Новорожденная перестала плакать, и Ля Росса тоже.
Они же сестры.
Эстель повернула голову, чтобы можно было дышать, и увидела, что Танзер смотрит на нее.
Его глаза оставались в тени, но девочка знала, что они не карие. Но даже скрытые в темноте, глаза этого человека казались твердыми, как алмазы. И еще они были печальными. Карие глаза Гриманда видели только ее. Но глаза Матиаса видели все. Ее. Гриманда. Ампаро. Людей, вещи и все, что происходит – и не только здесь. Все, что было. Что будет. Что может быть, но никогда не случится. Возможно, именно поэтому они были такими печальными.
Эстель понимала: Танзер знает, кто такая Ампаро. И боялась его еще больше – потому что он был таким печальным и потому что он знал, что младенец у нее на руках – его дочь.
Рыцарь не шевелился и не говорил, он просто стоял, смотрел на девочек и знал все, что знает. Эстель тоже хотела бы все это знать, но радовалась, что ей неведомо почти все, что известно Матиасу. Она понимала, что такое одиночество. Ее друзьями всегда были только крысы и дракон. Но такого одинокого человека, как Танзер, она еще не встречала. Танзер не один из «них».
Он был ничей.
Эстель тоже стало грустно. Девочка жалела этого шевалье.
Она отстранилась от Гриманда. Торба снова стала резать ей плечо. Ля Росса сняла ее и поставила на землю. Король Кокейна нагнулся, словно пытался увидеть Эстель, но без глаз он не мог этого сделать, как бы низко ни сгибался. Больше он ее никогда не увидит, и это мучило его. Девочка посмотрела в белые дыры на его лице и увидела сгоревшую до черноты плоть и сморщенные пузыри ожогов, словно кожа плакала вместо глаз. Эстель поняла, что ему больно, очень-очень больно. И снова пожалела своего дракона.
Как странно. Танзер и Гриманд были такими большими, а Ампаро – такой маленькой, но Эстель жалела двух больших мужчин, а вовсе не крошечную девочку.
– Не уходи, Ля Росса, – позвал ее Инфант Кокейна. – Говорят, глаза – зеркало души, но если закрыть ставни, это не значит, что кухня исчезнет. Я здесь.
– Я не ухожу, не бойся, – ответила девочка. – И вижу тебя в этих глубоких белых дырах.
Обычно Эстель не скучала по матери. На то не было особых причин. Но теперь ей хотелось к Тифани. По крайней мере, мать ее видит.
– Мама приходила сюда? – спросила она.
Гриманд мотнул головой, словно бык. Лоб его прорезали морщины.
– Я ее довольно давно не видел, – сказал он. – Не волнуйся за нее.
– Я боялась, что она Иуда, как Пепин.
– Точно, она была Иудой, – заявил вдруг Андре. – А теперь она мертва, и Господь проклял ее душу…
– Умолкни, недоумок, и исчезни, – рыкнул на него Гриманд. Он все время поворачивал голову, словно пытался понять, где стоит Эстель. – Ля Росса? Где ты? Ты тут?
Девочка почувствовала, что ее тело словно бы стало пустым внутри. Она прижала к себе Ампаро:
– Я здесь.
– Твоя мама мертва, Ля Росса. Да, моя дорогая, но она не была Иудой. Ее убила та же свинья, что отняла у меня глаза. Она была безумной и взбалмошной красавицей и сделала то, что сделала, из любви и ненависти, а не ради серебра, и за это мы все должны любить ее.
Эстель обрадовалась, что Тифани не была Иудой. И что дракон любил ее.
– Ты здесь? – снова спросил Гриманд.
– Здесь.
– Не бросай меня.
– Не брошу. Можно я отдам Ампаро Танзеру?
– У тебя малышка? Птичка? Для шипов?
Гигант рассмеялся. Эстель не понимала почему. Казалось, он сошел с ума.
– У меня моя сестра, Ампаро, – ответила девочка.
– Да, любовь моя, да, милая, отдай маленькую птичку ее шипам, – попросил ее король Кокейна.
Танзер молча наблюдал за ними. Эстель показала ему Ампаро.
Рыцарь приблизился. На небе взошла луна, грубо и ярко светившая из-за его спины. На его фоне Дворы казались маленькими. Матиас наклонился и посмотрел на ребенка.
Эстель увидела его лицо.
Такого лица она не видела никогда в жизни. Оно не было странным, как у Гриманда, но в нем проступало нечто невидимое, что вызывало внутреннюю дрожь и заставляло хотеть, чтобы он был ее другом. Он мудрее Младенца и одновременно страшнее. Не такой мускулистый, как Гриманд, но сильнее. Благороднее Гриманда, но еще более дикий. Танзер смотрел на Ампаро, и его лицо наполнялось удивлением. Ля Росса понимала: она видит то, чего еще никто никогда не видел на этом лице.
Это видели только Эстель и ее маленькая сестра, потому что Гриманд был слеп.
