Задыхаясь от приступа очередного наваждения, Петти сделала попытку подняться со своего места. Но сделать это оказалось не так-то просто. Для того чтобы спасти себя от удушья, ей сначала нужно было освободиться от неподъемного вороха юбок и жесткого корсета, сковавшего все ее тело.
— En ayuda, Rodrigo! — отчаянно пытаясь вырваться из парчовых и шелковых оков, призвала Петти на помощь Родриго.
Но гриб Родриго повел себя самым отвратительным образом. Вместо того чтобы выручать из беды прекрасную сеньору, он сгреб со стола нетронутую бутылку текилы и, спасаясь, плюхнулся в кипящий водоворот. Перевернувшись вниз соломенно-коричневой шляпкой, он добровольно отдался на волю морской стихии.
— Помоги мне, Родриго! — не веря своим глазам, со слезами крикнула вслед уплывающему Теонанакатлу, Петти.
— Este asunto personal de cada uno, sinorita, — прокричал на прощание Родриго и мерзко вихляя своим студнеобразным тельцем, исчез в потоках зеленой воды.
— Дон Диего помогите мне! — обратив взгляд в сторону тонущей кухни, решила использовать последний шанс на спасение Петти. Но никто не отозвался на ее отчаянный призыв. Горькие слезы, не менее соленые, чем морская вода, хлынули из глаз Петти.
Вода все прибывала и прибывала и вскоре уже залила грудь и шею плачущей от ужаса и обиды женщины. Но слезы ее были безразличны морской стихии.
— Ну, хорошо, гадкая поганка, я еще до тебя доберусь, — осознав, наконец, что никто ей не поможет, кроме нее самой, со злостью прошипела Петти. Неожиданно ее посетили странные, но, возможно, спасительные мысли. Потрясение, вызванное смертельной опасностью, заставило ее отбросить обычную человеческую логику и мыслить категориями вселенского масштаба. Ведь, как известно, природный инстинкт выживания это нечто большее, чем искусство приживания «под колпаком» искусственной техносферы, созданной по прихоти homo sapiens. Выдуманный Бог, опекающий человеческий зверинец не способен помочь своим невежественным ограниченным творцам. И его творческие планы никак не распространяются на процессы, протекающие в природе. Так как если бы это было так, то человек давно бы закопал топор войны и не пытался бы противостоять природе. Своей природе, истинной природе и своей Матери, вскормившей неблагодарных чад своим молоком.
«Спасется лишь тот, кто навсегда забудет о том, о чем человек всегда пытается помнить и прислушается к своему главному инстинкту»! — восстали в мозгу Петти миллионы нейронов и, сгенерировав мощнейший заряд, смели со своего пути бетонную запруду закостеневшего сознания. Спасительное обновление сознания привело к значительной трансформации внешнего вида Петти Чарли. Инстинкт самосохранения придал новую форму ее физической оболочке, полностью соответствующий окружающей обстановке. Петти Чарли превратилась в мелкую красноухую черепашку, закованную в костяной оливковый карапакс. Еще не осознавая, кем она стала, Петти по инерции выскользнула из модной средневековой темницы, и лихорадочно работая перепончатыми лапками, устремилась вверх, сквозь мутную толщу океанской воды. Подьем из глубины показался ей бесконечным. Но при этом, она с удовлетворением обнаружила, что может вполне сносно дышать под водой. Когда вода посветлела, и до поверхности осталось совсем немного, Петти решила посмотреть вниз и убедиться в том, что совсем недавно она побывала в настоящей Бездне. Но излишнее любопытство не принесло ей желанного успокоения. На дне океана, словно в гигантском зеркале она увидела отражение глаз Титана, смотрящего на нее из глубин космоса. В его нечеловеческом взгляде Петти уловила нечто большее, чем мысли о Жизни и Смерти. Это был бесстрастный и невыносимо величественный взгляд Судьи, живущего в каждой частице макровселенной.
Чувствуя, как стынет в ее жилах кровь, и сердце останавливает свой бег, Петти изо всех сил устремилась вверх к солнцу. Навстречу выдуманной рациональности слабонервных и впечатлительных. Жадно присосавшись пересохшими губами к ее набухшим сосцам, мы успокаиваем себя тем, что жирное молоко заблуждения никогда не закончиться, а вымя лже-сознания не иссохнет и всегда будет таким же наливным и желанным, каким мы его придумали. Но вот только почему-то, вдоволь нажравшись молока своей послушной кормилицы, мы травимся от переедания эфемерными мармеладными фантазиями, и только когда в наших членах начинают оживать скользкие паразиты, понимаем, что нашей кормилицей была Смерть.
Если кто из ныне живущих, кто осмелиться взглянуть в глаза вселенского Судьи и не ослепнуть от Истины?!
Винной пробкой, выскочив из жидкого зеленого желе, Петти с наслаждением вдохнула насыщенный йодом воздух и победно завопила:
— Я спасла себя. Я молодец!
