— La diosa presente, de la cruz! — прищелкнул языком Родриго, демонстрируя восхищение красотой белой женщины.
— Gracias don Diego. Sois tan amables, — ошеломила Петти хозяина закусочной отличным знанием испанского.
— Простите, мэм, — смешно округлил темные глаза дон Диего. — Я не знал, что вы говорите по-нашему.
— Не извиняйтесь, вы же не сказали ничего обидного, — снисходительно хохотнула Петти.
— Что желает, сеньорита? — придав своему круглому лицу выражение безмерной почтительности, мягко спросил у нее дон Диего.
— Я уже наслышана о ваших высоких кулинарных способностях, дон Диего. Не обижайтесь на меня, но я сейчас не очень голодна. Но вот если у вас найдется для меня чашечка горячего кофе и порция сливочного мороженного с клубникой и сливками, то я буду вам очень признательна, — обворожительно улыбаясь, огласила Петти свой заказ.
— У нас для вас есть все, сеньорита, — ослепленный лучезарной улыбкой Петти, радостно воскликнул дон Диего. Вынув из нагрудного кармана белого кителя блокнотик с ручкой, он быстро записал заказ Петти и вопросительно уставился на Родриго.
— Крестный, а мне, если можно, как в прошлый раз! — с видом завсегдатая звонко прищелкнул пальцами молодой мексиканец.
— Esperen el minute, mi quiridos! — с готовностью кивнул дон Диего и, спрятав в карман блокнотик с ручкой, покатился обратно на кухню.
— Хороший человек, наверное, твой крестный? — провожая хозяина закусочной теплым взглядом, спросила Петти у своего нового знакомого.
— Да, я знаю. Мой крестный самый лучший человек на свете. Он когда-то спас жизнь мне и моему отцу, — сухо отозвался Родриго, и быстро оглянувшись по сторонам, полез в карман своих белых штанов.
— Может, пока никого нет, припудрим носики? — небрежно бросив на стол небольшой пластиковый «чек» с белым порошком, озорно подмигнул Родриго Петти.
При виде желанной дозы удовольствия мощная электрическая волна поднялась из самых глубин желудка Петти и накрыла ее с головой, превратив в маленькое трясущееся существо, лишенное воли к сопротивлению.
— Soy conforme! — едва сдерживая нахлынувшие эмоции, выдохнула Петти.
Вынув из сумочки долларовую купюру, Петти быстро передала ее Родриго, и el muchacho caliente mejicano мгновенно распотрошив «чек», разделил его на четыре жирные дорожки. Тонко свернув трубочку, он передал ее Петти и многозначительно закатил глаза к потолку:
— Только после вас, мэм.
— О'кей, полетели! — без лишних сантиментов согласилась Петти и… напудрив носик волшебной белой пылью, бесстрашно прыгнула с высокой кручи вверх. Ощутив за спиной сильные крылья, подаренные темным ангелом, Петти легко поднялась к самому солнцу. И, там высоко, ощутив на своей оголенной душе прикосновение губ живительного ветра, она с восторженным вскриком упала в его нежные объятия.
— Rodrigo ti, donde? — хохоча во все горло, крикнула Петти.
— Mi aqui, senorita! Se bajen hacia abajo! — донесся до ушей Петти далекий голос Родриго, призывающий ее вернуться на землю.
— Gustarme es mas grandes aqui! — жмурясь от удовольствия, протестующе покачала головой Петти. Но поток живительного ветра внезапно изменил свое благодушное настроение и, смяв распущенные крылья земного ангела, с размаху швырнул Петти вниз. Скрипя зубами от негодования и обиды, Петти на лету пробила стеклянный купол неба и, провалившись сквозь крышу гигантского небесного ковчега, упала в разверзнутое горлышко кувшина, заполненное колыхающейся плазмой из триллионов живых клеток. Погрузившись с головой в склизкую теплую массу, Петти задержала дыхание и крепко зажмурила глаза. Но как только пальцы ее ног коснулись плоского дна кувшина, она, подобно пружине, вновь устремилась вверх. Оказавшись на поверхности, Петти вскинула вверх голову и увидела висевший на горлышке кувшина коричневый гриб с лицом Родриго. Смешно скорчив рожицу, состоящую из тонких пурпурно-коричневых пластинок, гриб Родриго пропищал смешным голоском:
— Con usted todo esta en orden?
— Si, todos los es normal, — искусно маскируя свое недоумение и досаду, отозвалась Петти и протянула Родриго в образе гриба и или грибу с элементами декора Родриго, руку. К счастью помимо тонкой ножки-туловища у гриба Родриго оказалось в запасе пара тонких узловатых ручек, больше напоминающих извивающихся миног. Опутав Петти скользкими щупальцами за запястье руки, гриб с пронзительным писком потянул ее на себя.
