Однако и Тарле не делает исключения из усвоенного принципа даже ради Поля Барраса подложившего Жозефину в постель Бонапарту. Раз Наполеон считал, что он оградил политику от вмешательства фавориток, то и академик не ломал себе голову женщинами вокруг Наполеона. А вот товарищу Сталину все же пришлось. И сейчас приходится ломать голову над тем, что хотел сказать ему академик Тарле своей книгой «Наполеон», в которой он выделяет и подчеркивает одни события и столь же старательно умалчивает о других. Чаще не просто умалчивает, а как бы не договаривает до конца. Мол, все так смутно и запутано. И трудно сейчас сказать, почему все-таки Наполеон пошел на Россию… Пройдет время, придут другие историки — они прояснят и распутают. Позиция ему представляется неуязвимой.
Таким образом академик Тарле как историк заинтересован не в раскрытии объемной истины, а в следовании определенной тенденции. Значит, он ступает в данном случае не как историк, а как идеолог. Что же это за идеология? Чья?
Прежде чем ответить на такой вопрос, надо разобраться, почему автор сознательно исказил поведение Александра I в течение нескольких лет после покушения на императора Павла. Да и во время самого покушения. Вот этот абзац в рукописи: «Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после сговора с Александром и что юный царь не посмел после своего воцарения и пальцем тронуть их: ни Палена, ни Бенигсена, ни Зубова, ни Талызина и вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на «чужой территории», а в Петербурге, и бывали в Зимнем дворце».
Это неправда. От первого и до последнего слова — неправда. Адмирал де Рибас, пятидесяти одного года, умер при невыясненных обстоятельствах. Граф Пален сбежал в Курляндию. Тридцатилетнего вице-канцлера Никиту Петровича Панина император Александр отставил от всех постов, и до конца жизни тот пребывал в ссылке, так и не будучи прощен. Зубовы уничтожены поодиночке.
Беннигсена Александр не тронул, это факт. Но факт исключительный, который лишь подтверждает правило. Дело в том, что не осталось вокруг Александра I видных генералов — кто сослан, кто отставлен, кто отравлен, как генерал-лейтенант Талызин. Даже полковник Алексей Татаринов, косвенно примкнувший к заговору, был переведен из гвардии в захудалый армейский полк, а через пять месяцев отставлен вчистую. Ему никогда более не было позволено появляться в Петербурге — какой Зимний дворец? Даже на войну 1812 года он, кадровый офицер, вынужден был записаться рядовым волонтером.
Фаворит Павла I генерал-квартирмейстер Аракчеев напротив, стал при Александре военным министром На десять часов опоздал он из Гатчины в Петербург, так как по приказу военного губернатора Палена был задержан на заставе и препровожден обратно, иначе не состоялось бы никакое покушение. Будь Аракчеев на месте, никто из заговорщиков не рискнул бы и посмотреть в сторону Михайловского замка. Сидели бы по казематам Петропавловской крепости в ожидании своей участи.
А у Тарле — все они «преспокойно бывали в Зимнем дворце». Так ошибаться он не мог, даже при столь очевидном игнорировании русской истории. Тут умысел. Или подсказка? Кто из троцкистов «преспокойно» бывает в Кремле? Может быть, товарищ Тарле полагает, что, арестовав в феврале 1934 года членов так называемого «всесоюзного троцкистского центра» и прочих «верных ленинцев», Сталин решил, что с заговорщиками покончено? Или товарищ Сталин не подозревает о существовании верхних этажей оппозиции? Не знает о том, что заместитель наркома иностранных дел Крестинский лично свел в Париже сына Троцкого Льва Седова с главой германского рейхсвера генералом фон Сектом, которому в обмен на поддержку переворота в СССР была обещана Украина? Не догадывается, что глупый Лев Седов всерьез готовит своего друга Зборовского к исторической роли убийцы Сталина?..
Товарищу Сталину не надо обо всем этом догадываться. Товарищ Сталин знает все. Это Троцкому Нужно было догадаться, что Зборовский — кадровый сотрудник НКВД.
