— Да будет по-твоему, — отвечал Владимир. — Ступай и скажи, что я ему дам ответ.
Посол поклонился и поторопился уйти; в шатер вошел воевода княжий и отрок.
— Государь, — сказал воевода, — княжна Рогнеда прислала к тебе своего отрока и зовет тебя в терем на Капиче.
— Добро, — отвечал князь. — Коня!
Князь вышел из шатра, вскочил в седло и помчался в село Капиче. Отрок мчался впереди. Вскоре они прискакали на боярский красивый двор, огороженный дубовым тыном. Князь соскочил с коня у крыльца, между витыми столбами. Княженецкие жены и сенные девушки встретили его на крылечке и низко поклонились ему, но он не отвечал ни на чьи поклоны и пробежал в светлицу Рогнеды, которая встретила его на пороге.
— Желанная моя! — воскликнул Владимир, схватив ее за руку, но Рогнеда остановила его.
— Сядь, князь, — тихо сказала она, — будешь дорогим гостем… Как поживать изволишь?.. Я уж боялась, не извели ли тебя враги твои…
— Нет, моя ненаглядная, жив и здоров, но стосковался по тебе, — весело говорил князь, садясь на покрытую дорогой поволокой лавку.
— Испей, князь, и вкуси за здравие богов, дали бы тебе долголетия и возвеличили славой, — сказала Рогнеда, угощая князя малиновым медом, перепечами и пряниками, вынесенными на подносах княженецкими женами, которые низко поклонились и, наполнив чашу хмельного меду, поднесли ее Владимиру.
— За твое здравие выпью, светлая моя княжна, — сказал он, поднимая чашу и выпивая ее до дна, — а пищи не приму, покуда ты не будешь моею.
Жены, девушки и посиделки княженецкие незаметно ушли, догадываясь, что князь хочет остаться наедине.
— Ну, напои добрыми речами душу мою и обласкай меня… Не возлюбил я дни мои без тебя… Дай поцеловать твой светлый лик, — сказал князь.
— Нет, князь, хоть светлы твои ризы, но душа совсем обветшала… Я вижу, ты плакал горю моему очами, а сердцем смеялся, и не исполню я воли твоей, не буду женою твоей, покуда жив Ярополк: у него мой обруч.
— Так я убью Ярополка и доставлю тебе твой обруч! — воскликнул вне себя Владимир и ушел, хлопнув дверью.
Грозная туча повисла над Киевом. Разгневанный Владимир, прискакав в свой стан, приказал воеводам собраться в путь. Загремела ратная труба, и конные и пешие полки собрались вокруг князя, который повел их к Киеву. Потянулись по реке варяжские ладьи, а на берегу поднялся дым столбом до неба; солнце заиграло в шлемах и оружии. Позади одиноко ехал витязь в сверкающей кольчуге, на белом коне.
Узнав о приближении Владимира, старейшие мужи киевские вышли к нему навстречу и вынесли ключи от городских ворот, вынесли дары, хлеб и соль; городские бирючи протрубили в трубы и забили в серебряные варганы, встречая великого князя, остановившегося уже у городских стен, на которые высыпал весь киевский люд.
— Будь наш милостивец, государь, князь Владимир, — сказали старейшины, припав на колени и ставя перед Владимиром хлеб-соль и дары. — Давно мы молили посетить нас, и рады мы тебе, и будет нам празден приход твой, княже, господине… Не хотим мы Ярополка и его кривды; сокрушил он души наши. Теуны и рядовичи его — немцы, а жрецы — варяжские. Пусть они идут к Ярополку…
— Где Ярополк? — спросил Владимир.
— В Родню бежал с своими советчиками, а ты, Князь, поди к нам и ряди нами по воле твоей.
Владимир согласился поехать в Киев, а свою дружину послал за Ярополкой. Узнав о прибытии князя, Мария поспешила в Киев, чтобы посмотреть на светлый лик Владимира. Сердце ее радостно забилось, видя, как он идет оружейный народом, от радости ее глаза наполнились слезами. Она ждала от него своего освобождения из рук Ярополковых, которому была предназначена в жены.
Теперь она жила в Красном тереме Займища, в тихой обители; она хорошо помнила Ольгу и Владимира и молилась ниспослать первой царство небесное, а второму царство земное. После смерти Ольги, когда Владимир уехал с Добрыней в Новгород, Мария тайком, со своей мамкой, уехала следом за ним. Знали о том только ее приближенные сенные девушки. Приехав следом за князем, она видела всю церемонию в волоковые окна храма Волоса, но, заметив, что князь смотрел на нее, она поторопилась уехать обратно.
Она была рада за Владимира, что он возвеличен новгородцами, и спокойно ожидала увеличения его славы, горячо молясь за него в своих молитвах.
Однажды к ней пришел Свенельд. При виде его она сразу поняла, что не к добру явился он к ней.
— Зачем изволил пожаловать? — спросила она.
