отец вернется домой? – спросила она, и сын кивнул. – Твой брат дома. Считай, они оба.
– Я знаю.
– Так ты женишься? – (Он снова кивнул.) – У тебя есть кто-нибудь на примете? – (Он покачал головой.) – Ты хочешь подумать об этом?
– Такие вещи должны решать родственники, – сказал Кафай, – а не жених.
– Я знаю. Но ты такой упертый, и я подумала…
– Сама выбирай. – Он улыбнулся ей.
– О-о-о, – протянула Мэйлин.
Она была польщена. Они немного посидели молча, а потом сын сказал, что глаза слипаются, и пошел спать, а Мэйлин осталась во дворе одна. Она была рада свадьбе. Зная сильные и слабые стороны сына, она не могла сразу придумать для него какую-то конкретную девушку или даже подходящий типаж, но не сомневалась, что узнает ту самую девушку, когда найдет ее.
После страданий, которые она пережила, наблюдая за мучениями Яркой Луны, мысль о счастливом браке для сына приносила облегчение, как бальзам на рану.
Шли минуты, и мысли Мэйлин обратились к мужу. Почему она предчувствовала, что Младший Сын не вернется? Она не знала. Случилось ли что-то в ту первую пасмурную ночь после его ухода, когда маленькие любовные послания, так тщательно завернутые, не дошли до него? Он отвернулся от нее? Конечно нет. Шли месяцы, и Мэйлин продолжала посылать ему свои мысли. Несколько раз казалось, что она чувствует, как он думает о ней в ответ. Но если честно, она не была уверена.
Мэйлин всегда считала, что нутром почует, если Младший Сын умрет. Это было почти как символ веры.
Но она ничего не почувствовала. Теперь она знала, когда это должно было произойти. Но в то время она ничего не ощущала. Вообще ничего.
Сидя теперь во дворе, в темноте, Мэйлин вспоминала все хорошие черты мужа, все счастливые моменты, которые они разделяли. Она думала о его доброте. Несомненно, эти воспоминания принесут утешение и тепло. Мэйлин хотела распахнуть дверь в небе, через которую дух Младшего Сына мог бы снизойти и снова побыть с ней.
Но небо было пустым. Его дух не явился. Мэйлин словно бы очутилась внутри коробки с запертой крышкой и молча ждала. Она потеряла свою любовь. И ничего не почувствовала. Вообще ничего.
* * *
Следующей весной Шижун отправился в префектуру Гуйлинь. Его сопровождали только двое слуг и секретарь, высокий молодой человек по фамилии Пэн. Путешествие заняло два месяца.
В конце первого месяца Пэн спросил его:
– Господин, мне кажется, мы едем не туда?
– Вы задаете слишком много вопросов, – ответил Шижун.
Он взял Пэна в качестве услуги отцу юноши, очень влиятельному человеку и личному другу князя Гуна. Молодой человек был третьим сыном господина Пэна, и отец не знал, куда бы его пристроить.
Шижун и господин Пэн быстро достигли взаимопонимания.
– Мы оба знаем, что вы должны были получить повышение несколько лет назад, мой дорогой друг, – заявил господин Пэн. – В Гуйлине появилась должность. Заместитель префекта. Это пятый ранг. Отправляйтесь туда. Сидите себе тихонечко и не высовывайтесь, а через год-два будет несколько назначений, и я думаю, что смогу устроить вас на должность, которая сулит повышение и прибыль.
– Гуйлинь? – Шижун поджал губы.
Это было не просто захолустье. Мяо, крупное этническое племя, которое на протяжении столетий доставляло правящему дому проблемы, в последнее десятилетие находилось в состоянии восстания. Правда, все восстания происходили в соседней провинции к северу. Но в окрестностях Гуйлиня тоже жило много мяо. Это может быть неприятно, даже опасно.
– Вам действительно больше нечего предложить? – спросил он.
– Если вы беспокоитесь о мяо, то я только что получил письмо от префекта. Замечательный человек! Он уверяет, что все в порядке. Префектура бедна, но довольно красива. Пожертвуйте немного своего времени – и будете вознаграждены, я вам обещаю.
По крайней мере, это был шанс, самый осязаемый, какой ему только выпадал за последнее время. Так что он принял предложение с благодарностью. Когда его покровитель вскользь упомянул, что его третьему сыну нужна работа, Шижун сразу понял намек.
– Мне что-то нужно знать об этом молодом человеке? – поинтересовался он.
– Вам придется затыкать ему рот. – Господин Пэн одарил его извиняющейся улыбкой. – Причем очень часто.
В первый месяц Пэн засыпал его вопросами об администрации префектуры и о своих должностных обязанностях. Вопросы не были глупыми, и Шижун с удовольствием отвечал на них. Заодно он обучил молодого человека азам кантонского диалекта. Вскоре Шижун понял, как заставить Пэна замолчать, не обижая.
– Ваша жена и семья присоединятся к нам? – спросил Пэн на второй день.
– Не сейчас. Моя дочь, к сожалению, не совсем здорова. Она не в состоянии путешествовать. Моя дорогая жена останется с дочерью в нашем родовом поместье, пока та не окрепнет.
– Ясно. Будем ли мы иметь удовольствие лицезреть ваших сыновей?
– Возможно. Мой старший сын сейчас занят учебой. Но ему может быть полезно приехать в Гуйлинь отдохнуть через пару месяцев.
– Должно быть, тяжело расставаться с женой, – предположил Пэн.
– Это так, – кивнул Шижун, а про себя подумал: не так уж тяжело, как ты себе воображаешь, но вслух торжественно произнес: – Наш долг перед императором превыше всего!
– Конечно, господин. Долг превыше всего!
– А теперь я хотел бы насладиться видами в тишине, мой дорогой Пэн, – твердо сказал Шижун, – если вы будете так любезны.
– Правда ли, что вы были личным секретарем великого князя Линя во время его пребывания в Гуанчжоу? – спросил Пэн в другой раз.
– Правда.
– Отец говорит, что князь Линь был великим героем и самым честным слугой императора из когда-либо живших, – продолжил Пэн.
– Он определенно был честным человеком, – ответил Шижун. – Как вы знаете, он впал в немилость, но затем его восстановили в должности, однако карьера так и не задалась. Я рад, что после его смерти память о нем живет.
– Отец говорит, что большинство чиновников просто хотят набить карманы.
– Никто не идеален, – осторожно сказал Шижун.
– А еще что вы похожи на князя Линя.
– Ваш отец слишком добр. Я недостоин подобной похвалы.
– Я знаю, что вы всегда будете поступать правильно в Гуйлине, – с энтузиазмом продолжал Пэн. – Я буду изучать все ваши деяния!
Шижун не ответил. Казалось, он что-то обдумывал.
На самом деле энтузиазм молодого Пэна не был лишен оснований. Если сравнивать со многими другими чиновниками его ранга, Шижун был образцом честности. Но его репутация честного человека не помогла так уж сильно продвинуться по службе. Ему уже исполнилось пятьдесят, а он не очень-то высоко поднялся. Если Шижун собирался что-то сделать для своей семьи, хотя бы заслужить уважение детей, то ему нужно было отложить немного денег и приумножить семейное состояние. Нет, он не будет опускаться до всяких грязных делишек. Если человека справедливо обвинили в преступлении, а семья пыталась подкупить Шижуна, чтобы тот признал обвиняемого невиновным, он и не подумал бы об этом. Но есть же и другие, более безобидные способы получить