Но Петти не удалось целиком высвободиться из кувшина. На свободе оказались только ее голова и руки. Удивленно оглядевшись, Петти обнаружила, что ее шею и туловище сковал старомодный брыжжевый воротник и жесткий корсет с острым лифом, а ноги опутала неподъемная пирамида юбок с каркасом из обручей.
— Que esto conmigo? — удивленная своим новым обличьем, испуганно ахнула Петти.
— De nada es simple ahora usted se han convertido en espanol al senor! — почтительно склонил выпуклую округлую шляпку перед новоявленной испанской сеньорой гриб Родриго или же Родриго в образе гриба Теонанакатля.
В это время, грозной поступью к их столику приблизился дон Диего. За время своего краткого отсутствия дон Диего значительно преобразился, превратившись из невзрачного тучного толстяка повара в колоритного дородного воина, облаченного в испанскую стальную кирасу с наплечниками и круглый шлем, украшенный гламурным страусинным пером.
— Синьора, мое почтение. Как вы и просили, вот ваше кофе и мороженное с клубникой и сливками, — грациозно изгибаясь, звонко звякнул шпорами дон Диего и поставил на столик перед Петти чашку дымящегося ароматного кофе и хрустальную вазочку с шариками мороженного и свежей клубникой. Эстетичный вид ярко-красных спелых ягод, утопающих в водовороте нежнейших сливок возбудил в Петти жгучий аппетит, смешанный с неутоленной жаждой сексуального желания.
— Спасибо, дон Диего. Вы так любезны! — возбужденно дыша, нервно улыбнулась Петти дону Диего в роли испанского пехотинца.
— Спасибо, крестный, — вихляя уродливым студнеобразным тельцем, высоким голоском пропищал гриб Родриго.
Выставив на столик перед трансформировавшимся в гриб крестником запечатанную бутылку текилы и тарелочку с тонко нарезанным лаймом и солью, дон Диего неспешно направился к музыкантам.
Сейчас музыканты выглядели подобно двум чернильным кляксам, размазанным на размытом инфернальными дождями окне грубой реальности. В тон сезону танцующей Белой лошади, дуэт мариачи сменил свои расписные наряды на длинные черные плащи, маски с длинными птичьими клювами и треугольные шляпы-трикорно. Вооружившись японской флейтой синобуэ и индейскими барабанами, мрачные птицы стоя приветствовали рождение новой реальности. Она предстала пред ними в виде прозрачной бабочки-имаго с обрывками шелковых лоскутков на серебристых крыльях.
Подчиняясь высокому печальному тембру японской нагаута, бабочка-имаго расправила крылья и вспорхнула вверх. Каждое волнообразное движение ее крыльев сопровождал низкочастотный ритм баса тепонацтля. Брейкбит уэуэтля на слабой доле дополнял потустороннюю отстраненность и тревожную атмосферность голоса небес.
Околдованная щемящей психоделией этнического dubstep, Петти совсем перестала дышать и, не мигая, наблюдала, как бабочка-имаго парит над ее головой. В это бесконечное мгновение, для того чтобы жить, Петти не нужен был кислород. Ее душа, зачарованная светом и откровением небес, окуталась в схиму физического освобождения и приблизилась к неугасимому светильнику бессмертия.
— Esto ves, Rodrigo? — едва шевеля губами, прошептала Петти.
— Habremos aquello que se cambija рог nuestro deseo! — таинственно сверкая безумными глазами, словно в бреду пробормотал Родриго.
— Мы есть то, что меняется по нашему желанию, — механически повторила сказанное им Петти. — Что это значит, Родриго?
— El misterio! — приложил указательный палец к сморщенным губам гриб Родриго.
Тем временем, бабочка-имаго стала неожиданно расти и трансформироваться в огромный клубок искрящихся нитей. Эти нити, подобно червям оплели все пространство зала, образовав единую живую сеть. Каждая искрящаяся нить издавала тонкий пульсирующий сигнал или ноту, гармонично дополняя ритмичную мелодию птичьего дуэта. Вся эта плавная звуковая палитра, сотканная из стуков миллионов невидимых молоточков и стонов клавиш, постепенно перетекла из ритма психоделического dudstep в шум приближающейся большой воды. Эффект погружения в воду выразился в глухом рокоте океанских волн и тугих хлопках лопающихся подводных пузырей. Проломив хрупкий прозрачный купол крыши, в зал хлынули изумрудно-зеленые потоки морской воды. Спасаясь от наводнения, музыканты побросали свои инструменты и, взмахнув фалдами черных плащей, взмыли вверх. В нереально замедленном действии черные птицы пересекли утопающий зал, оставляя за собой тонкий пунктир из ультразвуковых нот, выпавших из шелеста их крыльев и вскрыв кривыми клювами зеркальную стену, исчезли из вида.
