Сборище народа в его спальне поначалу его озадачило. Он переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Но потом, видимо, уверив себя, что в такой час ночи оптические галлюцинации – штука вполне понятная, снял воротничок, ухватив за оба конца и рванув их, а там, забравшись в кровать, заснул мирным сном.
Первым высказался Пэки.
– И этого человека вы хотели сделать послом! Всерьез предлагали опустить его на волю в Париж! Если уж он такое в Сен-Роке проделывает, представьте, до чего он дойдет, получив в свое распоряжение все возможности Парижа! Советую вам увезти его обратно в Калифорнию и держать там. В сущности, – добавил Пэки, – простите, я даже настаиваю на этом. Он просто измаялся в тоске по старому родному городу. Жестоко удерживать его вдали от родины. Мне хотелось бы получить ваше слово, миссис Гедж, что вы вернетесь в Глендейл, и как можно скорее.
Ее глаза встретили его взгляд. Она прочитала в них угрозу. Женщиной она была ясномыслящей, и сразу поняла, как подорвется домашняя дисциплина, если тайну откроют мистеру Геджу. Скрипя зубами, через силу, но слово она все-таки дала.
– Теперь мы уезжаем, – заявил сенатор с видом довольного гостя, очень неохотно покидающего вечеринку. – Не сомневаюсь, что в отеле мы сумеем найти номер.
– А у меня, – вмешался Пэки, – идея получше! Давайте поедем на мою яхту! Каюты найдутся для всех! Всем будет уютно.
– Превосходно!
– Если миссис Гедж разрешит взять на время ее моторку… Спасибо. Тогда встречаемся, как будете готовы, у лодочного домика.
– Паковаться я буду сам, – сообщил сенатор Опэл. – У меня есть кое-какие маленькие ценности, жаль было бы лишиться их. – И он бросил на миссис Гедж многозначительный взгляд, но миссис Гедж проигнорировала его. Молча повернувшись, она выплыла из зала. Храп с кровати подгонял ее точно благословение.
В напитанной ароматами ночи Пэки спускался по холму к лодочному домику. Мирно сияли звезды, и на сердце у него тоже царил мир. Правда, теперь он навсегда потерял Джейн, но что значат его личные беды в сравнении с Ниагарами нежности и света, залившими окружающий его мирок? На сколько мог видеть глаз, у всех обитателей этого мирка за исключением его самого все сложилось прекрасно. Гедж, когда проснется, обретет счастье, которое утешит его страдания от жесточайшей головной боли. Виконт опять стал самим собой. И Джейн с Блэром заживет счастливо.
Да, расчудесно все обернулось, размышлял Пэки. Здорово и замечательно.
Дойдя до лодочного домика, он открыл дверь, и сразу же его внимание привлек странный придушенный стон, доносившийся из темного угла.
Осторожно приблизившись, Пэки сумел разглядеть что-то вроде кокона огромных размеров, а при более пристальном осмотре обнаружил, что это не кто иной, как Блэр Эгглстон, накрепко связанный прочными веревками, с кляпом во рту.
Пэки перерезал веревки и вынул кляп.
– Эгг! – встревоженно воскликнул он.
Блэр не отозвался. Он проделывал сложный комплекс физических упражнений, пребывая явно не в радужном настроении.
Неловкую тишину нарушила наконец Джейн, которая вошла в лодочный домик.
– Блэр, – закричала она.
Человеком Пэки был деликатным и священный миг угадывал сразу. Он молча удалился и, отойдя чуть подальше по берегу озера, раскурил трубку.
Минут через десять он услышал голос, окликавший его.
Из тени появилась Джейн.
– Что такое с ним приключилось? – поинтересовался Пэки.
Джейн казалась обеспокоенной.
– Я не сумела разобрать и половины того, что он рассказывал. Он очень злился. Бурчал что-то, неразборчиво так.
– Если у кого и есть причины бурчать…
– О, я не виню его. Знаете, он пролежал так в домике несколько часов.
– Кто же это с ним сотворил?
– Говорит, Мэдвей…
– Мэдвей?
– …и человек, который называл себя герцогом де Пон-Андемером. Они притащили его сюда, связали и бросили.
– Бедняга!
– Он очень злится… – раздумчиво повторила Джейн.
– Не удивляюсь.
– Говорит, во всем виноваты мы.
Дело представилось Пэки под новым углом.
– Кто – мы?
– Вы, я и папа. Потому что втравили его в эту затею с Мэдвей. Очевидно, она с каким-то Втирушей хотят пожениться.
– Передайте Эгглстону, пусть стоит насмерть и не вздумает посылать им свадебный подарок.
– Вряд ли я смогу ему что-то передать. – Джейн смотрела на темную воду – Он возвращается в Блумсбери.
– Он что, – сердце у Пэки скакнуло, – разорвал помолвку?
– Да.
