— На кухнѣ, подсказалъ Томсонъ.
— Помню, помню! На кухнѣ я засталъ бѣдную мою Фанни, совершенно неутѣшную и безпокойную. Старикъ-отецъ цѣлый день сердился на что-то, отчего одиночество казалось ей еще невыносимѣе…. однимъ словомъ, Фанни была совершенно не въ духѣ. Однако, я принялъ веселый видъ, надъ всѣмъ смѣялся, сказалъ ей, что мы не такъ должны наслаждаться вашей жизнью, я этимъ наконецъ успѣлъ ее развеселить. Я оставался на кухнѣ до одиннадцати часовъ; но только что собрался я уйти въ четырнадцатый разъ, какъ вдругъ въ страшномъ испугѣ и безъ башмаковъ прибѣжала къ намъ горничная и сказала, что на кухню идетъ старикъ-отецъ. Господи, какъ мы испугались. Старикъ спускался внизъ нацѣдить пива къ ужину, что не дѣлывалось имъ почти съ полгода, сколько было мнѣ извѣстно, еслибъ старикъ увидѣлъ меня, то призваніе наше. Оказалось бы совершенно невозможнымъ, потому что онъ до такой степени бывалъ вспыльчивъ, когда его разсердятъ, что не захотѣлъ бы выслушать отъ меня и полу-слова. Оставалось прибѣгнуть къ единственному средству: труба надъ очагомъ была довольно широкая: первоначально она предназначалась для печки, проходила на нѣсколько футовъ по вертикальному направленію, а потомъ былъ уступъ, такъ что изъ этого уступа образовалась маленькая пещера. Надежды мои, счастіе и даже самыя средства къ нашему существованію зависѣли, можно сказать, отъ одной секунды. Я вскарабкался въ трубу какъ бѣлка, съежился въ углубленіи, и въ-то время, какъ Фанни и горничная задвинули деревянную доску, прикрывавшую очагъ, я видѣлъ свѣтъ отъ свѣчи, которую ничего невѣдающій тесть мой несъ въ своей рукѣ. Я слышалъ, какъ онъ отвернулъ кранъ, но никогда не слышалъ, чтобы пиво талъ медленно бѣжало изъ боченка. Уже старикъ готовился оставить кухню, а я въ свою очередь приготовился спускаться изъ трубы, какъ вдрутъ проклятая доска съ трескомъ повалилась на полъ. Старикъ остановился, поставилъ пиво и свѣчу на ларь; онъ былъ чрезвычайно раздражителенъ и всякій неожиданный шумъ приводилъ его въ страшный гнѣвъ. При этомъ случаѣ онъ, сдѣлавъ хладнокровное замѣчаніе, что очагъ никогда не топится, тотчасъ же послалъ испуганную служанку принести ему молотокъ и гвозди, заколотилъ наглухо доску и въ заключеніе всего заперъ за собою дверь. Такимъ образомъ первую ночь послѣ сватьбы моей я провелъ въ кухонной трубѣ, одѣтый въ свѣтлые кашемировые панталоны, въ бѣлый атласный жилетъ и синій фракъ, — однимъ словомъ, въ полный свадебный нарядъ, — въ трубѣ, которой основаніе было заколочено, а вершина поднималась отъ верхняго этажа еще футовъ на пятнадцать, для того, чтобы не безпокоить дымомъ ближайшихъ сосѣдей. — Въ этой трубѣ, прибавилъ мистеръ Габріэль Парсонсъ, передавая сосѣду бутылку: — я пробылъ до половины седьмого часа слѣдующаго утра, именно до той поры, когда нарочно призванный плотникъ не раскупорилъ меня. Покойникъ такъ плотно заколотилъ доску, что даже по сіе время я совершенно убѣжденъ, что кромѣ плотника никому не удалось бы освободить меня изъ этого убѣжища.
— Что же сказалъ вамъ отецъ вашей супруги, когда узналъ, что вы обвѣнчались? спросилъ Ваткинсъ Тотлъ, который, не выслушавъ расказа до конца, вѣроятно, остался бы въ крайнемъ недоумѣніи.
