Как и многие достойные люди до него, Сигсби не на шутку разозлился на слабоумие, с каким вела себя его память. Ну с какой такой стати она взяла да подсунула ему разных там Малкэхи и Гаррити, да еще и Мэрфи в придачу? Ведь он же просил сообщить про Галлахера! Сколько времени пропало впустую!
Однако еще не поздно. Он сейчас же снова отправится в Нью-Йорк и возобновит поиски. К тому же судьба подкидывает ему замечательный предлог для поездки. Когда у хладнокровного, ясномыслящего человека крадут жемчужное ожерелье, он непременно должен с первым же поездом ехать в Нью-Йорк и изложить факты в полицейском управлении.
– Все очень даже неплохо, – поведал Уоддингтон своей бессмертной душе и на деревянных ногах, но с легким сердцем, заковылял к будуару.
Когда он открыл дверь, до ушей его донеслись голоса, оборвавшиеся при его появлении. Миссис Уоддингтон раздраженно оглянулась на мужа.
– Где ты пропадал, хотела бы я знать?
К такому вопросу Сигсби был готов.
– Гулял. Такая, знаешь, долгая загородная прогулка. Я был потрясен, удивлен и огорошен этой кошмарной сценой. Дом буквально душил меня. Я отправился на долгую загородную прогулку. Только что вернулся. Нет, какая беда! Феррис утверждает, что в Брэнгмарли-Холле ничего такого ни за что бы не случилось!
Молли, с покрасневшими глазами и с мятежной складкой у губ, подала голос.
– А вот я не сомневаюсь, что этому есть объяснение!
– Фе! – произнесла миссис Уоддингтон.
– Есть! Я знаю!
– Тогда отчего же твой драгоценный Финч не соизволил его дать?
– Растерялся очень.
– Еще бы!
– Я уверена, произошла какая-то ошибка.
– Да, правильно, – вступил Уоддингтон и успокаивающе похлопал дочку по руке. – Все было подстроено.
– Пожалуйста, Сигсби, говори разумно.
– Я и говорю разумно.
– Это тебе так кажется. Но ни один человек, кроме слабоумных, не назовет твои слова разумными.
– Да? – Уоддингтон засунул большие пальцы в проймы жилета, чувствуя себя победителем. – Так вот, позволь тебе сообщить, девица эта попросту разыграла сцену. Чтобы одурачить тебя и чтобы все подумали, что она – не она.
Миссис Уоддингтон страдальчески вздохнула.
– Ступай себе отсюда, Сигсби.
– Хорошенькое дело! Говорю тебе, девица эта – воровка. По-другому в дом она проникнуть не смогла, вот и пустила в ход этот затрепанный трюк. Она охотилась за свадебными подарками.
– Тогда почему же не стащила их?
– Но она – стащила! Стащила жемчужное ожерелье!
– Что?!
– Ты слышала. Она украла жемчужное ожерелье Молли.
– Чушь!
– Однако оно исчезло.
С сияющими глазами Молли вскочила со стула.
– Я так и думала! Значит, мой милый Джордж и правда ни в чем не виноват!
Очень немногим в цивилизованном обществе удавалось увидеть сбитую с толку тигрицу, но любой, смотрящий сейчас на миссис Уоддингтон, получил бы вполне наглядное представление, как эти тигрицы выглядят.
– Не верю!
– Да, но ожерелье исчезло! – повторил Сигсби. – Ты ведь не думаешь на кого-то из гостей? А? Хотя лично я ожидаю от лорда Ханстэнтона чего угодно. Конечно же, стащила ожерелье эта девица. В обморок она упала на стол с подарками, так? Закричала, что ей нужен воздух, и удрала, так? И никто ее после этого не видел, так? Если бы не моя загородная прогулка, я бы уж давно все раскусил.
– Сейчас же еду в Нью-Йорк, разыщу Джорджа и расскажу ему! – возбужденно дыша, заявила Молли.
– Ничего подобного! – отрубила, поднимаясь, миссис Уоддингтон.
– А я поеду в Нью-Йорк заявить в полицию, – проговорил Сигсби.
– Ни в коем случае. Я сама поеду в Нью-Йорк и заявлю в полицию. А вы с Молли сидите здесь.
– Но послушай…
– И хватит дискуссий! – Миссис Уоддингтон нажала на звонок. – А что до тебя, – повернулась она к Молли, – неужели ты вообразила, что я разрешу тебе навещать по ночам всяких ловеласов?
– Он не ловелас!
– Конечно, нет, – вмешался Сигсби. – Отличнейший молодой человек. Родом из Айдахо.
– Нет, подумай сама, мама! – горячилась Молли. – То, что рассказал папа, совершенно обеляет Джорджа! Да эта девушка с таким же успехом могла ворваться и заявить, что это папа бросил ее!
– Эй-эй! – заволновался Уоддингтон.
– Ей требовался лишь предлог проникнуть в дом.