На минуту Пэки охватила безудержная радость, но он тут же сурово одернул себя – это недостойно современного Сидни Картона. Разве Сид радовался бы разрыву? Ему скорее подобает сделать все, что в его власти, чтобы примирить влюбленных.
– Я бы не стал так уж волноваться, – успокаивающе проговорил Пэки. – Блэр брякнул такое сгоряча. Нельзя же рассчитывать, что мужчина, провалявшийся бог весть сколько времени в дурно пахнущем домике, связанный по рукам и ногам, так сразу и придет в жизнерадостное настроение! Пусть отлежится день-другой, и вы его не узнаете. Так уж бывает с добротой. Чуть появится прокол, и она высвистывает через него точно воздух. Но дайте срок, и мало-помалу она опять наполнит резервуар. Поверьте, через день-два он явится бренчать на гитаре под вашим окошком.
Джейн молчала.
– Явится и попросит: «Забудь мои жестокие слова!»
Джейн пнула ногой прутик.
– Я не уверена, что хочу забыть их.
– Что?
– Мне скорее кажется, это самое лучшее, что могло случиться!
Пэки сглотнул что-то острое, мешавшее голосовым связкам.
– Не хотите же вы сказать, что…
– Именно.
– Так вы больше не любите Эгга?
– Не уверена, что вообще любила его. Сами знаете, как иногда случается. Встречаешь кого-то, он представляется тебе набитым всяческими идеалами, р-раз – и вскружилась голова!
Пэки ошеломило это добавочное доказательство того, что они с ней – поистине родственные души.
– Мне и объяснять не надо! Как сказал бы старина Слаттери, я мог бы роман написать! В точности так же произошло между мной и Беатрисой.
– Но вы же Беатрису любите…
– Именно что нет. Какой-то толчок в двенадцать ночи, и как рукой сняло.
– Что?!
– Что к лучшему, – прибавил Пэки, – ведь моя помолвка тоже развалилась.
– Не может быть!
– Может. Беатриса дала мне от ворот поворот… когда же это? А, в шесть пятнадцать.
– Да ведь ее здесь нет!
– Вчера была.
– Почему же она порвала помолвку?
– Ну… – Пэки заколебался. – По нескольким причинам. Каким-то образом у нее сложилось впечатление, что я слабоумный. А еще…
– А еще?
– Э… Видите ли, она нечаянно наткнулась на вашего папу, и он рассказал ей кое-что…
– О чем же?
– Про нас с вами. Беатриса обвинила меня в том, что я ухаживаю за вами за ее спиной.
– Но вы ведь не ухаживали?
– Ясное дело – нет. Глупая выдумка. Но вы же понимаете, каковы женщины.
Джейн чуть грустно посмотрела на озеро.
– Жаль, что вы не понимаете…
Странное чувство охватило Пэки. И речи, конечно же, не могло идти, будто какой-то невидимка вдруг огрел его тупым предметом по голове, но чувства он испытывал именно такие. А заодно злодей удалил и все мускулы из ног.
Но он принудил себя оставаться спокойным.
– Вы сказали – жалко, что я не понимаю? – осторожно переспросил он.
– Да нет. Если вам не хочется понимать, что ж…
Мускулы вернулись в ноги. Голова прояснилась. Он почувствовал себя исполином.
– Да хочется мне! Черт подери, неужели вы… неужели ты… э… ты… как бы тут выразиться?
– По-моему, я влюблена в тебя с тех самых пор, как девчонкой ходила смотреть твои футбольные матчи.
– То же самое и со мной! В точности! Нет, я не смотрел, конечно, как ты в футбол играешь, но… ну ты же понимаешь, про что я.
– А когда ты приехал сюда и так изумительно изобретал всякие разные хитрости, для меня все и прояснилось.
– Правда, забавно, как вдруг озаряет человека! – пылко подхватил Пэки. – Теперь я понимаю, что на самом деле любил тебя с той самой минуты, как ты вошла в номер своего папы и присела на стул. Что-то подсказало мне: мы – родственные души, Джейн.
Только через несколько минут после того, как он прижал ее к себе, до него дошло, что остались кое-какие недоговоренности.
– Но ты понимаешь, что я за человек, правда? – беспокойно осведомился он. – Ты не бросаешься ко мне с закрытыми глазами?
– Я считаю, что ты настоящий ангел.
– Ангел-то я ангел, – подтвердил Пэки, – но это не меняет того, что я уже два раза был помолвлен. И с Беатрисой, и с нынешней миссис Скотт, или Потт, а может, и Ботт. Помолвки, можно сказать, вошли у меня в привычку. Многие вообще считают, что я вертихвост и висельник.
– А что это такое?
– То, чем я был, пока не встретил тебя. Но это осталось позади. Теперь – все окончательно!
– Третий раз, – мудро рассудила Джейн, – всегда счастливый!
