— В остальном все нормально. Толик и Нина уехали в Воронеж. Вроде бы обмен намечается.
— А им-то зачем? Тирасполь — не Бендеры, тут спокойно, притом Толику еще служить года два или три.
Они сидели на кухне. Оксана поставила чайник, сделала мужу легкий завтрак.
— Силин говорит, что выслуга есть, а жить в Молдавии не хочет. У него в Воронеже родственники. Да и Нина оттуда родом.
— Давно уехали?
— Да нет, вот третий день.
— Как ты с этой оравой справляешься?
— А мне нравится, подумаешь — пятеро, так они мне очень помогают, особенно девочки и Андрейка.
— Он в гараж ходил?
— Ходил, раза два за картофелем, луком, а что?.. Ты думаешь?! — Глаза Оксаны округлились.
— Да нет! К тому, о чем ты думаешь, он не прикоснется. Там было другое. Ладно, я потом разберусь. А на работе как?
— Я взяла отпуск за свой счет, теперь никто никого не держит. Ездила в Одессу: Ефим Исаакович в Израиль собрался, говорит: вези монеты, — деньги-то туда не возьмешь.
— А золото? Там же все проверяется?
— И я ему об этом сказала, а он, понимая, что я-то никому не скажу, взял гвоздь и, держа в руках, говорит: «Так металл есть металл, прибор реагирует на металлические предметы, у нас описывают все, что мы кладем в багаж, но безвыходного положения не бывает».
— Понятно, но золотые гвозди — это тоже до поры до времени. И сколько ты ему отвезла?
— Пока десять.
— И много ли дает?
— Как сказать, но жить можно теперь до весны.
— Хорошо, я все же сегодня пойду на работу, узнаю, что к чему, а насчет Андрейки пока — молчок. Я его найду. Как насчет прав?
— Каких прав?
— Ты же должна получить права.
— Иван, ты, наверно, вообще... Я их еще осенью получила, сам Чеботарь вручил.
Исаев рассказал о встрече с Чеботарем.
— Значит, все же ищут, то-то я в Бендерах заметила: вокруг нашего дома два типа все шастали. Тревожно стало, и уехали сюда. Ты поосторожней.
— Ты что, Оксана? Да я еще кого хочешь в бараний рог скручу, — и он встал и, нежно обняв жену, поцеловал.
— Тихо ты, дети услышат.
— Что же нам теперь и любить нельзя, ведь я, почитай, десять дней не был.
— Все «льзя», только не теперь и не в это время, вот скоро Варваре и Егорке в школу идти.
— А наш Егор как, а Оксана?
— Егор, вроде бы стал говорить почти нормально. Иногда говорит, говорит и остановится, вроде бы, как поперхнется. Иногда немного заикается. А Оксана — хозяйка, они с Варварой мне на кухне встать не дают. А второй Егорка — совсем мужчина, на девок посматривает.
— Конечно, он же кавалер. Я в шестнадцать лет всю Россию проехал.
— Ты лучше этого не вспоминай, если бы ты тогда не сбежал от нас, все было бы по-другому.
— Как это «сбежал»?
— Да так, сбежал и все, я может тогда, со злости, и замуж вышла. Такому парню жизнь испортила. Марина по нем убивалась.
— Ладно тебе, вспомнила о чем, — Иван снова обнял жену и усадил к себе на колени.
— А знаешь что, Ваня, мне тоже нужно в Бендеры съездить. Давай накормим детей,отправим в школу. Егорка с Оксаной останутся дома, а мы поедем к себе на квартиру и вспомним молодость. Давно у нас этого не было, я и сама измучилась. Жизнь-то уходит.
— Я согласен. Только они пусть никому дверь не открывают. Ну, давай хоть поцелуемся, соскучился я по тебе.
Минут пять целовались.
— Слушай, Ваня, а что же я тебя не расспрашиваю, как, что, навалилась со своими проблемами.
— Рассказывать-то нечего. Обратно ехал через Москву. Был у Кузнецовых, разговаривал с Поповым.
— Александром Васильевичем? И как он, все так же?
— Я-то его не видел, говорил по телефону, по голосу, вроде бы, постарел, но говорил бодро. А Кузнецова внуками завалили, жена его умерла, он сам весь белый стал. О какой-то измене хотел мне рассказать, а потом не стал. В Саратове я жить бы не хотел. Квартиру посмотрел: она не в самом Саратове, а в Энгельсе, рядом Волга, но все остальное очень плохо, лучше уж в Молдавии, чем в Саратове. О встрече в Волгограде Иван промолчал. Первый раз он утаил от Оксаны, хотя, может, и надо было рассказать.
Пропищало семь часов. Вышел Егор, старший сын Силиных, поздоровался, зашел в ванную, долго плескался.
— Егорушка, подними Вареньку, и идите кушать, — сказала Оксана.
Начинался новый день.
Глава тридцать седьмая
Исаева волновало не только то, что его искали, сколько то, что могло за этим последовать. И он, стараясь не расстроить Оксану, незаметно взял ключи от гаража.