Но ее снова постиг неприятный курьез. Вместо звонкого веселого крика из ее рта вырвалось лишь жалкое слабое шипение, напоминающее звук спускаемой покрышки.
«Что за очередная хрень, боже»? — плюхнувшись обратно в воду, недоуменно подумала Петти.
— Pareces bien, la Tortuga! — вдруг донесся до ее слуха знакомый голос. Оглянувшись по сторонам Петти увидела восседающего на полузатонувшей и невероятно огромной клубнике говорящий гриб Теонанакатль. Откупорив бутылку текилы, гриб с видимым удовольствием смаковал перебродивший сок голубой гуавы.
— Ах ты, жалкий слизняк, как ты мог бросить меня там одну? — шамкая непослушными толстыми губами, на полном ходу устремилась Петти к грибу Родриго.
— При всем моем желании, сеньора, я не мог помочь вам спасти себя. Это персональное дело каждого, — пьяно ухмыляясь, стал оправдываться Родриго.
— Я не верю тебе. Ведь ты же видишь то, что вижу я, значит, ты можешь и помочь мне, — обдавая Родриго фонтаном брызг, бессильно прошипела Петти.
— Хм, судя, по-вашему, теперешнему облику, сеньора, моя помощь вам совсем не требовалась, — разглядывая прыгающую в волнах красноухую trachemys scripta, насмешливо отозвался гриб Родриго.
— Что это все значит, подлый обольститель, — все еще злясь на Родриго, тонко пропищала Петти.
— Это такая игра, сеньора. Мы можем вместе путешествовать по земле и небу, но каждый из нас несет персональную ответственность за себя и никак не может поручиться за другого. Не я придумал правила этой игры, но я следую им, и это помогает мне выжить, — не желая сориться со своей новой знакомой, терпеливо объяснил ей Родриго главное правило кокаинового трипстера.
— Ты еще будешь меня учить, el mocoso! — растопив, наконец, свою обиду, не зло проворчала Петти.
Гриб Родриго дососал до дна вкусное содержимое бутылки, и небрежно отшвырнув ее в сторону, милостивым жестом указал Петти на торчащий из воды кусок белоснежного айсберга.
— Надеюсь, этот крохотный островок благополучия немного утешит вас, сеньора, — мило улыбаясь, сказал он Петти.
— Да уж, лучше не бывает! — принимая предложение Родриго, проворчала про себя Петти и с кряхтением вскарабкалась на рыхлую приятно пахнущую ванилью и молоком ледяную глыбу.
— А вы неплохо смотритесь без купальника, сеньора, — не удержавшись съязвил гриб Родриго по поводу нелепой внешности Петти.
— На себя посмотри, Псилоциб недосушенный, — не осталась в долгу Петти. — Ты лучше скажи мне, как мы теперь отсюда выберемся и выберемся ли вообще?
Нагнав на свою потешную сморщенную физиономию выражение полной беспечности, гриб Родриго откинулся назад и, зевая, произнес:
— Скоро за нами явиться мой крестник. Он не даст нам сгинуть здесь со скуки.
— Когда это «скоро»? — смахивая перепончатой лапой с ноздрей прилипшие водоросли, недоверчиво вопросила Петти.
— Ни о чем не беспокойтесь, сеньора. Лучше подкрепитесь мороженным, пока оно не растаяло, — переваливаясь на бок, сонно пробормотал гриб Родриго. Пары текилы совершенно задурманили его уродливую голову, и он вдруг захотел спать.
— Какое мороженное? — не сразу поняла Петти, но прикоснувшись кончиком языка до рыхлой ледяной поверхности айсберга, уже более веселым тоном, добавила. — Точно это же мой заказ! А где клубника?
Клубнику оккупировал пьяный в стельку Теонанакатль и, судя по его расслабленной ленивой позе, ему там очень нравилось.
— Эй, Псилоциб недосушенный расскажи-ка мне лучше, почему у тебя такое дурацкое прозвище? — желая сдобрить сладкую трапезу шумовым фоном в виде познавательного рассказа, обратилась Петти к дремлющему Родриго.
— Что, а? Зачем вам это, сеньорита? — громко чмокая губами, вяло отозвался Родриго.
— Тебе, что совсем не хочется немного развлечь меня? — обиженно скривила толстые губы Петти, даже в таком громоздком нелепом облике, пытающаяся кокетничать с бесполым грибом.
— Ладно, вы меня уговорили, сеньора! — неожиданно согласился на ее просьбу Родриго, и коротко взмахнув извивающимися щупальцами, приняв вертикальное положение. Пока гриб Родриго думал с чего начать свой рассказ, Петти с наслаждением поглощала сливочное мороженное и, жмурясь от яркого света солнца, блаженно улыбалась. Хорошая порция глюкозы на время успокоила ее страхи, и она больше не беспокоилась о том, что видела недавно на дне океана.
