Вслед отступающим военачальникам неслись угрозы:
– Пердикка, берегись!
– Мы не дадим в обиду Арридея!
– Все, кто против Арридея, наши враги!
– Не бывать сыну Роксаны царем!..
На одной из террас дворца стояла с искаженным от горя лицом царица Роксана. Она смотрела вслед отступающим соратникам покойного мужа и думала: «Вот сейчас они уйдут из дворца. И Мелеагр прикажет меня уничтожить. И ничего сделать будет нельзя».
Ноги царицы подкашивались. Шатаясь, едва сдерживая отчаянные стоны, готовые вырваться из ее груди, она отправилась на женскую половину дворца. Она слышала, как Пердикка защищал ее. Надо немедленно с ним связаться и убедить его убить Мелеагра. Внезапно новая мысль озарила Роксану: «Надо срочно, как только все успокоится, вызвать в Вавилон Статиру. Она не менее опасна, чем Мелеагр и его воины. Соперницу надо убрать с дороги. Только мой сын достоин царской тиары…»
Вскоре высшие военачальники оказались под надежным прикрытием отрядов конницы.
– Царем будет законный сын Александра! – таково было решение гетайров.
Никто из них не сомневался, что Роксана родит сына. О Статире, дочери царя Дария Третьего, тоже ждущей ребенка от Александра Великого, и не вспоминали.
– Надо, не допуская кровопролития, начать переговоры, – предложил Птолемей.
– Птолемей прав. Зачем нам убивать своих воинов? Необходимо всех склонить к миру, – поддержал друга Селевк.
Пердикка кивнул:
– Вы правы – мы должны прийти к общему соглашению. Сейчас надо заботиться о сохранении великого государства. От этого зависит благополучие и европейского, и азиатского мира.
Под прикрытием конницы военачальники возвратились во дворец. Тела мертвых телохранителей еще лежали на лестницах как грозное предупреждение. Всем было ясно, что бедствия только начинаются. Военная дисциплина была нарушена. А без нее нельзя было создать ничего прочного в государстве.
Возвратившихся военачальников с широкой улыбкой на хитром лице поджидал Мелеагр.
Взглянув на Пердикку, Селевк внезапно понял, что дни Мелеагра сочтены. Беспокойный и честолюбивый военачальник непобедимой фаланги стал для нового хилиарха слишком опасен. Скоро Пердикка покажет всем, кто стал повелителем в государстве Александра.
На вновь собравшемся военном совете после ожесточенных споров был принят договор, по которому конница признавала решение пехоты. Арридей должен принять имя своего отца Филиппа и, несмотря на слабоумие и слабоволие, встать во главе государства. В свою очередь пехота соглашалась с решением конницы: сына Роксаны после его рождения считать соправителем, дав ему имя Александр. Когда он достигнет совершеннолетия, власть будет передана ему.
В этот роковой для государства день трон передали сразу двоим: слабоумному взрослому и еще не родившемуся ребенку.
Все дела было решено возложить на Антипатра – наместника Македонии и автономного стратега эллинского союза, на Пердикку – хилиарха Азии – и на Кратера, находившегося с ветеранами на пути в Грецию. Кратер был объявлен защитником интересов царской власти, которую теперь получил Арридей. После рождения законного наследника Кратер должен был стать опекуном ребенка.
Перенос тела царя в храм Амона в Египте был поручен Арридею.
Все воины единогласно поклялись признать новый договор.
Под предводительством Мелеагра фаланги выступили из города. Под стенами города они соединились с отрядами конницы во главе с Пердиккой.
Непобедимое войско, созданное Александром и его верными соратниками, снова стало одним целым.
Теперь Пердикка имел возможность распоряжаться делами государства, ведь вновь избранный царь был лишен и силы, и самостоятельности.
Царственное происхождение Пердикки, его высокое звание хилиарха, многолетняя служба вблизи македонских царей Филиппа и Александра, проницательный ум и повелительный характер создавали ему видимое превосходство над другими военачальниками.
Получив в свои руки высшую власть, Пердикка сразу же приступил к решительным действиям, чтобы показать: при необходимости он намерен поступать по всей строгости законов даже с македонянами. Прежде всего он решил свести счеты с Мелеагром, которого ненавидел и одновременно боялся. Доверие к Мелеагру фаланг делало его особенно опасным.
Во время бунта пехоты македоняне убили македонян. Необходимо было торжественное очищение перед богами, чтобы снять этот грех с войска.