Сейчас была реальная угроза! Притом какая! Уезжая, он хотя и перепрятал самородок, но все, же в гараже. А пистолеты? Если Андрей взял оба, тогда совсем другое дело. А если один или не брал вообще? Поэтому первое, что хотел сделать Иван, это незаметно сходить в гараж. Если он появится на работе, — все, элемент скрытности пропадет. Но все, же жизнь, любовь, страсть перебороли все. И Оксана с Иваном, оставшись одни в своей квартире, уютной, хорошо обставленной, словно провалились в сладострастную истому половой близости и, зайдя в квартиру около десяти утра, очнулись около двух часов дня.
— Ваня, а Ваня, а сколько времени-то?
— А я откуда знаю, рано еще.
— Где же рано, посмотри, сколько большие часы показывают!
— Не может быть! Вот это да! Неужели сейчас два часа?!
— Уже и перерыв прошел, вот это разыгрались на старости лет.
— А что, Оксана, если ты забеременеешь?
— В сорок лет-то? Не смеши людей! Да и зачем нам, считай, уже трое!
— Все это так, а и не так, наши, да еще пока не наши. Ладно, давай, разбежались, встречаемся тут, — отсюда поедем в Тирасполь.
Иван пошел в сторону училища, незаметно поглядывая по сторонам, потом, резко изменив направление, спустился к Днестру и, уже вдоль реки, ускоренным шагом пошел к гаражам. Он знал укромное местечко, где можно было проникнуть в гаражи, минуя проходную. По узкому грязному проходу прошел между гаражами и выглянул на первую улицу. Никого. Быстро прошел по пожарному проходу на следующую улицу и повернул влево. «Молодец, Оксана, в отличном месте гараж купила, — подумал Иван, — если бы еще не железный, а кирпичный». И на этой улице не души. Иван подошел к своему гаражу. Внешне — все нормально. Отомкнул, зашел, закрылся на защелку, включил свет. Все на месте. Открыл дверку машины, поднял переднее сиденье, — пистолетов не было.
«Может, Андрейка перепрятал?» Бегло осмотрел все — нет. Спустился вниз, в подвал, включил свет, отодвинул бочку, поднял плиту, копнул песок — ничего, глубже — ничего.
«Вот идиот, я же перепрятал его!» — вспомнил он и вернул все на место. Подошел к слесарному столу, выдвинул верхний ящик, запустил в нишу руку. «Тут он, родимый, пусть пока здесь и побудет, вряд ли кто догадается, что за выдвинутым ящиком, сзади стола, есть маленький кармашек, прямо как специально для этого небольшого пакетика».
Все повыключив, закрыл гараж и так же незаметно ушел. Подошел к школе, где учился Андрейка. Была перемена, и во дворе было много детей.
— Ваня..., Ярощук! — позвал Исаев высокого рыжего парня, стоящего с двумя другими мальчишками поменьше ростом.
— Здрасте, — сказал мальчик, подходя.
— Ты меня знаешь?
— Еще бы, конечно!
— Тогда помоги мне найти Андрея.
— Его в школе нет.
— Но ты-то знаешь, где он. Я бы хотел его видеть. Мы с матерью очень волнуемся.
— В школу он не придет, но с ним все в порядке, он вернется дня через два, не переживайте.
— То, что он задумал, неверно, передай, что мы будем ждать его тут, в Бендерах до пяти вечера, потом уедем в Тирасполь, там ждут дети.
— Дядя Ваня, он не придет, его, в Бендерах нет, больше я вам ничего не скажу.
Зазвенел звонок. Ярощук спокойно пошел к двери школы.
Немного успокоившись, но все, же с тревогой в душе, Исаев пошел в училище.
— Вас давно разыскивает директор, — сказал Ивану первый попавшийся преподаватель.
— Иван Егорович, вот, читайте, — подал директор большой лист бумаги. Прочитав текст, Исаев был предельно возмущен.
— Сдать оружие?! Притом полиции! Это значит, что на следующий день из него начнут стрелять! У меня же тридцать семь единиц! Это винтовки «СМ-2», «Уралы», «МЦ», пистолеты Морголина! Целый арсенал оружия!
— У меня документ. Это приказ, вот еще один. Пока вы ездили, меня чуть не арестовали за невыполнение распоряжения!
На столе директора зазвонил телефон.
«Да, у меня, вот рядом стоит... Пожалуйста», — директор передал трубку Ивану.
«Слушаю, Исаев». — «Нашу кодограмму читали?» — «У меня в руках, но прочитать еще не успел». — «Короче, оружие надо сдать. Это распоряжение по всему Союзу». — «Но это же предательство, голое, неприкрытое! Кто такой приказ отдал?!» — «Не нам судить, выполняйте!»
Звонили из военкомата. Иван передал трубку директору, пробежал глазами кодограмму и, сев на рядом стоящий стул, упавшим голосом сказал:
