Оставаться слишком долго на открытой местности для них было опасно. Передохнув немного, они спустились в деревню. Нужно было, по идее, держаться подальше от местных жителей, но Марк вышел на главную улицу и направился к дому, рядом с которым был припаркован старенький белый фургон. Алес, опасливо озираясь, шел рядом. Как выяснилось, интересовал румына вовсе не дом, а именно фургон, оказавшийся ко всему прочему, не запертым. Марк по-хозяйски открыл заднюю дверцу и влез внутрь. Побушевав там какое-то время, он вышел уже умытый и переодетый в спортивный костюм и кроссовки. После он спокойно и уверенно сел за руль. Новак накинул на робу куртку, выданную румыном, расположился в пассажирском кресле рядом. Он пребывал в легком шоке от действий румына. Идея угнать автомобиль казалась ему неплохой. Но не среди же бела дня! Он опешил еще больше, когда Марк достал из бардачка ключи и вставит их в замок зажигания.
— По крайней мере, первая часть моего плана удалась, — ухмыльнувшись, произнес он в ответ на вопрошающий взгляд Алеса.
— А для нас не слишком опрометчиво, вот так разъезжать по главной дороге? — спросил Алес, когда они выехали на шоссе.
— Там куда мы направляемся, всем глубоко плевать на каких-то сбежавших заключенных, — сказал Марк сурово.
От повисшей тишины Новаку стало крайне не комфортно. Он настроил радиоприемник. Одна из станций вещала новостную программу. Как ни странно, но о том, что происходит на границе, упомянули очень мало.
— Не желают паники среди населения, — будто услышав его мысли, прокомментировал Марк.
— Не понимаю я этого, — вздохнул Новак. — Отчего позитивы так стремятся развязать войну?
— Обычные позитивы так же яро не желают столкновения, как и негативы, — задумчиво проговорил Марк, — но есть кучка фанатиков, преследующих в основном политические цели, и тысячи адептов, готовых выполнить все, что велят им их господа.
При упоминании об адептах Алес вздрогнул.
— А зачем они бреют головы? — спросил он, прогоняя из мыслей всплывающие образы.
— Только новопосвященные делают это, чтоб отметить себя знаком, — равнодушно ответил румын.
— Они сами себя отмечают? — удивился Новак.
— Ну, да, — подтвердил Марк. — Позитивам это нафиг не сдалось. Для них адепты — расходный материал.
Вновь повисла пауза. Алес размышлял над тем, что сказал Марк, а тот как будто все собирался спросить парня о чем-то. Наконец, он прервал молчание.
— В лазарете ты сказал, что не убивал, — начал он, тщательно подбирая слова. — Знаешь, все так говорят. Но ты… ты похож на домашнего сынка, по случайности вляпавшегося в серьезную переделку…
— По большому счету, так и есть. Вот только «вляпался» я вполне осознанно, — решительным тоном заявил Новак, не дав собеседнику закончить фразу. — Есть нечто, что я должен сделать. Это поможет предотвратить бессмысленное кровопролитие.
Ответ был более чем исчерпывающим. К тому же, Марк с самого начала догадывался, что парень не так прост.
В двух километрах от украинско-румынской границы автомобильное движение было блокировано. Алесу и Марку пришлось оставить фургон у обочины и отправиться дальше пешком. Навстречу им то и дело попадались беженцы из Дьяково, несущие на загривках свои пожитки. В селе оставаться было опасно, и каждый спешил, как мог, поскорее убраться подальше от границы.
Они прибыли в населенный пункт уже затемно. Очевидно, сюда съехались все негативы Закарпатья. Но Марк оказался прав, им действительно не было дела до беглецов. В скоплении сотни аур их просто не замечали. К вечеру обещали заморозки, и нужно было где-то устроиться на ночлег. Они заняли крайний дом в одной из периферийных улиц. Хозяева покинули его в спешке, так что даже двери оказались не заперты. Марк все время молчал, но Алес и так знал, что завтра им предстоит перейти границу. И, учитывая частоту стычек негативов с адептами, предприятие обещало быть трудным и опасным.
Марк разбудил Алеса рано утром. За окнами было еще темно, но румын уже собрался. Новак переоделся и наскоро перекусил. Злоупотреблять молчаливым гостеприимством дома не хотелось, но совсем не воспользоваться им было грешно.
