Звонили из военкомата. Иван передал трубку директору, пробежал глазами кодограмму и, сев на рядом стоящий стул, упавшим голосом сказал:
— В условиях Молдавии — это война, и она начнется, не сегодня, так завтра, попомните мое слово!
— Но это еще не все, — сказал директор, будто не услышав реплики Исаева, — согласно этому, же приказу, преподавание НВП отменяется, и военных руководителей предложено уволить.
— Да, такого предательства наверно никогда не знала Россия, — сказал Иван и вышел.
* * *
Так в квартире Силиных поселились два Егора, две Оксаны, один Иван, один Анатолий, одна Нина и одна Варвара.
Дети Силиных отличались не только по возрасту. Они были и воспитаны по-другому. А может, склад характера у них был иной. Егор был малоразговорчив, спокоен и рассудителен, а Варвара внешне казалась совершенно неприспособленной к современной жизни, хотя ей было уже четырнадцать лет. Егор Силин оканчивал школу и через год должен был идти в армию.
Совсем другими были Андрей и Оксана. Андрей — обыкновенный мальчуган, выращенный улицей, но с очень впечатлительной душой, иногда он был чрезмерно эмоционален. Оксана — хозяйка. Она так и ходит за своей новой мамой, стараясь помочь ей по дому. Что удивительно, она обожала Оксану, и та, почувствовав это, стала больше уделять ей внимания.
— Не балуй девочку! Нельзя так, — говорил Иван, — пусть растет, как все!
— Что ты понимаешь! Она привязалась ко мне, это же очень хорошо, только лаской и можно залечить ее раны.
— А как же Андрейка?
— Андрейка пока меня сторонится, вот ты уделяй ему больше внимания, а не только Егорке.
— Оксана, ты знаешь, я не хотел тебе говорить, но наш Егор меня пугает все больше и больше.
— Чем же? Говорит он почти нормально, даже быстро. Все становится на свои места. А иногда он так орет, что у меня уши закладывает!
— Да нет, он мне свои сны рассказывает, — один страшнее другого. То про какой-то сверкающий шар, то еще что.
— Так ты же ему сказки гутаришь, вот он и фантазирует.
— Ну да, «фантазирует», он такое рассказывает, что у меня мурашки по коже ползают. Ладно, про шар, а про тайгу, Саяны!
— Да о чем ты говоришь?
— Откуда он знает про избушку, про те места и такие подробности?!
— Ты же ему и рассказывал.
— Я? Ничего я не рассказывал, да такого и не было! Вот, буквально вчера, он такое наплел!
— И чего же он наплел? — улыбаясь, полушутливо спросила Оксана.
— Зря улыбаешься! Он рассказал про какую-то светло-зеленую машину, которая ползет по тайге, что у нее антенны во все стороны торчат, гусеницы серебряные.
— Ну конечно, фантазия, это даже хорошо, что у него живое воображение.
— Да ты послушай! Он говорит, что оттуда вышли высокие два старика, один — полный, а второй — худой. С ними женщина с родинкой возле правого глаза и мальчик!
— Ну и что же?
— Как что?! Это же Виктор с Яковом, а с ними Людмила с сыном, у нее родинка!
— Ты брось придумывать! А то так, действительно, можно чокнуться! Виктор, Яков, Людмила, — он их в глаза не видел!
— Да-да, чокнешься! А перед этим он про мостик, который я сам и строил, рассказывал. А про Волчье логово, про золотой камень! Тоже придумал?!
— Как, золотой?!
— А вот так самородок-то отец мой там и нашел. Только место потом забыл. А Егорка даже расщелину мне описал. Он там был, не могло такое присниться!
— Ну, вот что, Ванечка, я тебе запрещаю рассказывать Егору такие сказки, еще чего не хватало! «Был там». И как это он был? Ты в своем уме?!
— «Как», «как»! Тогда откуда он знает про подземелье?
— Какое еще подземелье?
— Я тебе рассказывал про избушку, но многие подробности упускал, думал: неважно. Так вот отец мой, когда прятался, вырыл под избушкой что-то наподобие подвала. Потом стал называть его подземельем. Там он хранил козье молоко, картофель и шкатулку, в которой лежали бумаги. Ты, кстати, те бумаги графов Чубаровых куда девала?
— Никуда не девала, они в гараже, в отдельном чемоданчике и лежат.
— Их надо забрать, мало ли что может статься. Так вот мне отец это подземелье сразу показал. Сказал, что спрятал туда дневник какой-то, и он пропал. Так вот Егорка про это подземелье рассказывал, да такое...
