На улице он влился в поток людей в военной форме, шагавших в одном направлении.
Дойна Попеску приподнялась и окинула взглядом комнату. Дочурка спала на животе, обнимая подушку. Рядом с девочкой лежала ее любимая игрушка — плюшевый медведь. Дойна осторожно встала с постели, укрыла одеяльцем девочку и прошла в другую комнату.
Муж уже застегивал ремень на гимнастерке цвета хаки. Форма патриотической гвардии сидела на нем довольно мешковато.
— Ты чего встала? — спросил он шепотом Дойну. — Не разбуди нашу малютку.
— А ты куда собрался?
— Учения. Не пугайся, ничего особенного.
— Мне приснился плохой сон…
Мишу обнял жену — от его формы пахло нафталином.
— Успокойся и забудь про свои сны… Смотри не разбуди ребенка. Завтра утром позвони маме, пусть придет посидит с девочкой.
— Ты надолго?
— Да нет, только на одну ночь. Я же сказал, учения. Отработка задачи — защита предприятия в случае нападения с моря.
— Смотри, чтобы тебе не досталось.
— За что? У меня все документы в порядке. Расставлю людей по постам в соответствии с картой-схемой, проверю наличие оружия, меры безопасности… Все как обычно.
— Может, поешь?
— Некогда.
— Тогда я приготовлю тебе с собой пару бутербродов.
Дойна быстро нарезала хлеб, сыр, колбасу и завернула все это в салфетки. Мишу тем временем отхлебывал из чашки кофе. Пилотку он засунул за ремень.
— Ты совсем не спал, — пожалела его жена.
— Ничего, может, похудею…
На лестничной площадке послышались шаги.
— Пора, — заторопился Мишу, — не то опоздаю. На перекрестке нас ждет машина. Поцелуй за меня нашу малютку!
Дойна молча протянула мужу пакет с бутербродами. Он обнял жену, поцеловал в щеку и торопливо вышел из квартиры.
Дойна Попеску вернулась в спальню, подошла к детской кроватке и постояла так несколько минут. Затем легла в постель, но долго не могла заснуть.
* * *
Матросу Штефанеску снилось, будто он плывет на речном катере по озеру Хэрестрэу. Рядом, прижавшись к его плечу, сидела Корина. В просветы между густыми кронами старых акаций виднелось величественное здание Дома Скынтейи [19], Капитан катера посмотрел в сторону Штефанеску, который был в форме, улыбнулся и нажал кнопку сирены…
— Тревога! Выходить строиться на палубе!
— Тревога?
Штефанеску вскочил с койки и заученными движениями принялся одеваться. Вахтенный офицер поторапливал матросов.
— А я только заснул: стоял же в первую смену, — пожаловался Штефанеску Драгомиру. — Какой хороший сон мне приснился!
— Разговорчики! Быстрее, Штефанеску!
— После увольнения только такие сны и будут сниться, — сказал Драгомир, подталкивая Штефанеску к выходу. — А мне все сержант снится, ни на одну ночь в покое не оставляет…
Они выбежали на палубу и стали в строй. Рядом с лейтенантом Вэляну они заметили незнакомого офицера с хронометром в руке.
— Экипаж, равняйсь! — подал команду лейтенант. — Смирно! — Окинув взглядом шеренгу матросов, он начал шепотом считать: — Два… четыре… восемь… двадцать… двадцать два…
— Все? — спросил проверяющий.
— Так точно, все! — ответил Вэляну.
— Хорошо, — сказал офицер и остановил хронометр. — Время показали неплохое. Корабль к бою и походу приготовить!
— Есть!
С соседнего корабля послышался зычный голос:
— Экипаж, равняйсь!
* * *
Ион Джеорджеску-Салчия встал из-за стола и, не выпуская из руки авторучку, подошел к окну. На Якорной улице, в этот час пустынной, было многолюдно. Люди в военной форме спешили к порту. Промчалось несколько мотоциклов, затем послышался характерный рокот легковой «Дачии», принадлежавшей соседу с верхнего этажа — артиллеристу. С лестницы доносился топот бегущих. Джеорджеску-Салчия догадался, что объявлена тревога, начинаются учения. Увидев внизу грузовик, в котором сидели члены отрядов патриотической гвардии, учитель почувствовал легкое волнение и решил включить радио. Из динамика лились сотни раз слышанные звуки сентиментального романса. Это означало, что все спокойно и ничего не случилось. «А может так случиться, что однажды эта мирная тишина будет взорвана, — со страхом подумал учитель. — Пока не поздно, человечество должно остановить свой бессмысленный бег к пропасти…»
Внизу шли и шли люди, чтобы продемонстрировать свою готовность в случае необходимости выполнить долг перед родиной.
