Самая лучшая мать
И в самом деле, расторопный вестник одолевал путь от Рима до Синуессы за один день. Но и этот срок оказался недопустимо долгим, поскольку 14 октября Нарцисс получил известие о смерти властителя, а вслед за тем был арестован. Канцлер государства, один из богатейших людей империи, в мгновение ока вновь стал тем, кем был много-много лет назад, — рабом.
Несмотря на полную внезапность происшедшего, Нарцисс успел преподнести Агриппине неприятный сюрприз — единственный и последний, на какой был способен. Чуть ли не в минуту ареста он сжег наисекретнейшую корреспонденцию императора. Она постоянно была при нем, даже здесь, на водах Синуессы. Тем самым он лишил Агриппину удовольствия узнать, кто шпионил за ней, писал на нее доносы. Он также не позволил ей ознакомиться с компрометирующими делами и делишками самых крупных сановников. Сколько блистательных процессов можно было бы возбудить на основе этого тайного архива! Как ловко удалось бы играть на взаимной вражде обвиняющих друг друга сенаторов! Трудно возводить здание новой власти без прочного фундамента старых доносов.
Разумеется, такой враждебный акт только осложнил положение Нарцисса. Но это уже было ему безразлично. Под бдительной охраной его везли по Аппиевой дороге в Рим, стены которого он недавно покидал как один из хозяев империи. Теперь (Нарцисс это прекрасно понимал) он двигался навстречу гибели, а возможно, и пыткам.
Запертый в лектике, в окружении вооруженных мрачных солдат, Нарцисс обладал избытком времени, чтобы горько и с проклятиями пожалеть о своем отъезде в Синуессу. В одном он был абсолютно уверен: Клавдий не умер естественной смертью, его погубила преступная Агриппина, воспользовавшись отсутствием преданнейшего слуги императора.
Какие же причины склонили Агриппину к убийству мужа? Ведь все развивалось соответственно ее мечтам и планам. Путь Нерона к престолу был уже прямым, надежным и гладким, следовало только спокойно ждать смерти императора. Возможно, Агриппина просто проявила нетерпение? А может, опасалась, что Клавдий еще изменит свое решение?
Об этом Нарцисс мог кое-что знать, ибо и сам старался открыть Цезарю глаза и отдалить его от жены. Уже ходили слухи, что Клавдий в последнее время стал проявлять к Британнику большую нежность. Он якобы собирался в скором времени надеть на него мужскую тогу, это означало бы, что мальчик достиг совершеннолетия. Беседуя с кем-то на эту тему, Клавдий заявил:
— Хочу, чтобы римский народ получил когда-нибудь настоящего императора!
А когда однажды случайно встретил сына во дворце, то обнял его и сказал:
— Быстрее подрастай, чтобы я успел дать тебе отчет во всем, что сделано.
После чего добавил по-гречески, цитируя Гомера:
— Тот твои раны излечит, кто прежде нанес их!
Знал ли Клавдий содержание тех секретных документов, которые позже, в последний момент, сжег Нарцисс? Если да, то понятно было бы примечательное высказывание императора, о чем тотчас же сообщили Агриппине:
— Уж такова моя судьба — иметь бесстыдных жен. Но это им дорого обходится!
Возможно, подобная фраза носила случайный характер и ничего серьезного не означала. Но женщина, которая сделала все, чтобы посадить сына на престол, не желала упустить столь близкую победу. Она предпочла упредить возможные шаги Клавдия.
Как ей удалось совершить преступление? Лишь несколько лиц было посвящено в это мрачное дело. По понятным причинам никто из них никогда не проговорился. Дворцовой прислуге известны были только отдельные детали событий, а их можно истолковать по-разному.
Император занемог сразу после вечернего пиршества, на котором было подано одно из его любимых блюд — грибы. Существовал постоянный обычай: каждое блюдо властителя предварительно пробовал так называемый praegustator, как правило, один из самых доверенных вольноотпущенников. Итак, тому, кто хотел подсыпать яд в блюдо, предстояло вовлечь в дело и прегустатора, которым в то время был Галет. Некоторые утверждали, что он действительно подал грибы с ядом, изготовленным отравительницей Локустой.
По рассказам некоторых, яд подействовал сразу. Но другие утверждали, что тотчас после этого блюда у Клавдия началась рвота. Ужас охватил посвященных. Агриппина кивнула Ксенофонту, личному врачу императора, который полностью ему доверял. Ксенофонт подбежал якобы для того, чтобы помочь Клавдию. Сунул ему глубоко в горло перо, употребляемое для вызова рвоты, однако и оно было замочено в сильном яде.