— Ярополк поведал мне свое изволенье, — отвечал воевода. — Порадуйся, красная девица, и готовься идти в княжеский терем для утехи князя.
— Ни за что! — гордо сказала она.
— Воли князя не изведешь, — говорил воевода, — взаутрие принесут тебе дары и одежды княжие.
— Не буду наложницею князя, — решительно заявила Мария. — Сжалься надо мною и не бери меня в княжеский терем.
— Воля княжеская непреложна, — возразил Свенельд.
— Пусть его воля непреложна, но и моя непоколебима. По душе своей не опорочу себя и, как христианка, не буду женою язычника. Оставь меня под кровом Божьим, и я спокойно умру белицею.
— Негоже ты говоришь, Мария; красота твоя не для беличьего житья затворницею…
— Нет, нет, лучше смерть, — возразила она.
— Он противен тебе?
— Он идольник.
— Ну а я вот не идольник и поклоняюсь свету небесному… Немного устарел, да ништо… Выбирай, я умилостивлю князя.
— Ты, ты хочешь, чтоб я была твоей женою? — с ужасом проговорила Мария. — О, сжалься, не оскверняй моего девичьего уха своими речами, отыди от меня.
— Как хочешь, но поведаю тебе, что князь, проведав противность твою, изгонит еллинских попов и спалит лики их богов, которые оставила тебе Ольга… Помысли и через три дня избери любое.
И вот Владимир явился в Киев, а Ярополк бежал в Родню. И возрадовалось сердце Марии своему спасению от ненавистного ей Ярополка.
Когда Владимир сел на киевский стол, его союзник Зигмунд, испросив позволение князя, удалился к Царьграду. Владимир отпустил его, чтобы избавить Киев от разграбления, которое он обещал по взятию Киева. Но не все варяги шли из Киева. Услышав, что Владимир обещает награду за голову Ярополка, многие пошли искать счастья и удачи вместе с ратью новгородскою, которая осадила Родню.
Воеводы послали послов к Ярополку объявить ему волю князя киевского.
— Иди с миром к Владимиру, — сказали послы, — а не пойдешь, разнесем стены и полоним тебя и связанного поведем в Киев.
— Идите прочь, — сказал он, — и передайте рабыничу проклятие Ярополка.
Послы удалились, а Ярополк закручинился. Два его советника, соперничавшие между собою, советовали ему: один — покориться, другой — отомстить за дерзость.
— Иди к брату твоему, — говорил Блуд, — и примирись с ним. Ты обидел его, не дал части из наследства, воевал с ним и насиловал Новгород. Теперь он силен и отомстит тебе…
Между тем Свенельд говорил:
— Не клони главы своей перед рабыничем и не бойся его.
Но Ярополк не знал, на что решиться. Вскоре в Родне сделался большой голод.
— Говорю, сдайся на милость брата, — говорил ему Блуд.
Ярополк на этот раз послушался его, сдав Родню.
Таким образом, стол киевский был закреплен за Владимиром.
Узнав о поражении Ярополка, Рогнеда, помещенная Владимиром в селе Предиславине, послала к князю своего отрока с просьбою дозволить ей прийти к нему.
Обрадованный князь с нетерпением ожидал ее, и вот она явилась к нему, упала пред ним на колени и начала умолять пощадить Ярополка.
— Буду твоею, — сказала она, — но не убивай своего брата и не увеличивай зла, сделанного тобой моим братьям и отцу.
— Будешь моею! — воскликнул Владимир, приподнимая ее и сжимая в своих объятиях. — Если ты моя, то и я твой!..
— Нет, ты не мой… а я твоя рабыня, — с затаенной гордостью говорила она.
Владимир говорил с Добрыней о пощаде брата; он только хотел изгнать его, но Добрыня настаивал на том, что нужно убить Ярополка.
— Он убил твоего брата Олега, а ты убей его, и будет кровь за кровь, — говорил он.
— Не хочу я крови брата! — возразил Владимир. — Пусть живет и молит богов за содеянное зло.
Но было уже поздно. Добрыня предрешил участь Ярополка, и когда тот входил в терем Владимира, то был убит.
Возмутился Владимир поступком Блуда и Добрыни и поспешил назначить своего дядьку наместником в Новгороде, а Блуда хотел казнить, но тот бежал.
После смерти Ярополка Владимир сделался темен, как ночь.
— Видно, братская кровь вопиет в его груди, — говорили княжеские люди.
Владимир хотел забыть все и велел готовить пиры и созывать на них гостей, а жрец Божерок, которого он прихватил с собою из Новгорода, послал служек ходить по домам и оповещать мужей посылать своих жен и красных дочерей на княжеский двор хороводы водить да тешить князя. Вещуны строили уряду, что дать в жертву милостивому божичу Перуну, метали жребий на отроков и девиц, кого зарезать из них, но, к счастью, жребий пал на овна.