Не смотря на ранний час на улице было оживленно. По разговорам Алес понял, что несколько отрядов адептов ночью расположились недалеко от границы. Группа парламентеров, отправленных на переговоры два часа назад, до сих пор не вернулась, и связь с ними утеряна. Разведотряд тоже молчал. Негодование и страх среди заклинателей росли. Старейшинам с трудом удавалось удерживать контроль над своими семьями.
Через час негативы вынуждены были вступить в открытый бой. Алес и Марк стояли на краю лощины, через которую пролегала граница двух государств, и смотрели, как внизу обезумевшие негативы и адепты резали друг другу глотки, вырывали глаза. Воздух наполнился злобой и смертью. Новак в отчаянии взглянул на пограничников, наблюдавших за всем со стороны.
— Почему они не стреляют? — воскликнул он, обращаясь к Марку.
— Приказ, — поморщившись, ответил тот.
— Какой еще к черту приказ?! — взмолился Новак.
— Не отвечать на провокации, — пояснил Марк коротко.
— Но ведь это же безумие!
— Нет. До тех пор пока ни один солдат не спустит курок, это всего лишь беспорядки среди гражданского населения. Но стоит кому-то из них присоединиться к своим, вот тогда-то начнется настоящее безумие. Война. И не только здесь — на протяжении всей границы.
Алес зажмурился. При виде крови, внутренностей и обезображенных трупов, устилавших мерзлую землю, к горлу подступала тошнота
Чей-то отчаянный вопль заставил открыть глаза. Один из негативов примерно его возраста угодил в лапы двух адептов. Новак неосознанно бросился ему на помощь, но Марк схватил его за руку. Поляк ответил ему свирепым взглядом. Тот лишь угрюмо покачал головой.
— Не они наша цель, — сухо произнес он, презрительно глядя на адептов. — Идем.
Они медленно спустились с горы, прокладывая себе путь среди мечущихся в яростном припадке людских тел. Марк едва слышно шептал слова заклинаний, поражая одну цель за другой. Алесу же пришлось припомнить все уроки рукопашного боя, что он получал в своей жизни. Едва ступив на окровавленную землю, он был атакован бритым наголо адептом, вооруженный самодельной гизармой с укороченным древком. Противник был с Алесом одного роста и комплекции. На обнаженном до пояса теле пестрели свежесделанные надписи на латыни. От покрасневшей кожи валил пар. Дикие глаза были полны самозабвенной злобы. Новак едва успел увернуться от первого удара и отскочить на пару шагов назад. Он не испытывал страха, хотя здравый смысл, еще не до конца покинувший его, подсказывал, что в результате этой схватки один из участников умрет. Новак огляделся в поисках подходящего оружия. В трех метрах от него в позе морской звезды распластался грузный адепт. Из груди его торчала рукоять квилона с дискообразным эфесом и изогнутой гардой. Поверженный противник адепта с клинковой бритвой в горле лежал рядом. Алес подался в их сторону, но румын перегородил ему дорогу. От второго удара увернуться не удалось, прямой клинок пронзил плечо. Поляк зарычал от досады и отступил еще на шаг, зажимая рану ладонью. Правая нога по щиколотку погрузилась в гравий. Он поддел каменистую почву носком и швырнул ее в лицо противнику. Тот прикрыл глаза всего на секунду, но этого Алесу оказалось достаточно, чтобы обойти адепта слева и завладеть оружием. Кинжал, впрочем, оказался не слишком удобным. Лезвие было слишком длинным, а рукоять черезчур узкой.
А вот бритва легла в руку как родная. Он выставил квилон вперед, обороняясь, руку сжимавшую бритву отвел назад. Румын сделал несколько резких выпадов, норовя пробить защиту, но Алес парировал каждый удар. Лицо противника исказилось злобой. Удары стали резче. С каждым разом он открывался все больше. Улучив момент, Новак перешел в наступление. Лезвие бритвы прошло по запястью, затем по локтевому сгибу. Адепт презрительно усмехнулся и с новой силой обрушил на поляка гизарму. Тот уклонился и полоснул по другой руке. По всей видимости, как и Алес, противник не чувствовал боли, хотя из разрезов кровь стекала ручьем. Прошло еще несколько минут, прежде чем румын заметил, что что-то не так. Он уже с трудом мог удерживать оружие. С искренним недоумением во взгляде он уставился на Алеса.