— Ну, знаешь, хватит, а то и мне страшно стало. Сейчас надо больше про Андрейку думать. Куда девался? Совсем малец еще!
— Я же говорил тебе, что скоро появится, мне его друзья в школе сказали. А вот насчет Егорки надо, действительно, подумать. Мне это покоя не дает. Никак додуматься не могу.
— Да ладно, не рассказывай ему больше о Саянах, он и забудет. А может, наоборот, надо о чем-то другом ему рассказать. Ты же можешь, вот и пофантазируй, — И Оксана нежно обняла мужа.
Глава тридцать восьмая
И действительно, через три дня Андрей появился. Рано утром, когда было еще темно, и только Иван, привыкший к ранним побудкам, включив на кухне свет, читал тревожные статьи и заметки в молдавских газетах, во входную дверь легонько постучали.
Исаев, посмотрев в глазок, увидел Андрея, стоявшего в мокрой от дождя куртке. Впустил, раздел, усадил за стол, налил чаю, дал хлеба с кусочком колбасы.
— Ну? — спросил шепотом, когда Андрей, согревшись, перестал дрожать.
— Все сделано, — как-то безразлично сказал мальчик.
— Что «сделано»? Где пистолеты?
— Пистолеты в надежном месте, а я свою задачу выполнил. Хочу спать, отец, когда-нибудь расскажу.
Андрей так обычно и естественно произнес слово «отец», что Иван вначале и не понял его смысла, но потом грудь его наполнилась такой неудержимой радостью, что он обнял мокрую голову ребенка и стал целовать мальчика. Но потом, став опять немного грубовато-суровым, сказал:
— Мы же договорились: без меня ничего не делать! Ты же слово давал! Это, знаешь, как называется?! Ты знаешь, как Оксана Ивановна переживала?
— Я же ей записку оставил. И потом, если бы я этого не сделал, то всю жизнь проклинал бы себя за трусость! Нет, батя, все сделано правильно.
Через каких-то десять минут Андрей уже спал крепким мальчишеским сном.
«Неужели он кого-то убил? — подумал Иван, глядя, как Андрей, по сути, еще совсем ребенок, свернувшись калачиком, спал на правом боку, подложив под голову обе ладони, — а может это только плод его детской фантазии?»
А события в республике происходили одно страшнее другого. У села Варница молдавские экстремисты обманным путем арестовали дежуривших на блокпосту пятерых человек и забили до смерти гражданских людей, среди которых был один старик. Делали это в помещении сельского совета и в присутствии председателя.
Убийства стали настолько закономерными, что газеты просто писали, что сегодня убито — столько-то, ранено — столько-то. Будто сводки минувших боев.
Но это было только начало. После того, как в городе Каушаны произошла крупная драка его жителей с румынами, грабившими, в буквальном смысле, магазины, начались трагические события.
Появившиеся откуда-то старые наши БТР-57 с румынскими солдатами на борту стали стрелять из пулеметов по окнам первых и вторых этажей жилых домов. Погибших в этот день нельзя было сосчитать. На крышах и чердаках девятиэтажек появились снайперы.
При таком попустительстве местных властей начиналась война. Самым парадоксальным было то, что в Бендерах стояло несколько воинских частей. В крепости — ракетная бригада и понтонный полк, возле автовокзала — десантно-штурмовой и химический батальоны, на Варнице — батальон связи, а рядом, в селе Парканы — инженерно-саперный батальон.
Руководство молдавских экстремистов вначале несколько раз провоцировало на стычки именно военных, но командование воинских частей получило однозначный приказ: в конфликт не вступать. Тогда молдаване стали охотиться за военными и членами их семей, произошло подряд несколько убийств.
Военные перевели свои семьи в части, даже организовали там школы. Но издевательства продолжались. Молдаване стали систематически обстреливать места дислокации частей. Однажды мина попала в строй солдат, шедших на обед. Двадцать шесть трупов и почти сорок раненых. А военным приказ: не стрелять! И тут в Тирасполь приезжает А.В.Руцкой и на построении дивизии отдает приказ: на обстрелы отвечать! И записал это в книгу дежурного по части.
После первого же минного залпа со стороны села Варница, военные нанесли сокрушительный ответный удар. В результате, — поселка не стало. Обстрелы прекратились, но не надолго. Молдавские националисты готовились стереть с лица земли непокорные русскоязычные города: Бендеры и Тирасполь. В Кицканском лесу сосредоточилось огромное количество военной техники. Готовилось грандиозное побоище. Понимая, что у русских ничего нет (хотя рядом стоят мощные воинские соединения!), молдаване предвкушали радость скорой победы.
