Это был Хотчкисс. Я сделал шаг назад, чтобы заглянуть в дверь. Он размахивал черным портфелем.
— Похоже, мисс Уткозад забыла свою сумочку.
В горле у меня пересохло. Из портфеля донесся какой-то треск.
— Жалкие человекоцентристские наземноживущие! — раздался надтреснутый голос, в котором отдаленно узнавался голос Линды Утконос-Хилл. — До последнего вздоха наших животных тел мы будем бороться за то, чтобы не позволить вам жить с вашим непростительным грехом, состоящим в эксплуатации, порабощении, унижении и уничтожении невинных созданий Гайи!
В желудке у меня перевернулось. На миг я подумал — не эти ли слова слышал Пэнгборн в последний миг жизни перед тем, как…
— Бомба! — закричал Весельчак. — Она говорила о…
— Хотчкисс! — Я повернулся, чтобы броситься в комнату, но что-то не пускало меня, тянуло назад.
— Так умрите, зачумленные издержки эволюции, безмозглые пузыри протухшей протоплазмы!
Я отчаянно вырывался, но что-то обхватило меня поперек туловища, утягивая подальше от малого конференц-зала.
А потом все вдруг стало слепяще белым и на краткий миг абсолютной тишины я взлетел в воздух.
От Мак-Фили осталась только нижняя половина туловища и ноги, защищенные массивным мраморным столом конференц-зала. Абернати вышвырнуло в окно и падение его могла бы смягчить толпа манифестантов, если бы их не разогнали обломки камней и осколки стекла, летящие с тридцать девятого этажа.
А Хотчкисс… Бедный Хотчкисс! Должно быть, ему повезло сильнее всех. От него не нашли ни клочка тела, по которому можно было бы опознать — если не считать нескольких случайных кусочков ДНК, размазанных по обугленным стенам комнаты.
Если вы слышали отчеты о взрыве в новостях, то, безусловно, помните, что жертв оказалось больше трех. Это потому что стену конференц-зала вышибло в коридор и там задавило двух работников секретариата и художника из группы Бродбент. Кроме того, нескольких человек из толпы манифестантов побило и порезало падающими обломками кирпича и осколками стекла — общим счетом вышло шесть убитых и одиннадцать раненых. Если в отчетах вам встречались большие цифры, значит, туда присчитывались еще и погибшие во время начавшихся после взрыва беспорядков, затеянных борцами за права животных. Но я уже не считаю их непосредственными жертвами теракта в Пембрук-Холле.
Я стал одним из раненых. Когда портфель Линды Утконос-Хилл взорвался, Весельчак швырнул меня на пол и закрыл своим телом, так что я отделался лишь порезами, синяками, ожогами да парой треснувших ребер. Весельчаку повезло меньше: его так нашпиговало осколками, что он напоминал дикобраза. Но он был крепок и благополучно перенес операцию. Через тридцать шесть часов его брат притащил ему запас того белого материала, что добывал из своих завалов, и Весельчак спокойно занялся производством динозавров самого что ни на есть свирепого вида.
Первого из них получил я. Я настоял на том, что если уж лежать в палате на двоих, то пусть моим соседом будет Весельчак. Он настолько проникся этим проявлением дружбы — в сущности, таким пустяком, учитывая, что он-то и спас мне жизнь, — что попытался отдать жестяного монстра даром. Но я все-таки всучил ему деньги.
Следующую неделю я провел, болтая с ним и глядя по мультипликационному каналу бесконечные выпуски «Бей-Жги-шоу». В день выписки я как раз проводил испытание очередного весельчаковского летающего птеродактиля, когда в палату с ноутбуками в руках ввалились Финней со Спеннером. Я отправил ящера на кровать Весельчака. Заверил его, что все отлично, и нажал на кнопку пульта, чтобы задвинуть между нашими кроватями шторы.
Финней со Спеннером стояли, глядя на присланные мне цветы.
– «Маулдин и Кресс», — сказал Спеннер, сверившись с табличкой на одном из цветочных горшков. — Пусть и не пытаются переманить тебя.
— Ну, вряд ли, — просипел я. Голос у меня никак не восстанавливался — я здорово надышался дымом. — Это от Рингволд.
— Рингволд. — Глаза у Финнея сверкнули. — Насколько я помню, весьма себе…
Он обрисовал руками в воздухе внушительные формы Рингволд. Я кивнул.
— Неплохо-неплохо, — продолжил Финней. — На твоем месте, Боддеккер, я бы не упускал шанса.
— А я и не упускаю, — сказал я и показал на цветок. — Это знак благодарности на долгую память.
Со стороны от занавески донеслась странная музыка, и Весельчак произнес плохим театральным шепотом:
— Мистер Боддеккер, выпроваживайте скорее этих типов. В этом выпуске Бей и Жги летят на Луну!
