Олег фыркнул и опустил зеленые глаза. Я хотела возмутиться, но улыбка сама собой лезла на губы. Но тут же исчезла под ворохом мрачных мыслей.
— Скажите, — неуверенно начала я, — а почему вы не злитесь, что я… сбежала?
Олег провел рукой по светлым коротким волосам.
— Отец может злится сколько угодно, — мягко произнес он. — Он не знает тебя достаточно хорошо. Ты бы не сбежала просто так. Была какая-то причина. И мы верили, что ты вернешься.
Лиза хихикнула:
— К тому же я хорошо помнила, как ты была влюблена в… — она замолчала и с жалостью посмотрела мне в глаза. — О боже!..
Да-да, Матвей женат на моей сестрице, которой я чуть не перегрызла горло. И что с того? Мне плевать на Матвея, он никто, есть парни и получше.
— Я встречаюсь с другим, — быстро произнесла я, пока Олег не успел ничего спросить. — Это Богдан Земцов.
— Делегат ведьм? — поразился он.
— Конкурент Матвея… — едва слышно выдохнула Лиза.
— Да, — я вызывающе посмотрела в глаза подруги. — Богдан любит меня, он часть меня, и я его часть.
Лиза нахмурилась, но так и не поняла, что я хотело донести до неё. И где-то внутри отчаянно взвыла маленькая колдунья, находившаяся под властью тьмы.
***
Так шли дни. Я встречалась с людьми из прошлого и знакомилась с новыми. Вела себя сдержанно, хотя не раз и не два ночью хотелось скинуть с себя тяжелую руку Богдана и отправиться убивать Волкова. Но я только смотрела на яркую луну, освещающую нашу комнату, и прислушивалась к ровному дыханию своего любимого.
Я работала. Было сложно вникнуть в суть профессии без должного образования, но записи Бобровского сильно помогли. Совещания в Совете проходили спокойно, отец сдерживал свою злость, остальные приняли меня весьма благосклонно. Делегат эльфов, пикси, нимф и прочего малого народа, которые каким-то образом перекочевали с дождливой родины в холодную Россию, Виктория Андреевна, помогала советом, и мы частенько задерживались в моем или её кабинете допоздна за бокальчиком вина. Дмитрий Корнеев, представитель оборотней, изначально был настроен дружелюбно, так как знал о нашей крепкой дружбе с его племянницей. И тоже не отказывал в совете, если это было необходимо.
Вообще я удивлялась, как могли на такой важный пост назначить неопытного человека, пусть даже по указанию Бобровского. Когда в законе прописывался данный пункт, он не предусматривал никаких ограничений, но теперь, я уверена, Совет задумается о внесении поправок.
Если честно, я была бы искренне рада, если бы меня выгнали из Совета. Пусть власть и выглядела заманчиво, но я не создана для этого. Мне нужно двигаться, охотиться, плыть против течения, в конце концов. Но я работала, и чем больше времени проходило, чем больше ночей я проводила с Богданом, тем меньше я об этом думала.
Так нужно моему любимому.
Эльвира была отправлена в Академию, и после этого отношения с отцом окончательно развалились. Он теперь даже не смотрел на меня, и на собраниях игнорировал любую мою фразу. Сначала это злило, потом обижало, но в конце концов стало плевать.
С Машей тоже все прошло в лучшем виде. Антон, испугавшись за сына, довольно быстро оформил развод, но Олег все равно тщательно следил за разделом имущества. Маша… была подавлена. Антон её зашугал так, что она каждую ночь просыпалась с криком от каждого шороха, и к телу своему не разрешала прикасаться никому. Из квартиры, доставшейся ей по решению суда, не выходила ни на секунду. Но все это я знала лишь со слов Олега. Сама я не могла появиться перед сестрой, потому что было очень стыдно и больно. Она пострадала из-за меня, её жизнь, её душа сломана о моей вине. И я ничем не смогу добиться прощения. Хотя Олег настаивал на встрече с Машей, я лишь упрямо мотала головой и прерывала разговор. Потом Богдан мягко отбирал у меня телефон и крепко-крепко обнимал. И уходили мрачные мысли, исчезали неприятные эмоции, потому что все, что мне нужно было — это быть рядом с ним. Мой воздух, мой мир, моя вселенная.
Я не думала ни о ком другом как об объекте любви. Единственный мужчина, который мне нужен — это Богдан, и чем больше времени я с ним провожу, тем отчетливее я это понимаю.