На огромной равнине вблизи могучих стен Вавилона была разрезана на две одинаковые части собака. Обе половины были положены на некотором расстоянии друг от друга. Между частями походным строем прошло все войско, впереди воины пронесли боевое оружие Александра Великого. За первой колонной на носилках следовал царь Филипп Третий, окруженный телохранителями и знатью.
По окончании очищения войско выстроилось в две линии друг против друга: с одной стороны конница и боевые слоны под предводительством царя Филиппа Третьего и хилиарха Пердикки, с другой – пехота под предводительством Мелеагра. Воины забеспокоились, почувствовав, что с ними хотят сыграть злую шутку, – спастись на равнине от конницы и слонов пешим было невозможно.
Вместе с новым царем Пердикка во главе отряда конницы подскакал к Мелеагру, стоящему около своих фаланг.
Наступило тревожное затишье перед бурей. Все ждали, чем оно закончится.
Военачальники заметили перемену, внезапно происшедшую с Пердиккой. Глаза его пылали таким гневом, на который он, как до сих пор казалось, не был способен. Грозный голос был обращен к пешим воинам:
– Именем царя Филиппа Третьего приказываю выдать зачинщиков последнего мятежа. В случае отказа конница перейдет в наступление и пустит на фаланги слонов.
Селевк и Птолемей переглянулись. В их глазах отразилось смятение. Неужели Пердикка пойдет на казнь воинов-победителей?
«Он решил одним жестоким ударом вернуть воинскую дисциплину», – подумал Селевк.
«Он хочет быть уверенным в войске, предвидя дальнейшие опасности», – рассудил Птолемей.
Командующий фалангами, принесший Александру победы в битвах при Гранике, при Иссе, в решающем сражении при Гавгамелах, уцелевший в Гедросийской пустыне, взволнованно переговаривался со своими воинами. Мелеагр был встревожен. Он убеждал воинов, что лучше потерять нескольких человек, чем подвергнуть неминуемой гибели всех.
Вперед выступили тридцать ветеранов. У многих из них на лицах и телах были глубокие шрамы от полученных в боях ран. Они выстояли в битвах с чужаками, а теперь им предстояло погибнуть от рук своих же македонян.
Старейший из воинов бросил укоризненный взгляд на Пердикку:
– Наша гибель не принесет тебе славы, а только бесславие. А жаль, ты был хорошим полководцем.
И, обратившись к товарищам, сказал:
– Встретим смерть достойно, как подобает воинам великого Александра.
Подняв глаза к небу, ветеран с тоской добавил:
– Как жаль, что не удастся увидеть родную Македонию.
Пердикка старался не смотреть в глаза выступившим вперед смельчакам. Он подумал, что было бы хорошо прямо сейчас казнить и Мелеагра. Но за Мелеагром стояли преданные ему воины, и испытывать их терпение больше не следовало. Пердикка решил выждать удобный момент для расправы с Мелеагром, ставшим всего за несколько дней его злейшим врагом. Найти предлог будет нетрудно: он скажет, что Мелеагр злоумышлял против его жизни, а потому заслужил смерть.
Все ждали, что новый царь и хилиарх одумаются и отменят свое решение. Однако этого не произошло. Воины были связаны, брошены под ноги слонам и раздавлены.
Во время этой ужасной казни Мелеагр мужественно стоял во главе фаланг, как на поле боя с врагом. Вглядываясь в суровое непроницаемое лицо Пердикки, Мелеагр не сомневался: его конец тоже близок.
Этой казнью хилиарх Пердикка начал свое правление.
Молча верхом на лошадях Птолемей и Селевк в сопровождении телохранителей возвращались в Вавилон. Их чувства от только что происшедшего были одинаковыми. Но горе Селевка было сильнее, ведь именно с Пердиккой он бок о бок участвовал во многих сражениях. Что за перемена произошла после внезапной смерти царя с их боевым другом? Слезы выступили на глазах Селевка. Птолемей коснулся руки друга и пожал ее. Селевк с благодарностью вернул пожатие. Оба военачальника не испытывали, как в былые годы, радости от предстоящей на днях встречи на совете с Пердиккой. Отныне он стал предателем союза друзей великого царя.
– Много усилий потребуется Пердикке, чтобы уничтожить тяжелое впечатление, произведенное на македонян жестокой расправой с ветеранами, – печально проговорил Селевк.
– Страшное убийство воинов не последнее для Пердикки. Поверь, это только начало, – заметил Птолемей. – Пердикка изменился не за эти несколько дней, а сразу же после смерти Гефестиона. Он упорно шел к своей цели, стремясь занять в сердце Александра место его лучшего друга и стать вторым лицом в государстве.