– Возможно, в данном случае, – признала миссис Уоддингтон, – Джордж Финч не так уж и виноват. Но что это меняет? Он мужчина, к которому любая мать, пекущаяся о счастье дочки, отнеслась бы с глубочайшим подозрением. Он художник. Он по собственной воле выбрал для жилья квартал Нью-Йорка, печально известный своим вольномыслием и богемными нравами. Он…
Дверь открылась.
– Вы звонили, мадам?
– Да, Феррис. Велите Бассету немедленно приготовить машину. Я еду в Нью-Йорк.
– Слушаюсь, мадам. – Дворецкий кашлянул. – Простите, мадам, за вольность, но не позволите ли вы мне поехать тоже? Я сел бы рядом с шофером.
– А это еще зачем?
В жизни всякого человека выпадают моменты, когда объяснять подлинные мотивы своих поступков утомительно. Действительная причина была та, что дворецкий намеревался наведаться к редактору блестящего и очень популярного еженедельника «Городские сплетни» и честно заработать, дав информацию о сенсационном скандале, случившемся в высшем обществе. Сразу после того как подробности скандала стали ему известны, Феррис стал названивать в «Сплетни», но ему каждый раз отвечали, что директора нет в городе. Однако при последней его попытке осторожный помощник, убедившись наконец, что у него и вправду имеются любопытные новости, но он не намерен открывать их нижестоящим сотрудникам, посоветовал заглянуть к Л. Ланселоту Биффену, главному редактору домой, на девятый этаж дома «Шеридан», рядом с Вашингтон-сквер. Мистер Биффен, как считал помощник, вернется к себе после обеда.
Все это дворецкий мог бы рассказать хозяйке, но, как и все люди высокого интеллекта, не любил долгих объяснений.
– Я только что получил сообщение, что моя близкая родственница заболела, мадам.
– Да? Что ж, поезжайте.
– Спасибо, мадам. Сейчас же передам Бассету.
– А кроме того, – добавила миссис Уоддингтон, когда дверь закрылась, – нам ведь ничего толком не известно. История этой девушки, возможно, все же правдива, а кража жемчуга – это так, результат внезапного соблазна.
– Мама!
– А что? Я полагаю, она нуждается в деньгах. Без сомнения, этот твой Финч, с присущим ему бессердечием, никак не помогал ей.
– Ты все поняла неправильно, – вмешался Сигсби.
– А что, тебе про это что-то известно?
– Нет, ничего, – поспешил с ответом осмотрительный Сигсби.
– Так и воздержись тогда, будь любезен, от пустой болтовни.
И с тяжеловесной величественностью миссис Уоддингтон покинула комнату, а Сигсби, по-прежнему сохраняя осмотрительность, плотно притворил за ней дверь.
– Тэк, тэк-с! – заметил он. – Молли! Мне нужно поехать в Нью-Йорк! Просто позарез!
– И мне тоже. Я непременно должна увидеть Джорджа. Наверное, он вернулся к себе.
– Что же нам делать?
– Как только уедет мама, я отправлюсь в Нью-Йорк на своем двухместном авто. И захвачу и тебя тоже.
– Умница! – с жаром одобрил Уоддингтон. – Вот это по мне!
И ласково поцеловал дочку.
Полицейские в полицейском управлении показались миссис Уоддингтон премилыми. Правда, некоторое время они находились под впечатлением, что явилась она, чтобы признаться в краже драгоценностей. Однако, когда все объяснилось, с горячим рвением принялись за ее дело, хотя описание воровки, данное ею, ничего им не говорило. Вот если бы сказало, заверили они, то она бы изумилась, с какой беспощадной быстротой закрутились колеса закона.
Будь эта воровка, к примеру, высокой и худой, с рыжеватыми волосами и модной стрижкой, они мигом бы раскинули сети на Китти-Чикаго. А если б у нее был курносый нос и две родинки на подбородке, тогда каждый полицейский участок предупредили бы: не упустите Сью-Цинциннати. А вот если б она чуть прихрамывала и шепелявила, то буквально в считанные часы арестовали бы Эдну-Индианаполис. Однако в теперешнем случае, признали полицейские, они в глухом тупике. Удалилась миссис Уоддингтон в негодовании: не будь у нее достаточно денег, она и сама могла бы заняться кражей драгоценностей и ее ни за что бы не поймали! Конечно, некрасиво обзывать главного детектива толстомордым невежей, но ведь она как-никак немножко разозлилась.
В сильной досаде вышла она на улицу, где чуть поуспокоилась на приятном вечернем воздухе и сумела проникнуться, что кража ожерелья – дело, в конце концов, второстепенное. Ей предстоит работенка похлеще, чем поймать воровку. Главная цель, на которую следует бросить все силы, – это низвержение Джорджа Финча.
Тут ей пришло на ум, что ей требуется союзник, сочувствующий пособник, который будет с ней рядом, выполнит все ее распоряжения и вообще окажет всяческую помощь и поддержку в довольно-таки рискованных действиях. Зайдя в телефонную будку она опустила пятицентовик в прорезь «местные звонки».