Джеорджеску-Салчия вернулся к письменному столу, к неоконченной главе романа.
— Право на борт!
— Есть, право на борт! — продублировал рулевой.
В прохладном утреннем воздухе слова команды звучали особенно звонко. С ходового мостика, где стоял Нуку, открывался хороший обзор. Они занимали место на левом крыле боевого порядка. Справа от них шел корабль, имитирующий конвоируемое судно, за ним, симметрично «МО-7», продвигался «МО-6», впереди, на месте флагмана, шел «МО-1», на мачте которого реял вымпел командира соединения кораблей. «МО-2» шел в арьергарде, замыкая конвой.
Тема учения была получена в опечатанном конверте за несколько минут до выхода в море. В документе содержалась общая военно-политическая обстановка на театре военных действий, вариант развития событий и вытекающие из этого задачи для дивизиона «морских охотников».
— Итак, мы эскортируем конвой, — объявил капитан второго ранга Якоб, выверяя расстояние на карте. — Задача несложная, главное — скорость и направление движения. Мы прикрываем левое крыло боевого порядка, поэтому необходимо строго соблюдать угол по отношению к флагману… Товарищ Пэдурару, доложите.
— Сорок пять градусов, — уточнил лейтенант Пэдурару. — Трудность состоит в том, что конвой идет на малой скорости. Придется продвигаться на самых малых оборотах.
— Испытание нервов, — улыбнулся Якоб. — Ты, Пэдурару, оставайся у карты и веди прокладку маршрута с учетом всех изменений. Помощник займет место у пеленгатора. Измеряй как можно чаще курсовой угол по отношению к флагману.
— Понял.
— Имей в виду, что ночью работать труднее: глаза устают, поэтому можно ошибиться в определении дистанции. Вэляну, после проверки боевых постов останешься у пульта управления огнем. Цели могут появиться в любое время. Огонь открываем по сигналу флагманского корабля. Тем не менее мы должны быть готовы в любую минуту открыть огонь из всех установок. Боеприпасы — по постам и так далее.
— Ясно…
— Вы, товарищ Стере, позаботьтесь о связи, особенно в ультракоротковолновом диапазоне. Связь с базой — в установленное время. Проверьте все средства связи.
— Все проверено, замечаний нет.
— Хорошо…
Хотя командир делал вид, что речь идет о выполнении задач обычных, каждый из его офицеров сознавал, что они отличаются от учебных выходов в море. Еще бы, предстояли боевые стрельбы, марш в боевом порядке, координация действий с другими кораблями… Все это было настоящим экзаменом для экипажа.
Светило солнце. Нуку в сотый раз склонился над пеленгатором, сверяя угол по отношению к флагманскому кораблю. В окуляре сначала видны были серо-стальные волны, затем появилась линия горизонта и при более точном наведении и флагманский корабль. Угол составлял сорок пять градусов.
— Стоп, машины! — приказал командир. — Немного вырвались вперед.
Нуку прильнул к окуляру пеленгатора. Вначале угол оставался неизменным, но, когда корабль стал терять скорость, уменьшился и угол. Была дана поправка.
— Сорок пять градусов.
— Хорошо. Малый вперед! — скомандовал Якоб.
Десятки раз они выполняли этот маневр, и каждый раз командир произносил одни и те же слова. Нуку вспомнил, как улыбнулся Якоб, назвав это «испытанием нервов».
— Рубка, воздушная цель слева по борту! — послышался торопливый доклад.
— Испугался, — засмеялся Якоб и взял микрофон: — Воздушная тревога!
— Впереди по левому борту самолет на низкой высоте! — доложил наблюдатель.
Капитан второго ранга Якоб сдвинул фуражку на затылок, посмотрел в небо и обернулся к Вэляну, который стоял у пульта управления огнем:
— Теперь ваш черед. Посмотрим, на что способны артиллеристы.
— «Дельфин-7», выполняйте сигнал «Стрела»! — послышалось в динамике.
— Понял, выполняю сигнал «Стрела», — ответил он. — Огонь!
Телеметрист повел вслух отсчет расстояния:
— Две тысячи… тысяча восемьсот… тысяча шестьсот…
В это время послышался вой реактивного самолета.
Нуку не отводил глаз от черной точки, которая росла прямо на глазах, отклоняясь немного вправо. За первой точкой показалась вторая…
— Цель! — крикнул лейтенант Вэляну.
— Цель вижу… — отозвался пулеметчик.