— Вечернее происшествіе до того насмѣшило его, что онъ сразу же простилъ насъ и позволилъ намъ жить вмѣстѣ съ нимъ до самой его смерти. Слѣдующую ночь провелъ я во второмъ этажѣ, гораздо спокойнѣе предъидущей.
— Джентльмены! чай готовъ; не угодно ли пожаловать въ гостиную, прервала среднихъ лѣтъ служанка, заглянувъ въ столовую.
— Вотъ это та самая горничная, которая представляла не послѣднее лицо въ моемъ разсказѣ, сказалъ мистеръ Парсонсъ. — Она поступила къ Фанни съ перваго два нашей сватьбы и съ тѣхъ поръ постоянно находится у насъ. Не думаю, что она хоть на волосокъ уважаетъ меня со дня моего освобожденія; я помню, что съ ней тогда сдѣлались сильные припадки, чему подвержена она даже и теперь. Кажется, я все кончилъ; не пора ли присоединиться намъ къ дамамъ?
— Сдѣлайте одолженіе, сказалъ мистеръ Ваткинсъ Тотль.
— Непремѣнно, присовокупилъ услужливый Томсонъ.
И вслѣдствіе сего тріо отправилось въ гостиную.
По окончаніи чаю, въ теченіе котораго мистеръ Ваткинсъ Тотль только разъ обнаружилъ неловкость, предложенъ былъ вистъ. Партнёры раздѣлились въ слѣдующемъ порядкѣ: мистеръ Парсонсъ съ мистриссъ Парсонсъ, мистеръ Ваткинсъ Тотль съ миссъ Лиллертонъ. Мистеръ Томсонъ, не чувствуя особаго влеченія къ игрѣ, бесѣдовалъ за грогомъ. Вечеръ прошелъ превосходно. Мистеръ Ваткинсъ Тотль находился въ полномъ удовольствіи, чему немало способствовало благосклонное съ нимъ обхожденіе миссъ Лиллертонъ, и до отъѣзда получилъ приглашеніе на поѣздку въ слѣдующую субботу въ Бюла-Спа.
— Кажется, дѣло идетъ на ладъ, говорилъ мистеръ Габріэль Парсонсъ мистеру Ваткинсу Тотлю, отворяя садовую калитку.
— Кажется, идетъ, отвѣчалъ Ваткинсъ, сжимая руку своего друга.
— Не забудь же: въ субботу будь здѣсь съ первымъ дилижансомъ, сказалъ Парсонсъ.
— Непремѣнно, отвѣчалъ Ваткинсъ. — Въ этомъ нечего и сомнѣваться.
Но судьба не соблаговолила мистеру Ваткинсу Тотлю явиться въ субботу въ первомъ дилижансѣ. Его приключенія служатъ главнымъ предметомъ второй главы этого разсказа.
* * *
— Томъ! развѣ не проходилъ еще первый дилижансъ? спросилъ мистеръ Габріэль Парсонсъ, въ полномъ удовольствіи прогуливаясь взадъ и впередъ по песчаной дорожкѣ, окаймлявшей маленькій лужокъ.
Это было по утру въ субботу, назначенную для поѣздки въ Бюла-Спа.
— Нѣтъ еще, сэръ; и не видѣлъ, отвѣчалъ садовникъ въ синемъ фартукѣ, нанимавшійся за полъ-кроны въ день дѣлать въ саду украшенія.
— Кажется, Тотлю давно бы пора уже быть здѣсь, сказалъ мистеръ Парсонсъ, углубляясь въ размышленія. — О! да вотъ это онъ, навѣрное, присовокупилъ Габріэль, въ то время, какъ «кэбъ» быстро поднимался на гору, и вслѣдъ на тѣмъ онъ застегнулъ свой шлафрокъ и отворялъ ворота, чтобъ принять жданнаго гостя.
Кэбъ остановился, и изъ него выскочилъ мужчина въ пальто изъ грубаго ратина, въ бѣловато-коричневомъ шейномъ платкѣ, въ сюртукѣ и панталонахъ полинялаго чернаго цвѣта, въ желтоватыхъ сапогахъ съ отворотами и въ шляпѣ съ преогромной тулейкой, которую прежде рѣдко было видно, но въ настоящее время она принята подъ особенное покровительство джентльменовъ и яблочниковъ….
