— Интересуешь, но не только внешностью.
Губы Амалии обиженно скривились. Назревала ссора, но Нуку вдруг сказал:
— Давай не будем придираться к каждому слову. Одевайся, сегодня я тебя приглашаю.
— Как благородно с твоей стороны, что ты решил вывести меня в свет. А вдруг у меня нет настроения?
— Не капризничай! Через пять минут чтоб была готова.
Амалия ничего не ответила, только улыбнулась и ушла в ванную…
— Ты даже не замечаешь, что я тебя люблю, — сказала она, обнимая его, когда они ложились спать. — Откуда у тебя эта ревность? Разве я хоть раз дала тебе повод для подозрений? А может, кто-то из кумушек нашептал тебе на ухо?
— Какие кумушки! Откуда у меня время, чтобы слушать сплетни? Во-первых, я тебя ни в чем не обвиняю.
— Хорошо, прекратим эту дискуссию, — вздохнула она. — Спокойной ночи…
Нуку облокотился на леера, посмотрел за борт — все тот же плеск волн. Черт бы побрал все эти встречи, балы, вечера! С Зозо тогда тоже все началось с вечера. Тот бал в Доме армии был великолепен. Столики, оркестр, оркестранты в темно-синих смокингах и бабочках. Зозо пришла в бальном платье. Большие черные глаза она подвела карандашом, отчего они казались удлиненными, как у лани. Пышную прическу украшала сверкающая серебряная диадема. Все это делало ее похожей на экзотическую принцессу. Не обратить на нее внимания было невозможно, и Нуку распирало от гордости. Зозо только екончила педучилище, работала учительницей, а он всего несколько месяцев носил лейтенантские погоны. Он танцевал с ней, и ему было радостно ловить на себе восхищенные взгляды. После одного из танцев, когда они возвратились к своему столику, к ним подошел его однокашник по училищу Эуджен.
— Как дела, Нуку? Вижу, ты неплохо развлекаешься…
— А ты скучаешь? Да, вы не знакомы. Мой коллега, а это… Зозо…
— Очень приятно, — сказал Эуджен и галантно поцеловал ей руку.
— Садись к нам, если хочешь. Ты один?
Эуджен сел, поправил мундир:
— Один. За моим столиком оказались какие-то скучные типы, все время пытаются рассказывать о своей службе в армии.
— Ну и что? Это интересная тема, — возразила Зозо, — особенно для тех, кто не знаком со службой в армии или на флоте.
Тут Эуджен поменялся ролями с теми скучными типами и принялся оживленно пересказывать всякие были и небылицы из флотской жизни. О том, как в курсантские годы, возвращаясь из увольнения, пронес в алюминиевом бидоне с надписью «Молоко» пиво; как на шлюпке вышли на рыбалку, поднялся ветер и они с трудом догребли до дебаркадера; как во время ночных стрельб из личного оружия на полигоне один из курсантов выстрелил трассирующей пулей под углом сорок пять градусов, чтобы увидеть, как далеко она полетит.
Зозо слушала его как завороженная. Нуку почувствовал себя лишним — ему самому никогда не приходило в голову, что подобными баснями можно заинтересовать девушку. А когда после перерыва вновь заиграла музыка, Эуджен поднялся и пригласил Зозо:
— Пошли первыми растопим лед.
— Я не люблю выходить на танец в первой паре, — улыбнулась Зозо, но поспешно поднялась.
Нуку старался не смотреть, как они танцуют. Ему не хотелось, чтобы заметили, что он переживает. А танец длился долго — танго сменил вальс, и Нуку казалось, что Эуджен с Зозо никогда не вернутся. Наконец они подошли к столику. Зозо, помахивая у лица ладошкой, сказала:
— Умираю от жары. Выйду постою на террасе.
— Я провожу вас, — тут же предложил свои услуги Эуджен.
Нуку заказал себе кофе в ожидании Зозо и Эуджена, но они не собирались возвращаться…
Потом Эуджен уехал к месту службы в один из речных портов, а Зозо к месту своей работы — в Меджию, небольшой городок недалеко от побережья.
Через несколько месяцев к Нуку подошел один из его товарищей:
— Где ты, черт возьми, прячешься?
— Я не прячусь.
— Как же — не прячешься! Я тебя не видел уже сто лет. Все еще убиваешься по Зозо?
— А почему я должен убиваться?