Так шли недели. В один теплый вечер я ехала в автомобиле на заднем сидении, откинув голову назад и лениво наблюдая за водителем. Богдан куда-то уехал, не сказав мне, но дал задание встретить в аэропорту своего бизнес-партнера. И вот я уже час слушала противную русскую попсу, но не рявкала на водителя с приказом выключить радио. Сама не знаю, почему.
За окном мелькала лесополоса. На главной дороге случилась какая-то страшная авария, и её полностью перекрыли. Было уже три часа ночи, машин немного, так что пробки не возникло.
В какой-то момент я поняла, что нас обгоняет черный внедорожник с тонированными окнами, но не придала этому значения. А зря — автомобиль резко повернул налево и врезался в нас с такой силой, что мы полетели в кювет. На какое-то время сознание отключилось, и я очнулась уже в перевернутой машине с болезненно хрустящей шеей.
— Какого… — хрипло начала я, и тут дверь с моей стороны открылась, нырнула мужская рука и схватила меня за волосы.
Удар по голове о дно автомобиля, находившееся сверху, вызвал взрыв искр в глазах. По воздуху разнесся сладковатый аромат крови: по лицу покатились горячие ручейки.
Кто-то прижал меня своим телом к машине, заламывая руки за спину.
— Не ждала меня, дрянь? — знакомый голос прошипел прямо над ухом, и в горло тут же впились острые клыки.
Я вскрикнула и забрыкалась всем телом. Все внутри сжалось от страха и боли, и в голове вертелась лишь одна мысль: выжить.
— Твоя кровь все еще вкусная, несмотря на примесь мертвечины, моя девочка. — Антон Волков тщательно облизал оставленную им же рану, но кровь продолжала хлестать, пропитывая блузку и лифчик под ней.
Абсолютно неосознанно я… заскулила. От боли, от страха, от жалости к себе. От этого странного звука застыли мы оба.
Антон повернул меня к себе лицом и, сжал одной рукой щеки, вынудил посмотреть на себя. Его искренне поразило то, что он увидел: слезы, стекающие вперемежку с кровью, полные испуга глаза и подрагивающие губы.
— Чтоб меня черти взяли, — пораженно прошептал Волков. — Что с тобой сделали, а, Красная Шапочка?
— Пожалуйста, — выдавила я. Все тело колотило мелкой дрожью. — Отпусти меня.
И Волков отпустил. От удивления. И даже отошел на шаг. Я тяжело всхлипнула и обхватила себя руками, понимая, что не сумею сбежать. История повторится, он вновь поймает меня. Никакая Красная Шапочка еще не убежала от Волка. Смысл тогда дергаться?
Забавно, что за это время никто не проехал мимо нас. Да, пусть сейчас и ночь, но хоть одна машина должна была заметить нас. Или они предпочли бы не ввязываться?..
В автомобиле тихонько застонал мой водитель, не приходя в сознание. Я посмотрела на него, но тут же забыла: Волков что есть сил ударил меня по лицу, и не ладонью, а кулаком. Боль вновь затмила мне сознание, и я оказалась на траве, больно стукнувшись затылком.
Волков тут же оказался сверху. Прижав коленями мои руки, он яростно начал хлестать меня по щекам. Я мотала головой, ныла, умоляла, но Антон был беспощаден.
— Что. С тобой. Стало. Где. Та самая. Сильная. Соня, — с каждым ударом добавлял Волков. Перестав и тяжело дыша, он склонился надо мной, одной рукой упираясь в холодную землю, а второй схватив меня за окровавленный подбородок. — Ты стала никчемной. — Эти слова Волков выплюнул мне прямо в губы, сверкая янтарными глазами. — Жалкая, слабая пустышка. Где отпор? И это по тебе я сох все девять лет? Это на тебя ли я охотился в лесу каждую ночь во сне?! Бессильная! Разбитая! Уязвимая! Та Соня Стрельцова, что я знаю, не ломается. Никогда! А ты — лишь оболочка от неё. — Волков встал, опять схватил меня за волосы у затылка, заставив слабо вскрикнуть, и поволок к своему внедорожнику. Впихнул меня в автомобиль и залез сам. — Езжай, Максим! — велел он молчаливому водителю и, скривив губы в подобие усмешки, перевел свой взгляд на меня: — Ну ничего. Я верну ту суку, от которой потерял голову.
