Домик ограниченного от мирской жизни автора нескольких детективов и триллеров Питера Фьюжена — одно из самых таинственных мест «глухой» половины мраканской территории.
Там Хэлван и приостановился, задумавшись: «По факту я могу абсолютно все, что могут другие и даже больше. Я свободный человек, я правдивый человек. Я очень одаренный, чего не отнимешь. Если кому-то взбредет урезать меня в возможностях, то — у него ничего не получится — от следующей мысли ему стало чуточку грустнее.
Но если посмотреть с другого угла обзора, то станет ясно, что ничего-то путного я и не умею. А жаль, очень жаль. Мог бы и уметь.
Причина не в умственной отсталости. Мой мозг в превосходном состоянии, айкью большое. Коль я действую против общества, то мне не приходится выбирать, в какое учреждение поступать. Независимая жизнь полна чуждой большинству свободы, но, увы, она лишает привилегий большинства».
Из окна домика на Джека посмотрел объемистый седобород, что-то про себя пробурчал и задернул занавесу. Это и был писака-детективщик Фьюжен, скрывающийся ото всех по причине психического недуга.
Через минут тридцать Джек уже стоял у моста, за которым находился просторный Мракан-сити.
«Толпы… Меня вряд ли кто-то поймет из живущих, что я хочу доказать им всем, хотя бы потому что я и сам не решил до конца, за что борюсь. Я творю по наитию. У меня нет как таковой причины совершать зло, но… — «Джокер» глубоко вздохнул, — Из-за отсутствия мотивации я считаю себя честнее остальных.
Зачем искать причину для совершения скверных поступков? Никогда этого не понимал. Зачем вообще нужна эта причина — прикрытие для слабаков, спесивцев и глупцов? Почему нельзя играть по правилам, чтобы не задевать чувства профессиональных мыслителей, таких независимых парней, как я? Неужели обязательно стесняться своих чувств?
Или это я просто помешен на мировоззренческих вопросах, до которых, возможно, другим нет никакого дела? Ай, не знаю».
Джек добрался до города за час с кусочком. В карманах имелось несколько долларов, обнаруженных в украденном халате. На эти гроши улыбальщик задумал купить себе шоколадку, зайдя в первый попавшийся магазин на границе.
«Толпы… Опять толпы… Но, пожалуй, нельзя винить социум в магазинных суматохах.
Это как-то совсем бесчеловечно, даже для меня — индивидуума, человечность которого измеряется в микробах, тех, что обитают на использованных памперсах».
Джек не язвил уже более двух часов. Это его конкретно напрягало — такой огромный промежуток времени между шутками и возможностью пошутить.
— Девушка! — задержал он мимо проходящую возле кассы блондинку.
— Да?
— Заранее извиняюсь, вопрос не из скромных. Ты могла бы спонтанно, просто так, без условностей и конфетно-букетного периода выйти за меня? А?
Блондинка улыбнулась, но ничего не ответила.
«Спокойная реакция на подобного рода приколы радует больше, чем порванный шаблон в создании образа народного героя. Например, народный герой — негр, который мстит правительству за похищение его школьных тетрадок, записи в которых якобы могли улучшить школьную характеристику».
Купив себе плитку пористого шоколада, Джек вышел на улицу. Мысли-каша на какое-то время устаканились. Наступила ранее отсутствующая «мозговая» гармония. И все бы хорошо, но неожиданно у входа в универмаг остановились две черные машины. Как ни странно, водитель кликнул Хэлвана:
— Садись, клоун!
Джек слегка разозлился, но виду не подал:
«Как вообще меня можно называть клоуном? Это не моя профессия».
— Шо такое? — спросил Джек.
К нему подошли трое со значками и пистолетами.
— Такое! — мужики затащили «клоуна» внутрь салона и сказали не дергаться.
Безудержное любопытство, а вовсе не иррациональный страх огрести, вынудили Хэлвана проехаться с ними.
«Я за миг уделаю этих идиотов. Но надо все же проявить уважение и позволить малышам почувствовать себя крутыми, пусть даже если это несколько не совпадает с истиной.
Если они сыскали, что предложить мне, то я только за. Вот только вряд ли, что они сыскали мне что-нибудь по-настоящему интересное»
Через полчаса.
Джека привели в роскошные апартаменты украинской резиденции, где в данный момент властвовал Джерси, люди которого очень бережно относились к выполнению заданий. Так же бережно они отнеслись и к Джеку, ни разу не посмели нагрубить и пытались не обращать внимания на нескончаемые прибаутки «клоуна».