— Так ты даже не знаешь! Ее же у тебя увел твой друг Эуджен. На прошлой неделе они поженились…
Нуку старался побыстрее забыть случившееся. Он бродил по городу, не пропускал ни одного фильма, ни одного спектакля. Однажды у билетной кассы в Доме культуры он обратил внимание на Дойну Попеску. Тогда они еще не были знакомы. Она привлекла его своей спортивной внешностью, модной короткой стрижкой, со вкусом подобранным туалетом. Нуку упросил кассиршу продать ему билет на место рядом. Вечером, войдя в зал, он увидел, что девушка уже пришла, но когда занял свое место, то обнаружил, что между ними одно место свободно. Нуку подумал, что, наверное, явится какой-нибудь тип, но пришла Амалия. Она торопливо продвигалась между рядами, извиняясь перед публикой, уже заполнившей весь ряд. Проходя мимо Нуку, она тоже извинилась, на что он ответил какой-то банальной любезностью. Амалия улыбнулась и проскользнула мимо, оставляя позади себя тонкий запах дорогих духов…
Уже после женитьбы Нуку говорил ей:
— Столько раз в театре я сидел рядом с девушками, но ни с одной из них не пытался заговорить, считал это дурным тоном. А вот с тобой почему-то заговорил — попросил у тебя программу.
— Сожалеешь?
— Наверное, сама жизнь дала мне шанс, и я не преминул им воспользоваться.
— Значит, так тому и быть, — объяснила Амалия. — Ты мне тоже понравился. Когда проходишь мимо сидящих, люди обычно брюзжат, бурчат что-то о пунктуальности или многозначительно вздыхают. А ты был вежлив, это всегда подкупает…
«Может, и этот учитель очень вежлив, — подумал, возвращаясь к действительности, Нуку. — Человек с положением, с хорошими манерами, писатель. Наверное, когда Амалия уходит домой, он подает ей плащ или пальто и помогает одеться. Когда они встречаются утром в учительской, целует ей руку. Приглашая на вечера с литературным уклоном, не забывает для видимости пригласить и его, Нуку. И вот уже Амалия меняет прическу, но делает вид, что ничего в ее жизни не происходит…»
Дальнейшую цепь его рассуждений прервал голос капрала Вишою, донесшийся с мостика:
— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?
— Что у тебя там, Вишою?
— Со стороны кормы какой-то свет. Кто-то к нам приближается. Вероятно, штабной катер.
— В такое время? Сейчас почти полночь. Подожди, я поднимусь к тебе.
Нуку взошел на мостик, взял у капрала бинокль и стал рассматривать огонек на темной линии горизонта.
— Сейнер. Начался рыболовный сезон.
— Чтоб их… — вздохнул капрал. — А мне показалось, что в свете огонька я вижу людей, рулевого, механика, командира, которые смотрят в нашу сторону… Вот! Смотрите, они нам сигналят.
— Ответь им, — приказал Нуку.
Вишою подошел к прожектору. В это время с сейнера передали: «Я — сейнер «Синая». Желаю вам успешной навигации».
— Ответь ему: «Мы — военный корабль. Благодарим за пожелание. Удачной вам путины!» Сделай отметку в бортовом журнале об этой встрече.
— Интересно, мы друг друга не знаем, а приветствуем, — сказал капрал после того, как передал сигналы. — В море люди гораздо ближе друг другу.
— Да, что касается близости людей… Скажи, Вишою, что ты знаешь о матросе Штефанеску?
— Точно так же меня спросил командир — что я знаю о Штефанеску. Он подал рапорт, что боцман его преследует. Ну, я и сказал командиру, что думаю о Штефанеску. На комсомольских собраниях он обязательно говорит что-нибудь такое, что расходится с мнением остальных… Я не могу понять, что его толкнуло подать рапорт… Может, чувство мести… но только не наказание. Тем более трое суток на гауптвахте он уже отсидел и никто их ему не вернет. Просто мутит воду…
— Может, ты и прав, — согласился Нуку. — А ты лично как считаешь? Ты же был на носу, когда произошел инцидент.
— Я бы сказал, что никакого инцидента не было. Штефанеску действительно мог свалиться за борт, когда наклонялся, чтобы разблокировать страховочный механизм. Иногда на него накатывает безрассудная храбрость. Но нельзя же делать все, что в голову взбредет…
— Как ты думаешь, военный мастер Панделе виноват?
— В чем виноват? Он его не ударил, не оскорбил. Что оттолкнул и накричал на него — это правда, но Штефанеску заслуживал даже большего.
— Ты тоже считаешь, что Панделе не вышел за рамки?
— Нет, товарищ старший лейтенант, и не потому, что он мой начальник. Я за справедливость. Зачем зря обвинять человека? Штефанеску все преувеличивает, хотя сам виноват. Это не в первый раз. Он постоянно ошибается, невнимателен, все время надо следить за его действиями. Во время маневра должна быть строгая дисциплина. Если каждый начнет делать все, что захочет…
— Ясно, Вишою, — мягко прервал его Нуку. — Я просто хотел узнать твое мнение.
