– Иолла тоже виноват, – упрямо возразил Селевк. – С какой радостью он наполнял кубок царя неразбавленным вином. Он видел, что у него жар, что он нездоров и пить ему нельзя.
Все были взволнованы ощущением надвигающейся катастрофы.
– Что же нам делать? – обратился к друзьям Лисимах.
– У врачей нет лекарств от лихорадки, – вздохнул Пердикка.
– В Элладе безнадежно больного относят в храм под покровительство божества. Больной иногда выздоравливает. Об этом должны знать местные жрецы. Надо отнести Александра в храм бога Мардука, покровителя мирового города, – предложил Птолемей.
– Прежде чем отнести царя в храм, надо спросить у божества совета, – сказал Селевк.
Селевк и Певкест отправились в храм вавилонского бога Мардука.
– Не найдет ли царь царей Александр Великий исцеление у ваших алтарей? Можно ли перенести царя в храм, чтобы бог исцелил его? – спросил Селевк у жрецов.
Жрецы не хотели рисковать добрым именем своего бога, поскольку случай представлялся им совершенно безнадежным.
И в храме бога Мардука прозвучал голос оракула:
– Не надо переносить царя царей Александра Великого в храм. Ему будет лучше там, где он есть.
Селевк и Певкест поспешили во дворец. Птолемей и Пердикка, с нетерпением ожидавшие их возвращения, вышли навстречу.
– Оракул сообщил: бог считает, что Александру лучше оставаться здесь, – сказал Селевк.
Военачальники вошли к Александру. Пердикка подошел к ложу и низко склонился над ним.
– Александр, мы все ежечасно обращаемся с молитвами к богам, умоляя сохранить тебе жизнь на долгие годы. Но, если воля богов иная, кому ты оставишь свое царство?
Из горла царя раздался еле внятный хрип.
Все смотрели на Пердикку. Он выпрямился и произнес:
– Александр сказал – сильнейшему.
Царь слабеющей рукой вновь поманил к себе Пердикку. Когда тот наклонился, Александр медленно снял со своего пальца перстень с царской печатью с вырезанным на ней изображением Зевса на троне и протянул его другу. Тем самым он избрал заместителя на то время, пока сам болен. Александр поручил Пердикке, как командиру гетайров, временное ведение дел, но это вовсе не означало передачи ему верховной власти. Царь даже не назначил его хилиархом, как в свое время Гефестиона, для которого специально учредил высшую государственную должность.
Между тем мрачные слухи проникли в войска. Македоняне заволновались:
– Похоже на то, что нашего царя отравили.
– Разве такое возможно? Для чего?
– Чтобы Ахилл последовал скорее за своим другом Патроклом.
– А вдруг царь уже умер и от нас это скрывают? – Воины поспешили к дворцу.
Миновав монументальные ворота, они столпились в главном дворе около здания, в котором находился царь, угрожая снести двери, если их не впустят.
Пердикка обратился к Александру:
– Воины-македоняне пришли увидеть тебя. Я впущу несколько человек. Они расскажут остальным, что ты жив и скоро поправишься.
Александр сделал рукой жест, означавший, чтобы впустили всех.
– Я пойду к воинам, – сказал Птолемей.
– Мы хотим знать, что с нашим царем? – крикнул один из ветеранов, увидев Птолемея.
– Царь умирает. Он ждет всех вас. Поднимайтесь, но тихо. Не тревожьте его в предсмертный час.
Один за другим, нескончаемой вереницей солдаты, покорившие полмира, потянулись по лестницам, коридорам, переходам, залам к царскому ложу. Они чередой проходили мимо изголовья Александра, посылая ему взгляды, полные скорби и любви. Воины прощались со своим великим полководцем. Македоняне – со своим великим царем.
Александр с трудом вглядывался в простые мужественные лица своих солдат. Он уже не мог говорить и приветствовал их только движением глаз.
Военачальники стояли в стороне, пока шли воины.
И вдруг по залам дворца понеслись громкие завывания евнухов.
– Конец, – тихо проговорил Птолемей.
Александр умер с закрытыми глазами, словно погрузившись в глубокий сон.
Скорбный плач многотысячной армии непобедимых воинов разнесся по Вавилону.
«Последнее, что видел на этой земле великий Александр, были его верные воины», – подумал Селевк, вытирая мокрое от слез лицо.
Вначале в обширных залах дворца слышались только рыдания и стоны. Затем они начали стихать. Первая сильная скорбь, вызванная тяжелой утратой, уступила свое место тревоге о будущем.