— Сейчас, — отозвался я и снова повернулся к гостям: — Что вас привело?
Финней придвинул к моей постели стул.
— Ой! Я не могу дышать, — произнес хриплый голос. Спеннер уселся в ногах кровати и водрузил ноутбук на
столик.
— Хе-хе, Бей, это потому, что мы в вакууме! Смотри, щаз взорвешься!
Оба моих посетителя открыли ноутбуки и деловито застучали по клавишам.
Резкий свист, как будто баллон загорелся, а потом смачный хлопок.
Финней со Спеннером переглянулись и кивнули.
Слащавая мелодия, на ее фоне демонический смех — и немилосердное хихиканье Весельчака.
— Ты вообще следил за новостями? — осведомился Спеннер. — Особенно промышленными?
Я покачал головой.
— Сразу же после беспорядков, — сообщил Финней, — в дело вмешалось правительство и устроило нам арбитраж с ФБПЖ.
— Президент Барр был особенно недоволен, — вставил Спеннер. — Он-то рассчитывал, что Дьяволы раздуют кампанию в поддержку отправки войск в Голландию.
— А какое отношение… — начал я, но договорить не сумел, закашлялся. Схватил кусочек колотого льда и показал на грудь.
— ФБПЖ все наращивают требования по возмещению морального ущерба, — сказал Финней. — Несравненно больше, чем требовали на той встрече.
— Правда, собака-то скорее всего была не их, — пробурчал Спеннер.
— На что и упирал арбитр, — согласился Финней. — Так что после многочасовых препирательств и хождений по кругу с этой жуткой мегерой в виниле мы таки выяснили, что им больше всего надо. Козла отпущения.
Я с трудом сглотнул.
— Вот мы и решили дать им его, раз уж так приспичило, — продолжал Спеннер. — В конце-то концов это ты создал и ролик, и самих Дьяволов.
Я злобно уставился на него.
— Еще три попадания — и твоя голова у меня в кармане, — вскричал Жги.
— М-м-м, — замычал в ответ Бей. Снова демонический хохот.
— Однако, — произнес Финней, — члены ФБПЖ твердо стояли на своем. Подавай им Дьяволов. Всех разом.
— Сказали, с остального персонала хватит и бомбы, — добавил Спеннер.
По ту сторону занавески Весельчак залился истерическим гоготом. Я поймал себя на том, что жалею — и почему я сейчас не сижу с ним, заставляя себя смеяться над злоключениями Бей и Жги.
— А зачем им нужны Дьяволы?
— Уличный самосуд. Они планируют старомодное линчевание в Центральном парке.
Я пожал плечами.
— А почему бы и нет?
— По множеству причин, — отозвался Спеннер. — Во-первых, мы не до конца уверены, что «Стать Дьяволом» бесповоротно загубил возможность Дьяволов продавать товар. И второе, мы вычислили, что, проделав этот пустячок с Дьяволами, они непременно почувствуют: им мало.
— Ну разумеется, — сказал Финней. — Мы все знаем — в таких делах всегда мало.
И он сам хихикнул над своей же попыткой пошутить.
— Но мы, в смысле Финней и я, указали ФБПЖ, что они не там себе козла ищут. В конце-то концов, ну расправятся они с Дьяволами, но кто знает, какие еще отвратительные и философски неприемлемые идеи родятся в твоем плодотворном и богатом мозгу в будущем? Они быстро поняли, к чему это мы. Фактически мы неплохо постарались, чтобы продать им эту идею, если с моей стороны уместно самому себя хвалить.
Я отвернулся от них и закрыл глаза.
— А ну как щаз оторву твои губы от этой лунной девахи! ЧПООООК! Гы-гы-гы!
— К несчастью, — голос у Финнея стал чуть-чуть пристыженным, — Левин нам и этого не позволил.
Я открыл глаза.
— По крайней мере, пока он сам не предложил другой план.
— Вон! — заскрежетал я, показывая на дверь. — Убирайтесь вон!
— Боддеккер, — проговорил Спеннер, — ты только пойми. Есть отличный выход из положения.
— В мире Левина всегда есть выход, — поддержал Финней.
Я сложил руки на груди и стиснул зубы.
— Видишь ли, Левин хочет, чтобы ФБПЖ подали на тебя в суд по обвинению в заговоре с преступным намерением совершить убийство животного и осквернение смертных останков животного.
— А-а-а, — проговорил я. — Поблагодарите Левина от моего имени.
Гы-гы-гы!
— Ты не понимаешь, — возразил Спеннер. — Левинская идея состоит в том, чтобы они растратили все свои ресурсы и обанкротились, а тебя бы тогда оправдали.