И все же академику Тарле не следует подсказывать, что, когда и как делать Сталину. Академика Тарле увлекла версия дерзкого похищения герцога Энгиенского из Бадена? Не такое уж оно дерзкое, чтобы им восторгаться. Наполеону и в самом деле ничего не стоило оккупировать весь Баден в течение нескольких часов. Но Мексика — это не Баден. И похищать Троцкого из дома знаменитого Диего Риверы нет никакого смысла. Жена Диего Риверы, двадцативосьмилетняя красавица-актриса Фрида Кало, послушно смирив отвращение к неряшливому, потертому, пожилому Троцкому, настолько вскружила голову этому павиану, что он подробно рассказывает ей обо всех своих планах, связанных с предстоящим взлетом его революционной судьбы в России. «Товарищ Ф.» заслуживает достойного поощрения. Но это потом — когда решится вопрос и с самим «любовником революции». Товарищ Сталин любое дело доводит до конца. И не упускает при этом ни одну деталь, какой бы мелкой она ни казалась.
А деталь в данном случае такая. Тарле подробно описывает, как за три месяца до гибели Павел I Посылает в Париж генерала Спренгпортена для согласования вопроса обмена военнопленными. И практически даже не обмолвился о многочисленных встречах с Наполеоном российского посланника Колычева, на которых решались кардинальные вопросы поворота российской внешней политики. На деле же масон Спренгпортен, убедив Павла в необходимости своей поездки в Париж, искал там контактов с ушедшими в подполье руководителями ложи «Великий Восток». Это свидетельствует о том, насколько всесторонне и тщательно готовился государственный переворот в России, который только в последний момент по воле обстоятельств превратился в дурную импровизацию.
Совпадение прямо-таки удивительное. Можно подумать, что товарищ Тарле раньше Сталина прочитывает агентурные донесения советской внешней разведки. Например, вот это, последнее:
«Во французских правительственных кругах распространились сведения о том, что Москва повела решительное наступление на масонские ложи. Высказывается разочарование по поводу того, что последние оказали в целом очень слабое сопротивление. От источника, близкого к кабинету министров, получена информация следующего содержания. В Коминтерне имеется один из высших представителей «Великого Востока», обладающий высоким масонским градусом, — Карл Радек. В первых числах апреля 1936 года Карл Радек отправил в Париж своего ближайшего сотрудника Петерсона, известного по кличке «товарищ Марк». Последний настойчиво убеждал руководителей «Великого Востока Франции» в необходимости сменить политические ориентиры и оказать поддержку Сталину против Гитлера. В противном случае, заявил «товарищ Марк», фюрер расправится с Москвой и поведет наступление против французского масонства. Параллельно «товарищ Марк» посетил ложу «Астрея», членами которой состоят Многие русские эмигранты…»
На языке Ротшильдов это называется так: не держите яйца в одной корзине. И Троцкий тут уже вне игры. Читать этого Тарле не мог. Значит, остается предположить, что он знал о планируемой масонской миссии Радека в Париж. И запланирована она была Именно в результате того, что «Москва повела решительное наступление на масонские ложи», то есть — в результате разгрома «всесоюзного троцкистского центра». Задержка с осуществлением объясняется сложностью выезда за рубеж, особенно для таких вояжеров, как «товарищ Марк», которому всяческое содействие оказывал советский посол в Берлине товарищ Суриц.
Ничего, «товарищ Марк» погуляет по Парижу, случайно встретится на Монмартре с Эренбургом и Вернется к своим «братьям» в Москве. Мы позаботимся о том, чтобы своевременно вернулся и товарищ Суриц. И тогда зададим каждому из них очень простой вопрос: так ли неизбежна война Советского Союза с Германией?
Они уверенно скажут: да, неизбежна.
Это правильно. Но вопрос неполный. Вопрос должен быть поставлен следующим образом: так ли неизбежна эта война в ближайшие два года, как об этом везде и всюду говорил Тухачевский, провоцируя товарища Сталина на военный конфликт с Гитлером? И как об этом до сих пор твердят в Брюсовом переулке у Мейерхольда военные с большими звездами на петлицах.
Каким будет ответ?
Многие товарищи уже давно подметили, что Сталин имеет обыкновение использовать в качестве полемического приема постановку вопроса самому себе. И приняли на вооружение этот прием. Некоторые статьи в «Правде» и «Известиях» состоят из одних вопросов. Авторы усвоили форму, но не вникли в суть. Товарищ Сталин задает вопрос только тогда, когда знает на него ответ. И отвечает сразу.
Так вот, в ближайшие два-три и даже четыре года товарищ Сталин воевать с Гитлером не будет. Товарищ Сталин подождет, пока фюрер расправится с французским масонством. Вряд ли у него получится это одновременно и с Англией, но стараться он будет. А «поддержка Сталина против Гитлера» обойдется очень дорого — и «Великому Востоку», и Радеку. «Астрее» в этом направлении еще предстоит поработать — товарищи там надежные, проверенные в деле.
