моем переводе:
— Так, Петровский, какого хрена я не понял? Что значит ты переводишься?
— Прошу прощения, а с чего вы взяли товарищ майор? — удивленно, поправляя свои новые очки, спросил я.
— Ну ты дуру то не включай! Мне комполка сказал, что ты изъявил желание о службе в танковых войсках!
— Я? А ну да, хотелось бы! — ответил я, делая виноватое лицо.
— Ты совсем? Вот тебе полюбуйся! Комполка просил тебе передать приказ, что тебя направляют на учебу в Ульяновское танковое училище! Ты вообще понимаешь, что ты меняешь профессию? Что ты вытаращился на меня, Петровский? Я со стенкой что-ли разговариваю?
— Да ну товарищ майор, я от медицины не отказываюсь! Это все будет после войны, если жив останусь, конечно. А сейчас тут одна профессия — Родину защищать! И неважно кто ты, танкист, медик или еще кто. Тут мы все равны. И враг у нас один!
— Хех, мать твою! Посадить бы тебя на «губу» за такие штучки! Ладно, хрен с тобой. Вот держи предписание и документы. Предъявишь там по прибытии! — улыбаясь ответил он, и трясет мою руку в рукопожатии.
— Спасибо вам, Сергей Евгеньевич, за всё! (и мы трясём друг другу руки)
— А медицину я не брошу все равно! Будем считать это небольшим отпуском на период войны! Вот победим Гитлера, вернусь в Саратов, доучусь в институте, и стану врачом!
— Ну давай, дуй отсюда уже! Сейчас прилетит самолет, будет эвакуация раненых, и ты давай с ними. Надеюсь еще свидимся, сержант!
Мы обнялись. Я понимал, что меня ждет другая жизнь. И уходя от той старой, я не мог вообразить, что будет впереди.
К вечеру прибыл самолет. Мы погрузились на борт «Дугласа», и улетели в глубокий тыл. Пролетая над Сталинградом, я видел огромные черные клубы дымов, большое количество обгорелых остовов зданий, тянущиеся колонны нашей бронетехники и пехоты, идущих на Запад. Немного погодя, мы перелетели и Саратов. Смотря так же в небольшой иллюминатор, я думал, что где-то там подомной, живет и учится моя жена, что она верно ждёт меня живым и невредимым с этой страшной войны.
Эпизод 14: «Танкист»
По прибытию в Ульяновск, моя учеба проходила в ускоренном режиме. Фронту требовались были танкисты, и срок моего пребывания в училище, как и для всех сослуживцев, составил шесть месяцев. За это время из нас делали командиров боевых машин. Преподавали разные науки. Мы изучали буквально все, что пригодиться в бою. Учеба мне очень нравилась, и все это благодаря моему другу Максимке. Видимо по его просьбе через комполка меня сюда и определили. Здесь мы были лишь зачатками командиров, настоящими мы станем только в бою, как говорил нам начальник училища. Как прошло обучение рассказывать не буду, так как мало что интересного происходило. Письма, которые я строчил изо дня в день домой, возвращались без ответа, дескать адресат выбыл. В общем, связь окончательно пропала.
За окном начало августа 1943 года. Наконец настало то время, когда мы, успешно завершив обучение, получили свои первые офицерские звания. Из батальонного санинструктора я вышел младшим лейтенантом танковых войск. С моим будущим экипажем я познакомился только на вокзале перед отправкой на фронт. Замполит из нашего училища, передал нас из рук в руки начальнику штаба пятого танкового корпуса, гвардии майору Лунину К.Ф.
Майор Лунин, держа в руках планшетку, зачитывал нам приказ о распределении по экипажам. Мне достался танк Т-34-76, со счастливым номером «7», и экипаж в количестве трёх человек, которые были на много старше меня. После речи майора был дан приказ разойтись по экипажам для знакомства.
У вагона, напротив моего будущего танка, стояли те самые ребята с кем мне придется проходить службу. И таких танков, и таких экипажей было множество. И каждому из нас, как новоиспеченным командирам, хотелось по скорее отправится на фронт с дружным коллективом.
Свойственно своей скромной персоне, я медленно подходил к этим ребятам, поправляя очки на переносице.
— Здравствуйте, товарищи танкисты! — с несколько взволнованным голосом, поприветствовал я.
Ко мне подошел мужчина лет сорока на вид и поднеся к своему виску свою могучую руку, отдав тем самым воинское приветствие, отрапортовал:
— Здравия желаю, товарищ младший лейтенант! Докладывает заряжающий, командир башни старшина Карасёв! Это стрелок — радист, сержант Столярчук, и механик — водитель ефрейтор Горохов!
Неуклюже протягивая свою костистую ручку, я поприветствовал каждого из своего экипажа:
— Очень приятно! Я ваш новый командир, младший лейтенант Петровский! Будем вместе проходить огонь и воды так сказать!
Ребята засмеялись. Больше в голос конечно Столярчук. После чего он и спросил:
— А, почём вам нынче годиков, товарищ командир?
Возраст, конечно, все же выдавал меня за школьника. Я был пострижен и гладко выбрит.
— Двадцать два года! — воскликнул я.
— Та вы шо, товарищ лейтенант! Я б вам столько не дал!
Я сам по себе ни конфликтный человек, и выслуживаться ни перед кем не собирался, на что я ему и ответил, правда скромно:
— Да и пусть так будет! Товарищи, а давайте в нашей маленькой коллективе, у нас все будет хорошо?
— Та шоб усё хорошо боло, надо за знакомство таки проставиться! Или товарищу младшему лейтенанту родители запрещают со взрослыми стаканится? — неугомонно продолжал он.
Карасев отдергивая Столярчука, пригрозил ему кулаком:
— Так сержант, отставить свой одесский юмор!
— Та я шо? Я ни шо!
Смекнув что с ними надо брататься только через бутылку, я тут же полез за фляжкой в вещмешок.
— Мне можно всё, товарищ сержант! Вот пожалуйте, наркомовские запасы!
— О-о-о! — воскликнули они, — Это наш человек! Ну, лейтенант, нам там плацкарчик выделен специально! — произнес Столярчук, выхватывая у меня из рук фляжку со спиртом, и по-дружески приобнял за плечо.
В вагоне мы расположились на своих полках, закинув вещи под столешницу.
Старшина присел рядом со мной, и выхватив спирт у Столярчука, стал разливать всем по огромным, жестяным кружкам. Долго он не молчал, а начал сразу знакомить меня с остальными ребятами более подробно:
— Я, Борис Константинович! Это вот наш местный баламут, Столярчук Яков Михайлович, с ним аккуратнее! Очень уж шутить любит! — ударяя по рукам Якова, говорил он, так как тот полез забирать его стакан, свойственно своей манере, — ну, а это наш личный водитель, Горохов Ефим Ефремович, зовем его по-простому — Фима. У нас лейтенант в экипаже, еще со времен его рождения, приняты между собой по имени. Это облегчает общение в бою! Так что мы теперь свои люди, поэтому привыкай!
— Я понял! А я, Алексей Александрович, можно просто — Алексей! — улыбаясь, сказал
