Вои одобрительно загудели. Темкин поклонился им:
- Спаси Бог вас, братия. Я надеюсь на вас. Недалек тот час, когда я приду и мы преградим дорогу ворогу. А сейчас начинайте рыть волчью яму возле Ивановских ворот, накройте ее плетнями, присыпьте землей, скоро понуждится.
Приступ был в самом разгаре. Туляки, истекая кровыо, отбивались... Татары поняли, что легкой победы не будет, они уже не рвались па стены; громче раздавалась ругань, сотники плетьми гнали нерадивых вперед. Хану, видать, стало ясно, что и этот натиск не удался. Вскоре забили барабаны, захрипели трубы. Крымчаки, волоча лестницы, откатились от стен. Затихли и пушки, начал рассеиваться дым. Защитники облегченно вздохнули и тут же, где стояли, повалились отдыхать. Ребятишки с кувшинами воды побежали поить их.
Федор высунулся из-за зубца стены и осмотрел округу. Картина мало изменилась. Насколько хватал глаз, все кругом было занято татарами. Близ кремля — больше пеших. То стояли в готовности идти на стены свежие силы. Дальше дымились костры, там отдыхали уже побывавшие в бою и сотни большого резерва. Новое он заметил только одно, но это вызвало у него тревогу: крымчаки успели сделать насыпи против ворот. Теперь сюда перетаскивали кулеврины. Княжич, переступая через тела мертвых и сморившихся воев, забежал за угловую башню и убедился, что против Ивановских ворот уже установлены тяжелые осадные пушки. Он поспешил к Темкину и сообщил ему о своих наблюдениях. Князь понимающе кивнул:
— Вот, вот! Девлет начнет ломиться в ворота. Подымай народ, пусть тащит к воротам бревна, песок, камни...
— Прости, князь. А как с Ивановскими?
— Пусть татары разрушат Ивановские первыми. Ворогу там уготовлена волчья яма. Пропустим сотню, а то и две, потом ворота завалим. Не токмо наши жены и матери будут оплакивать нас, пусть плачут и их бабы! А над каждыми вратами надобно поставить двух-трех лучников, дайте им разожженный горн, смолы, пакли, пусть пускают стрелы каленые и огненные. И на стенах придется биться из последних сил. Надо удержать кремль до темноты. Ночью подойдет войско царя. Обязательно подойдет! Так всем говорить!
— Дозволь слово, князь-батюшка. — Вперед подался высокий худощавый старик стрелец. — Я за старшого на Пятницкой стене. Большой приступ не выдержим мы. Осталось у нас мужиков меньше двух десятков, с бабами и стариками семи десятков нет. Худо дело...
— Выдержать надо, Михайло. Твои бабы не хуже мужиков. Я сказал воеводе старшому речной стороны, он поможет. А теперь, друга, скажу заветное. Раненых и детей пусть несут и ведут в собор. На помостах иметь бадейки смолы. Может случиться — не станет силы держать стены. Тогда дам сигнал — зажгу факел. И вы разливайте смолу и зажигайте помосты. Сойдем вниз и будем бить татар на земле. Отступать к собору — последней нашей обители. Но знайте об этом только вы и помните: под развалинами собора нам гибель всем. Потому стены кремля держать до последнего! Вот и все. С Богом!
Епископ благословил всех. Начальные люди расходились в полном молчании. Федор выглянул из-за зубца, и тут же свистнуло несколько стрел — татарские лучники постоянно держали под прицелом бойницы-окна. Стал выглядывать, оберегаясь. Увидел, что против каждых ворот установлены кулеврины. За пушками заняли место сотни конных — им первым врываться в кремль через разбитые ворота. Пешие с лестницами тоже наготове... Вот по ним бы ударить сейчас из пушек дробом!.. Но вот беда — зелья нет...
Темкин, окончив совет с епископом и вторым воеводой, озабоченно спросил Федора:
— Что там за стеной? — Хмуро выслушав его, вздохнул: — Ну что же, будем встречать крымчаков. Хоть и тяжело придется, но до вечера выдюжим... Ты слыхал, я обещал, что помощь ночью придет. А ведь на деле может задержаться. Тогда мы долго не продержимся. Силу уже потеряли, за ночь потеряем и надежду! Так вот решили мы с владыкой послать еще одного надежного гонца к войску царскому. Поторопить воевод. И остановились мы на тебе. Сдюжишь?
— Благодарствую! Сдюжу!
— Другого ответа не ждал. Пойдешь, как стемнеет. Перед этим вылазку бы сделать, пошуметь маленько, да не с кем. И тебе много людей не дам. Выбирай двух-трех в товарищи, да таких, чтоб прикрыли тебя своим телом. Назовешь сейчас или потом?
— Сейчас. Возьму только одного. Со мной пойдет названый брат мой Яков, дворянина Рыбникова сын, брат невесты моей покойной.
— Добро. Идите отдыхайте и готовьтесь. Думайте, как прорваться. Может, по водозабору и по реке?