Заценив дизайнерскую составляющую интерьера, Хэлван замахал руками и потянулся к люстрам с множеством золотых нитей, свисающих вниз.
— Вот здесь я бы поставил диван, отвечаю, это реально классно смотрелось бы! Купил б наушники, такие, недешевые, потом купил бы центр, и тот столик поставил бы рядом с аквариумом, чтобы играть в компьютерные игры и одновременно глазеть на рыбок! Ведь рыбки, говорят, успокаивают нервы, а они у меня о какие нес…
Но это не могло продолжаться вечно: при должном нагреве пороховая бочка взрывается, и градус терпения достигает своего апогея. У прихвостней Баллука нервишки были ни к черту.
— Заткнись! — крикнул один из них, повернувшись к паяцу, — Иди молча! Достал уже! Всю дорогу только тебя одного и слышно! Вникаешь, как надоедают идиотские шуточки?
— Зачем мне еще вникать во что-то? — полюбопытствовал Джек, сдержавшись, — Разве не проще отбросить в сторону все это нытье диетологов о подорванном метаболизме и жить себе в удовольствие? Не проще?
— Хм…
— Или вас все же заботит нытье?
Пройдя парочку светлых коридоров и один темный (как и в зале с длинным столом, их украшали портреты советских вождей), преступники поздоровались с боссом и представили ему самого буйного из вечных пациентов Антнидаса — Безумного Джека, который внешне напоминал больше клоуна-бомжа, чем нетривиального преступника.
— Рад… — сказал Джерси.
— Ужас, какая рожа… — подколол босса Джек, — Даже родная мама такое полюбить вряд ли сумеет. Серьезно…
Тот пропустил оскорбление…
— Да вот только гад вытрепал все нервы, честное слово! — возмутился сопровождавший субъекта к дверям резиденции «типичный» латинос.
Баллук сам был готов подпортить нервы. Но в итоге решил просто посмеяться, обратившись к Хэлвану.
— У тебя есть право говорить. Скажи, что думаешь о них…
— Хорошо! — крикнул Хэлван, и повернулся к «типичному», — Срать нам на твои нервы! Иди, стирай носки!
Джерси лошадино заржал.
А вот латинос покраснел, как переспелый помидор (потому что простой помидор, не переспелый, не такой красный).
Джека пригласили в комнатку, не обставленную лишней мебелью, не просторную, с одним единственным окном, но уютную. Посередине стоял столик, яркий луч света нагревал деревянную столешницу…
Джерси кое-что предложил Джеку в знак уважения. Прежде чем они перешли к разговору, ради которого и была организована встреча…
— Сок будешь, апельсиновый? Вроде, кекс еще остался… — он заглянул в холодильник и чертыхнулся, — Черт, нет больше кекса!
— Мне хватит — успокоил Баллука Хэлван, — Я уже подкрепился шоколадкой. Я не гурман, не придирчив к количеству схаванного…
— Ну, тогда сока попей хотя бы!
— Итак! — Джерси взял стул и присел, — Какие предположения насчет того, о чем пойдет речь?
— Ой, да всякие. Попросишь отсосать, знаю, ты любишь. Но…
— Довольно, Джек. Спаун — наша общая проблема.
— Ах, вот оно что! Ну, так я не наемник…
«Так я и знал, господь, верни меня в психушку. Эта падла будет клянчить у меня смерть Спауна» — ярый недоброжелатель цензуры, Джек напрочь отказывался фильтровать мысли, собственно, как и речь…
— Но можешь им стать…
— Не забывай, ты тоже доставил мне хлопот с вагон. Я спустил тебе это с рук, чтобы заручиться помощью.
Баллук ничего не знал об истинных намерениях Джека, о его непростом мировоззрении, обо всех особенностях характера этого социопата, поэтому изначально посчитал Джека банальным наемником, умело использующим имидж психа для эффективного запугивания.
— Хрустящий краб, подгоревший тост, змеиная кожа, гнилая собака, унылая тварь… — помня терпимость и нереакцию Баллука на оскорбления, Хэлван стал открыто поносить «босса» и… улыбнулся, — Нравится выслушивать гадости?
— Я серьезно хотел предложить тебе…
— Что? Деньги?
— А они не нужны тебе?
Комната просто взорвалась от безумного смеха единственного находившегося в ней комедианта.
— Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
— Что смешного? — с ярко выраженным разочарованием спросил Джерси.
— А ты что, плохо знаешь Безумного Джека, да? Ему всегда смешно то, что у других вызывают лишь дикую попобольку! Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