— Мистеръ Парсонсъ? сказалъ мужчина, взглянувъ на надпись записки, которую держалъ въ рукѣ, и обращаясь къ Габріэлю съ вопросительнымъ видомъ.
— Меня зовутъ Парсонсъ, отвѣчалъ кондитеръ.
— Я привезъ вотъ эту записку, хриплымъ голосомъ сказалъ индивидуумъ въ цвѣтныхъ сапогахъ. — Я привезъ эту записку отъ джентльмена, который сегодня во утру поступилъ въ нашъ домъ.
— А я ожидалъ джентльмена въ свой домъ, отвѣчалъ Парсонсъ, срывая печать, съ оттискомъ шести-пенсовой монеты.
— Я не сомнѣваюсь, что джентльменъ былъ бы здѣсь непремѣнно, сказалъ незнакомецъ: — еслибъ только съ самого начала не пришлось ему заѣхать въ нашъ домъ. Мы вѣдь не можемъ положиться на джентльмена, пока не увидимся съ нимъ… это для того, знаете, чтобы не вышло какихъ нибудь недоразумѣній, шутливо продолжалъ неизвѣстный: — извините, сэръ…. не подумайте, что я имѣю намѣреніе оскорбить личность джентльмена…. а знаете…. ужь если разъ попался…. догадываетесь, сэръ?
Мистеръ Габріэль Парсонсъ не отличался способностью быстро отгадывать намеки. Вслѣдствіе этого онъ только устремилъ взглядъ сильнаго изумленія на своего таинственнаго посѣтителя и продолжалъ раскрывать записку, которой этотъ посѣтитель былъ подателемъ. Открывъ ее, онъ безъ малѣйшаго затрудненія узналъ въ чемъ дѣло. Мистеръ Ваткинсь Тотль былъ внезапно арестованъ по взысканію тридцати-трехъ фунтовъ десяти шиллинговъ и четырехъ пенсовъ и сообщалъ это извѣстіе изъ запертаго дома, находившагося въ ближайшемъ сосѣдствѣ съ переулкомъ Чансри.
— Плохое дѣло! сказалъ Парсонсъ, складывая записку.
— Нѣтъ, оно, знаете, ничего, если только кто привыкъ къ нему, хладнокровно замѣтилъ мужчина въ ратиновомъ пальто.
— Томъ! воскликнулъ Парсонсъ, послѣ непродолжительнаго размышленія: — пожалуста, потрудись заложить лошадь. А вы, пожалуста, скажите джентльмену, что я буду вслѣдъ за вами, продолжалъ онъ, обращаясь къ незнакомцу.
— Очень хорошо, отвѣчалъ посланный, присовокупляя конфиденціяльнымь тономъ: — я совѣтовалъ бы друзьямъ джентльмена покончить дѣло это разомъ, это, знаете, не стоятъ того, чтобы заводить исторію; при томъ же начальникъ нашъ, въ случаѣ неустойки, знаетъ, какія должно принять мѣры…. онъ у насъ человѣкъ не промахъ.
Сказавъ эти вразумительныя, особливо для Парсонса, слова, значеніе которыхъ дополнялось разнообразными киваньями и миганьями, джентльменъ въ жолтыхъ сапогахъ снова помѣстился въ кэбъ, который быстро покатился по отлогому спуску и вскорѣ скрылся изъ виду. Мистеръ Габріэль Парсонсъ, очевидно погруженный въ глубокія размышленія, продолжалъ еще ходить взадъ и впередъ по садовой дорожкѣ. Результатъ его размышленій, по видимому, былъ совершенно удовлетворительный для него самого, потому что онъ быстро побѣжалъ въ комнаты, сказалъ, что весьма важное дѣло отзываетъ его въ городъ, что онъ уже послалъ сообщить объ этомъ мистеру Ваткинсу Тотлю, и что къ обѣду они возвратятся вмѣстѣ. Одѣвшись на скорую руку, онъ сѣлъ въ кабріолетъ и вскорѣ заходился уже на полъ-дорогѣ къ заведенію мистера Соломона Джакобса (какъ увѣдомлялъ объ этомъ мистеръ Ваткинсъ Тотль) въ улицѣ Курситоръ, близь Чансри-Лэна.