Император промучился всю ночь. Умер он только на рассвете.
Смерть Клавдия скрывали от подданных в течение нескольких часов. Утром собрался сенат, дал клятву устроить жертвоприношения и празднества, если император (уже в это время мертвый) выздоровеет. Дворец охраняли караульные, которые никого не впускали и не выпускали. Агриппина часто заглядывала в спальню мужа и каждый раз возвращалась с отрадными вестями:
— Он чувствует себя все лучше и лучше!
По ее распоряжению во дворец доставили даже артистов, якобы для развлечения больного. Выглядела она, однако, испуганной и сломленной скорбью. То и дело прижимала Британника к груди и с нежностью говорила:
— Ты так похож на отца!
Вместе с тем попросила его не покидать своей комнаты. Точно так же удерживала обеих дочерей Клавдия — Антонию и Октавию.
Уже наступил полдень, когда неожиданно распахнулись главные ворота дворца. Оттуда вышел Нерон в сопровождении префекта преторианцев Афрания Бурра. Они остановились на ступенях. Перед ними во внутреннем дворе застыла когорта, несшая в этот день службу. Бурр кратко сообщил:
— Только что император скончался. Приветствуем преемника — любимого его сына, Нерона Клавдия Друза Германика Цезаря!
Солдаты ответили громким криком: Salve Imperator![21]
Если даже кто-нибудь из них и подумал в этот момент о Британнике, то наверняка не осмелился бы вслух и заикнуться. А впрочем, почему должен царствовать Британник, а не Нерон — приемный сын императора, старший по возрасту, уже давно хорошо известный народу?
Нерон и Бурр сели в лектику. Их доставили в казармы преторианцев. Здесь Нерон обратился с речью к тысяче солдат; по слухам, текст этого выступления был написан для него Сенекой. Он сообщил преторианцам скорбную весть о кончине отца и заверил их, что постарается быть достойным наследником; пообещал также выплатить одноразовую, но весомую прибавку к жалованью. В ответ снова грянуло мощное:
— Salve Imperator!
Прямо из казарм Нерон прибыл в сенатский зал заседаний. Здесь уже знали обо всем. Только что провозглашенный император зачитал перед достойным собранием речь; и здесь подлинным автором ее был Сенека. Едва выслушав его слова, сенаторы начали состязаться в лакействе, так как каждый из присутствующих жаждал первым снискать расположение нового властелина. Нерон получил титул Августа, а также все звания и полномочия, какими владели предыдущие цезари. Было решено, что его выступление будет выгравировано на серебряных пластинках; каждый консул, вступая в должность, станет зачитывать его в сенате.
Все предложения Нерона сенаторы встречали бурными аплодисментами и утверждали единогласно, с одобрением. Император принимал эти почести с подкупающей скромностью, давал понять, что идет на это только ради блага республики. Отказался он лишь принять титул «Отца отечества».
— Я для этого еще слишком молод, — заявил он неутешному автору проекта.
Сенат не забыл о сыновней скорби Нерона. На этом же заседании Клавдий был причислен к числу бессмертных божеств. До этого обожествления удостоился только Август, создатель империи, основатель династии. Итак, с этого момента Клавдий официально именовался Divus — Божественный, его же сын Нерон — Divi filius —сын Божественного.
Было решено также, что похороны Клавдия будут проведены за счет государства.
На Палатин Нерон возвратился только поздно вечером. Офицер когорты охранников явился с просьбой о выдаче пароля на ночь.
— Вот пароль, — произнес император: — «Самая лучшая мать»!
Официальные сообщения о смерти и обожествлении Клавдия, а также о приходе к власти нового правителя были разосланы из Рима во все города и провинции, объявлены магистратам и чиновникам в страны от Британии до Мавритании, от Евфрата до Черного моря. На основе этих сообщений во всех крупных населенных пунктах громадной империи были составлены соответствующие обращения к населению. Один из чиновников в каком-то египетском городке долго мучился над правильным изложением обращения на греческом языке; он вносил поправки, черкал, не умея найти точных формулировок. Судьбе было угодно, чтобы среди тысячи подобных обращений во всей империи до наших дней дошел именно этот текст. Вот его содержание: «Клавдий, явившийся нам Бог, удалился к своим предкам, которым мы должны быть благодарны за его появление. Императором стал провозглашенный Нерон Цезарь, ожидаемый и желанный Бог — покровитель всего мира, источник всех благ. Поэтому все обязаны украсить себя венками и с благодарностью принести жертвы богам».
