въ упоръ.

Оба весьма недружелюбно смѣрили другъ друга глазами, но Бенони все-таки оказался только ученикомъ. Маккъ вынулъ свой тонкій платокъ, слегка высморкался и повернулся опять къ Свену Дозорному.

— Тебѣ развѣ не оказано, чтобы ты уходилъ отсюда?

Свенъ Дозорный покорился.

— Ступай прямо домой ко мнѣ! — крикнулъ ему Бенони. — Вотъ ключъ. Тебѣ я могу довѣрить все свое добро. Ступай себѣ и дождись меня. Мнѣ еще надо поговорить съ этимъ человѣкомъ.

«Съ этимъ человѣкомъ»! Это о Маккѣ-то Сирилундскомъ?!

Они прошли въ контору. Маккъ опять пустилъ въ ходъ свой носовой платокъ и сказалъ:- Ну?

— У меня дѣло небольшое, — отвѣтилъ Бенони, — насчетъ денегъ.

— Что такое насчетъ денегъ?

— Вы меня надули.

Маккъ молчалъ съ снисходительнымъ видомъ.

— Я устроилъ, что закладную засвидѣтельствоваля. Вы не думали, что меня хватитъ на это?

Маккъ улыбнулся:- Я все зналъ.

— Вашъ братъ въ Розенгорѣ хозяинъ всему. Вы у него въ карманѣ со всѣми вашими потрохами… Не угодно ли!.. — Бенони выложилъ на конторку закладную и тыкалъ въ нее пальцемъ.

— Въ чемъ же дѣло? — спросилъ Маккъ. — Ты хочешь взять свой вкладъ изъ оборота?

— Взять свой вкладъ? Откуда вы мнѣ возьмете его? Сапоги на васъ и тѣ не ваши. Двадцать три тысячи! Вашъ братъ далъ восемнадцать, да я пять, выходитъ двадцать три. Вы меня разорили; я теперь почти такой же голышъ, какъ вы сами.

Маккъ отвѣтилъ:- Во-первыхъ, это лишь молодой помощникъ судьи внесъ все это въ твою закладную…

— Онъ по закону заступалъ судью.

— Положимъ. Но самъ судья никогда бы не внесъ всѣхъ этихъ глупостей насчетъ моего брата. Это все однѣ формальности, понимаешь? Какъ вообще бываетъ между братьями… На самомъ дѣлѣ скорѣе я поддерживалъ моего брата, чѣмъ онъ меня, — напримѣръ, когда онъ расширилъ свой заводъ для выдѣлки рыбьяго клея.

— Да, да, оба вы, какъ видно, одного поля ягоды, банкроты! Но мнѣ-то отъ этого не легче.

— Во-вторыхъ, — съ непоколебимымъ величіемъ продолжалъ Маккъ, — я тебѣ долженъ не пять тысячъ. У насъ съ тобой особые счеты.

— Вы это про четыре сотни за ваши сокровища? А на что мнѣ ихъ теперь? Розу съ адвокатомъ уже огласили въ церкви; свадьба двѣнадцатаго.

— Не знаю хорошенько; мнѣ не удалось поговорить съ Розою. Но очень можетъ быть, что ты самъ тутъ не безъ вины. Это засвидѣтельствованіе закладной у меня за спиною не особенно располагало меня хлопотать за тебя.

— Ну и что-жъ? — воскликнулъ Бенони съ раздраженіемъ. — Богъ съ ней, съ Розой! Не стану я клянчить ея милостей. Но ужъ что касается этихъ вашихъ штукъ, то Роза слишкомъ хороша, чтобы быть вашей крестницей. Да. И я напишу ей письмо, чтобы она больше ни ногой къ вамъ. У насъ съ вами особые четы? Не хочу я имѣть съ вами никакихъ счетовъ. Я постараюсь расквитаться съ вами за ваши сокровища при первомъ же случаѣ. И тогда подавайте мнѣ мои пять тысячъ.