Матиас набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание. Потом он вздохнул и улыбнулся. Несколько зубов у него были сломаны. Он кивнул, как будто долго-долго ехал из далекого-далекого места и наконец нашел то, что искал. Из его горла вылетел какой-то сдавленный звук. Он закашлялся. А когда рыцарь заговорил, его голос удивил Эстель еще больше.
Нежность в нем была такой же большой, как сам шевалье:
– Ампаро…
Девочка никогда не слышала столько любви, выраженной в одном слове. Или не в одном. К глазам ее подступили слезы.
– Ампаро… – повторил мужчина.
Эстель протянула ему ребенка:
– Можете взять, если хотите. Она ваша.
Но Танзер не стал брать дочь.
Он выпрямился и теперь казался еще выше, чем прежде. Его взгляд переместился на Эстель.
– Ля Росса, да? – переспросил он.
– Гриманд называет меня Ля Росса. Вы тоже можете, если хотите. А так меня зовут Эстель.
– Эстель, – повторил госпитальер.
Девочка была уверена, что слышала любовь и в этом слове. Но откуда?
– Тебя назвали в честь звезд на небе, – сказал Танзер. – И я вижу почему.
Дрожащими руками Ля Росса прижала ребенка к груди.
– Хочешь, расскажу, что означает имя Ампаро? – спросил Танзер.
– Да.
– Оно означает «Защита от бури».
У Эстель перехватило дыхание. Она посмотрела на младенца у себя на руках.
– Мы оказались в мире крови и грома, – сказал Матиас. – Как ты думаешь, этот маленький соловей сможет защитить нас? От такой бури?
Девочка задумалась. Она вспомнила, как сидела на кровати с Алис и Карлой и как спокойно и безопасно было чувствовать себя одной из «них», даже в этом мире крови и грома. Они не сидели бы вместе, если бы не Ампаро.
– Да. Сможет, – уверенно ответила Ля Росса. – Она защищала меня. И Карлу. И Гриманда тоже, я так думаю.
Король воров издал жалобный звук. Белые дыры на месте его глаз светились.
Рыцарь кивнул, как будто другого ответа и не ожидал.
– Я знаю, что она и вас защитит, – сказала Эстель, хотя и сомневалась, что такой человек нуждается в защите.
– Уже защитила, – согласился с ней Танзер. – Ты знаешь, Эстель, что даже в самую сильную бурю, днем или ночью, звезды все равно светят?
– Нет. – Девочка задумалась. – Это потому, что звезды выше бури?
– Умница. Чего нам бояться, если Ампаро защищает нас от бури, а ты, звезда, светишь сквозь бурю?
– Нечего.
– Я очень рад, что вы с Ампаро сестры.
Эстель смотрела на него во все глаза. Она чувствовала, что иоаннит вручил ей что-то ценное, но не понимала, что именно. Больше она его не жалела. Он уже не нуждался в жалости.
– Я тоже очень рада. Я люблю свою сестру больше всего на свете. Но разве вы не хотите взять ее?
– Я очень хочу взять ее на руки, Эстель. Больше всего на свете. Но буря из крови и грома еще не стихла. Те, на кого она обрушится, еще не знают о ее приближении. И Ампаро не защитит их. Потому что эта буря – мы с Гримандом.
Предводитель воров издал рык, исполненный ярости и наслаждения:
– Они пожалеют о том дне, когда их нога ступила в пределы Кокейна. Будут горы трупов. Мы будем слизывать их кровь с наших ножей. Мы будем плясать на их внутренностях. Дай мне еще один камень бессмертия.
Матиас, слушая его, не отрывал взгляда от Ля Россы.
– Буря – это я сам, – сказал он, – и поэтому я не могу взять Ампаро, пока буря не стихнет.
– Чтобы не причинить ей вреда?
– Ты умная девочка. Позаботишься об Ампаро для меня? Еще немного?
– Мне нравится ее держать. Она такая красивая. Я просто думала, что вы тоже хотите.
– Хочу, Эстель. Хочу. Но если я возьму ее на руки, хоть один раз, буря может утихнуть.
– Это вам сказал ваш ангел, да?
– Мой ангел?
– Ангел с черными крыльями.
– У ее бабки был дар, – пояснил Гриманд. – Она видела то, что скрыто от большинства из нас.
Эстель не знала, что у нее была бабушка. Ей захотелось расспросить Инфанта о ней.
– Понимаю, – кивнул Танзер. – Иногда способности передаются через поколение.
– У нас тоже есть ангел, – сказала Эстель. – Карла отправила его со мной и Ампаро. У него крылья из лунного света. Ангел сказал мне принести Ампаро к вам, а не к монашкам в монастырь. Надеюсь, Карла не будет сердиться.
– Я согласен с тобой и с твоим лунным ангелом. Пусть Ампаро попытает счастья с нами, а не с этими черными воронами. Карла будет гордиться тобой, как горжусь я, – заверил ее рыцарь. – Благодарю вас обоих.
С этими словами он повернулся и поднял с земли устрашающего вида копье, взял правую ладонь Гриманда и вложил в нее оружие. Гигант поставил древко на землю, и Эстель увидела, что копье придало ему уверенности. Он потрогал пальцем лезвие, удовлетворенно хмыкнул и кивнул.