Последние слова заглушили громовые выстрелы кулеврин, набатно зазвенели железные ворота, вздрогнула стена. Одновременно под барабанный бой заорали, завизжали татары, ринувшиеся на стены, засвистали стрелы. Федор хотел остаться на стене, но Темкин проводил его со словами:
— Уходи. Бери Якова и делай, что сказано. Помни, вы нужны Туле как гонцы — сильные, хитрые и ловкие.
10
На холмах, примерно в версте от кремля, стояли три легких шатра. Два зеленого шелка Девлет-Гирея и его шурина Камбирдея, они были густо окружены краснохалатными нукерами. На некотором удалении третий шатер белого полотна — великого князя Михаила. Около него вои отряда, спешившись, наблюдали за штурмом кремля. Среди них возвышается Деридуб, он на голову выше всех. Старость не ослабила, а, наоборот, отточила его зрение на зависть молодым, и теперь он рассказывал, что творится под стенами Тулы.
— ...Сей приступ не в пример слабее первых. Туляки сбили у татар охоту. И опять же лезут теперь не по всей стене. Облегчение тулякам, но малое — у ворот людей держать приходится. Вишь, как бьют татарове, того гляди, вышибут. Вон лестницы новые ставят, длиннее прежних, до верха достают. Полезли... Лучников бы надо, да осадить их с зубцов! А нету, видать, лучников в городе, зелья тоже... Из башни бы пушкой да по лестницам бы, эх!.. А татары ишь как снег на голову, и нет головы... А, во-во. Крючьями из бойниц цепляют лестницы и ломают, татары посыпались. Держатся еще туляки! А вон, смотри, смотри! Около угловой башни по трем лестницам большой щит татары поднимают. Под ним ни смола, ни вар не страшны. Удумали, черти! Вон какой-то туляк на щит прыгнул. Под щит мечом ширяет. Еще один! Никак бабы! Ах, ты!.. Не удержали, щит на землю полетел... Жаль смельчаков!
Недалеко от воеводы князья Михаил да Ростислав, Демьян Сарацин и Роман коней для князей наготове держат. Сарацин обратился к Ростиславу:
— Князь, прикажи сказать воеводе, чтоб язык за зубами придержал. Кругом шиши шныряют. Не ровен час...— И впрямь тулякам соболезнует. Князь, дозволь остановить.
Михаил сердито обернулся:
— А вот ты никому не соболезнуешь!
— Пошто никому? Тебе соболезную и себе тож.
Михаил готов был отчитать Ростислава, но не успел. Деридуб прервал объяснения и бегом пустился к князьям.
— Государь, ворота у туляков сбиты, почитай. Теперь туда турусы покатили, рванут сейчас.
Подскакал посыльный хана. Не спешиваясь, приложил руку к груди и отрывисто что-то сказал. Сарацин перевел:
— Повелитель сказал: «Две сотни моих людей первыми войдут в город, третьей сотней пойдут твои люди. Готовься». Гонец ждет ответа.
Михаил молчал, Ростислав сказал по-татарски:
— Передай повелителю: великий князь приказал воинам садиться на коней.
Ханский гонец развернулся и умчался. Михаил сердито спросил:
— Что сказал?!
— То, что ты обязан был ответить хану. Приказывай по коням. — И, не дожидаясь ответа, пошел к своему.
Деридуб выжидательно смотрел на князя, тот заорал:
— Ну, чего вылупился! Хан приказал, чего ждешь!
Ивановские ворота не выдержали частых ударов каменных ядер. Разбилась верхняя навеска, ворота похилилися. Изнутри их подперли бревнами, но ядра лупили непрерывно, и створка начала отваливаться. Потом кулеврины замолкли. Прикрываясь щитами, татары бегом повезли арбу с бочками, прикрытыми сверху досками, за ней вторую... Первая арба скрылась в проеме ворот. Едва осаждающие отбежали, последовал взрыв. Вторая арба взорвалась саженях в пяти от ворот. Дым окутал не только проем, но и башню. В облако дыма рванулась первая сотня крымчаков, сбилась в кучу, но быстро всосалась в пролом, за ней пошла, не задерживаясь, вторая. Следом двинулись вой Михаила. Дым еще не рассеялся, и в воротах ничего не было видно, только слышались крики и визг. Вдруг конники почти втянувшейся в ворота второй сотни повернули назад. Князь Михаил, чтобы не столкнуться с татарами, велел своим отвернуть в сторону. В последний момент сквозь рассеивающийся дым и пыль увидели: в проеме ворот сверху рухнула лавина камней, засыпав татар.
Девлет-Гирей негодовал: горстка туляков дает отпор целой орде. У ворот погибли почти двести отборных янычар, которых прислал сам оттоманский султан, да продлит Аллах его годы! Хан отправил гонцов с приказом сказать темникам, что они трусливые ишаки, не могут справиться с тульскими бабами! Он, хан, прекращает принимать их сообщения и допустит до себя только в кремле. Потом позвал фряжского розмысла и спросил его:
