— Боддеккер! — вскричал Ферман, слизывая с пальцев крем. — Как я рад, что ты здесь! Я пытался втолковать этим кретинам, что нельзя вот так запросто навесить на человека кличку и считать, будто от этого он станет настоящим Дьяволом. Мне надо поглядеть, что он за птица, и выбрать что-нибудь именно для него, что ему подходит.
— А я пытался втолковать, — не остался в долгу Норберт, — что у нас нет времени на то, чтобы Ферман составлял индивидуальный психологический профиль нового члена банды.
— Прозвище должно быть коммерчески выгодным, — добавила Биглоу. — Звучать в унисон со вкусами публики.
Ферман схватил тарелку, отошел в сторону с громадным куском пирога и смачно откусил.
— Ну да, оно конечно, — с набитым ртом проговорил он. — Но поймите же, имена, которые носят мои ребята, — не просто глупые прозвища. Имя должно по-настоящему липнуть к парню, как вторая шкура. Поймите, это как укрощение, ритуал…
Замза вопросительно взглянул на Фермана:
— Ты имеешь в виду — крещение? Ферман покачал головой.
— Меня от него уже выворачивает. Те же дурные манеры, что у Джимми Джаза.
— Ума не приложу, что плохого в прозвищах, которые мы придумали, — сказал Хотчкисс.
— Ну да! — Изо рта Фермана брызнули крошки. — Отличные прозвища — если ты старый гомик или один из Милашек.
— Вижу, обсуждение в самом разгаре, — сказал я и попытался задом выбраться из комнаты.
Хонникер из Расчетного отдела схватила меня за плечо.
— Ты должен непременно послушать эти имена. По-моему, очень даже милые. — Она повернулась к Биглоу: — Прочтите все по очереди.
Биглоу откашлялась и поглядела на экран ноутбука.
— Вонючка…
— Понимаешь, о чем я? — Ферман торопливо заглотил остатки пирога. Вокруг рта у него виднелись крошки глазури и пятна яркой начинки. — Да я бы собаку так не назвал!
— Ладно, — вздохнул Норберт. — Не самое удачное начало.
— Киллер, — зачитала Биглоу. Ферман вытер рот рукавом.
— Ну да! Расчудесно. Эй, Грегги, ты хоть раз в жизни кого-нибудь убил, если не считать гребаных комаров?
— В детстве у меня был «Луч смерти» для муравьев, — ответил Замза, как будто этого вполне хватало.
— Штык, — продолжила Биглоу. Ферман свистнул, точно подзывая собаку.
— Малиган.
— Мой вариант, — шепнула мне Хонникер.
— Это вроде бы ничего, — заметил Норберт.
— Только если он плохо играет в гольф, — пробурчал Хотчкисс.
— Псих.
Все присутствующие глухо заскрежетали и зловеще замахали воображаемыми ножами.
— Радик.
— Радик? — Ферман покачал головой. — А это еще что? Нервный тик или что-то в том же роде?
— Вообще-то это задумывалось как составное слово, — пояснил Нороерт. — Гибрид «радикала» и «невротика».
— Скорее — «тупого» и «безмозглого», — фыркнул Ферман.
— Джек-трескун.
Ферман вытащил из вазы яблоко.
— Да. Здорово — для каких-нибудь чипсов.
— Я думала, неплохое героическое имя, — сказала Биглоу. — Мне казалось, звучит совсем как имя главного героя из комиксов.
Ферман кивнул.
— Угу. Почему бы тогда не назвать его просто Кускусным Хрустиком? Пусть они станут его личными спонсорами, раз вы и их пасете.
— Сами-то вы, насколько понимаю, ничего предложить не можете, — заявила оскорбленная в лучших чувствах Биглоу.
— О, еще как могу. Целую уйму. — Ферман одним махом откусил добрую треть яблока.
— Но ничего, что мы могли бы использовать на публике, — возразила Харбисон.
— Я не хочу, чтобы меня звали Гнойным Шанкром, — поддержал ее Замза.
— А ты заткнись! — прорычал Ферман. — Все равно ты и этого имени недостоин, жалкий бездарь.
— Да я тебе сто очков форы дам! — завопил Замза.
— Ты… ты — гребаное насекомое, вот кто! — рявкнул Ферман, швыряя в Замзу недоеденным яблоком. Тот ловко поймал его на лету и легонько замахнулся, точно готов был обойти вокруг стола и хорошенько врезать Ферману этим же самым яблоком. Ферман согнулся пополам от смеха.
— Ой, не могу, — простонал он. — То-то здорово ты будешь выглядеть, когда выйдешь против Остроголовых Псов, вооружившись сочным яблочком.
Замза сжал кулаки. Яблоко треснуло и разлетелось на куски. Ферман аж покатился по полу.
— Кто-нибудь хочет послушать остаток списка? — с досадой осведомилась Биглоу.
— Вот почему ты нужен нам, Боддеккер, — пояснила Хонникер из Расчетного отдела. — Так продолжается все утро.
Я открыл рот, думая, что бы сказать, и попытался высвободиться из ее хватки. Ферман, еще смеясь, подтянулся о край стола и встал, тяжело навалившись на столешницу.
— Ох ты! — прорыдал он. — Да с яблоком в руках ты просто непобедим.
— Ах ты, гребаный…
Замза ринулся на Фермана, но Хотчкисс и Норберт оттащили его.
— Пустите! — закричал Ферман. — Я сам с ним разберусь! Он же из моей шайки! — Он схватил из вазы второе яблоко и швырнул его Замзе. — Вот, возьми еще яблочко!
Замза не стал его ловить. Яблоко упало на стол, а затем скатилось на пол.,
— Подними! — заорал Ферман. Замза не шелохнулся.
Ферман схватил еще одно яблоко и со всей силы метнул им в актера.
— Я сказал, подбери! Новый Дьявол увернулся.
— Полегче, — прошептал Хотчкисс. — Это часть инициации.
— Этот червяк гребаный даже не защищается! — вопил Ферман. Подтянув к себе вазу, он схватил в обе руки по яблоку. — Подбери, жалкое насекомое! — Третье яблоко пролетело, и близко не задев Замзу. — Слизняк! — Четвертое гулко стукнуло в бронекуртку. — Тараканчик! — Очередное яблоко со свистом прорезало воздух, Хотчкисс и Норберт поспешно присели, а Замза развернулся, подставляя грозному снаряду спину. От силы удара он не удержал равновесия и грохнулся лицом вниз, а когда поднялся, все увидели, что яблоко впечаталось прямо посередине спины, образовав на бронекуртке вмятину, в которой и осталось торчать.
— Прилипло! — потрясенно проговорил Норберт. Ферман глупо хихикнул.
— Ага. А что, самое оно, а?
— Его бы убить могло, — сказала Мортонсен.
— Да бросьте, — отмахнулся Ферман. — И это клевое имя.
— Имя? — повторила Биглоу.
— Тараканчик, — ухмыльнулся Ферман. — Прилипает, да? — Он показал на Биглоу. — И совсем, как она говорила — звучит в унитаз со вкусами публики.
Все передернулись, однако никто не удосужился его поправить.
— А ведь правда, — сказала Хонникер из Расчетного отдела. — В смысле, подходит. Чувствуете?
Норберт кивнул.
— В этом что-то есть. Определенно есть. Хотчкисс хлопнул Замзу по спине.
— Ну, что скажешь? С таким прозвищем жить сможешь? Замза изогнулся, чтобы взглянуть на застрявшее яблоко.
— Если едой больше кидаться не будете.
— Отлично! — Ферман махнул рукой и двое старых Дьяволов поднялись. — Мистер Замза, отныне вы официально зоветесь Тараканчик.
— Что ж, — сказал я, освобождаясь от рук Хонникер. — Раз все улажено…
И вышел в коридор.
— Боддеккер! — вскричала она, выбегая следом. — Что случилось? Последнее время ты так странно себя ведешь — я просто не понимаю. Как будто больше не хочешь быть со мной.
Я вошел в офис. Феррет начал сообщать мне о пропущенной встрече за завтраком, но я велел ему заткнуться.
— Собственно говоря, — сказал я Хонникер из Расчетного отдела, — я специально собирался сегодня увидеться с тобой.
Улыбка ее просветлела.
— Хочу продать акции. Пора обрубать концы. Улыбка погасла.
— Но они еще не достигли срока выплат по вкладам. Сейчас тебе, наверное, хватит на дом, но через неделю, самое большее — десять дней, ты бы получил максимум и смог обставить дом по своему вкусу. Или даже осуществить необходимую перестройку!
— Сейчас мне уже не до того, — сказал я. — Я ухожу из Пембрук-Холла. Мне нужен плацдарм для отступления. Так что буду крайне признателен, если ты как можно скорее получишь эти деньги.
Она побледнела. Но вместо того, чтобы выйти из комнаты, как я ожидал, закрыла дверь и шагнула ближе ко мне.
— Это из-за меня?
— Нет. Может быть. Наверное, отчасти. Но совсем чуть-чуть. У меня целая куча проблем, а ты — лишь одна из составляющих.
Она сплела пальцы, сжала их так, что они побелели.
— Я могу хоть как-то исправить ситуацию? Честное слово, по-моему, ты должен остаться.
— Ты имеешь в виду: я должен остаться, потому что иначе мы не сможем продолжать наши отношения? Да?
— Что? — Хонникер схватилась руками за горло и отшатнулась.
— Я заметил, что каждый твой шаг словно нацелен на то, чтобы я был доволен и счастлив в агентстве. Готов поклясться, Левин специально приставил тебя ко мне, чтобы я не отказывался возиться с Дьяволами…
— Да как ты смеешь! — закричала она. — Я никогда не лгала тебе! Я действительно сама тебя выбрала!