Глашатаи между тем распространяли печальную весть по Вавилону, и толпа перед воротами дворца стремительно росла. Здесь собрались македоняне и персы, воины и мирные жители.
– Самый мудрый и справедливый властелин! – говорили одни.
– Не знающий поражений полководец! – подхватывали другие.
– Кто же будет его наследником? – беспокоились третьи.
Все понимали, что судьба полумира находится на краю пропасти.
Ночное тревожное безмолвие окутало погрузившийся во мрак Вавилон. Жители города в своих домах боялись зажигать светильники.
Только в зале приемов царского дворца, соседствующем с залом, где лежало тело великого властелина, огонь свечей озарял лица присутствующих.
Пердикка собрал высших военачальников, чтобы принять совместное решение о дальнейшей судьбе огромного царства.
Ближе всех к Пердикке сидел Птолемей. Рядом с ним – Селевк и Мелеагр, начальник непобедимой македонской фаланги, плечистый, с грубым лицом, ловкий и бесстрашный.
Несколько в стороне от всех расположился Кассандр, выглядевший среди сподвижников Александра чужаком. Сын Антипатра из-за неприязни к нему царя не принимал участия в походе на восток и все последние годы находился при отце в Македонии.
Напротив Пердикки разместились Неарх, Лисимах, Леоннат и срочно прибывший из Фригии Антигон Одноглазый, бесстрашный воин и опытный военачальник.
Светильник осветил загорелое, закаленное морскими ветрами лицо Неарха. Затем отблеск огня коснулся лица Антигона, словно вырубленного из твердого камня. Селевк был уверен, что властолюбивый Антигон уже принял для себя решение. Неожиданно он подумал, что могучий одноглазый сатрап, если вдруг станет врагом, будет крайне опасен, так как хитер, мудр и непредсказуем. И Лисимах, и Леоннат, и Неарх были понятны и близки Селевку. На них, как и на Птолемея, можно было положиться. За последние дни Селевку ни разу не удалось переговорить с Птолемеем, мнением которого он особенно дорожил.
Почти все военачальники были ровесниками царя, которому через несколько дней должно было исполниться тридцать три года. Только одногодки Пердикка и Птолемей были старше его на девять лет, да у Антигона возраст приближался к шестидесяти. Но годы словно остановились для сатрапа Фригии. Он был крепок, силен, обладал острым умом и несгибаемой волей. Его уважали и в то же время боялись. Цари: и Филипп, и Александр – высоко ценили Антигона-воина.
Первым взял слово Пердикка:
– Нашему совету необходмо срочно избрать хилиарха. Сделать то, что не успел сделать царь.
Он поднялся и положил на опустевший трон царский щит, меч и печать, врученную ему за несколько часов до смерти Александром. Пердикка сделал это, чтобы снять с себя все подозрения в честолюбивых замыслах. Затем он вернулся на свое место рядом с Птолемеем.
Наступило молчание. Поступок Пердикки вызвал одобрение в сердцах его друзей и недоумение в сердцах Антигона и Кассандра. Если бы им в руки досталась царская печать, они, не раздумывая, тут же признали бы свое превосходство над всеми остальными.
Птолемей обратился к собравшимся:
– Высшая должность в государстве должна принадлежать Пердикке. Ему Александр вручил печать, значит признал его превосходство над всеми нами. Это главное.
Заметив неодобрительные взгляды Кассандра, Антигона и Мелеагра, Птолемей уверенно продолжил:
– И еще. Пердикка принадлежит к царскому роду. Его дед Пердикка, чье имя он носит, был царем Македонии. Он принимал участие в Пелопоннесской войне, блестяще проводил политику лавирования между Афинами и Спартой, чтобы упрочить позиции Македонии.
С общего согласия Пердикка надел себе на палец перстень с царской печатью и начал военный совет.
– Следует ли снова в ближайшее время кому-то занять трон, освободившийся со смертью царя, или нет? – задал он вопрос.
Этот вопрос вызвал волнение и споры. Только Птолемей оставался невозмутим и спокоен. Его спокойствие удивляло Селевка.
– Следует, – заявил Мелеагр. – Только престолонаследие сохранит единство государства.
– Единство государства заключалось только в Александре! – выкрикнул Лисимах.
– Без него или без более великого, чем Александр, единство невозможно, – поддержал Лисимаха Птолемей.
– Единство необходимо сохранить, чтобы не дать распасться государству, – высказался Пердикка.
– И кому ты собираешься предложить занять место Александра? – поинтересовался Лисимах.
Пердикка решил проявить осторожность и ознакомиться сначала с мнением других. Он обратился сначала к Мелеагру:
