это игра. Джек хочет отыграть с Лотаром какую-то историю из журнала “Победитель”. Держит бобину, а Джек тем временем обматывает Лотара шпагатом. Несколько секунд Лотар это терпит, но затем начинает сопротивляться, и тут Джек грубо бросает его на пол.
– Швайнхунд! Думмкопф! [41] – кричит он.
– Ай, это вообще-то больно! – Упав, Лотар вывихнул лодыжку.
– Плевать, – говорит Джек. Его враг лишь наполовину связан, а потому Джек прижимает его к полу, усевшись на него верхом и держа его за запястья. – Выкладывай все, грязный ты немецкий трус! Выкладывай свои секреты!
– Да, выкладывай нам все! – визгливо вторит ему Питер и легонько пинает Лотара в левую ляжку.
– Ну, – говорит Лотар, – вот что я вам скажу. – Очень быстро и без особых видимых усилий он выскальзывает из хлипких уз, опрокидывает Джека ничком и заламывает ему руки за спину. – В школе я учусь дзюдо, у меня синий пояс. И если ты еще хоть раз меня пальцем тронешь – это касается (тут он повертывается к зачарованному Питеру) и тебя… если кто-то из вас еще раз тронет меня хоть пальцем, я с вами разделаюсь. С обоими.
Он еще разок толкает лежащего на полу Джека, встает, отряхивается и затем выбирается на дневной свет размеренным, ровным шагом. Через миг ошарашенной тишины за ним следует и Мартин.
Джек и Питер остаются одни. Джек садится, трет тыльную сторону ладони – ее поцарапало, она слегка кровит. На Питера он смотрит осуждающе.
– Помощи от тебя никакой.
– Извини. Мы же просто играли.
– Именно. Просто играли.
Он встает и хромает к лестнице. Питер следует за ним. Вскоре все четверо оказываются в гостиной, где взрослые допивают кофе. Фрэнк и Фолькер возобновили дискуссию о промышленных успехах Британии и Германии. Берта торжествующе улыбается. Все ладят. Все счастливы. Семейное сборище, несомненно, удалось.
Оба матча в среду важные. В игре после обеда в Вилла-Парке, на которой присутствуют Фолькер с Лотаром, Западная Германия побеждает Испанию – два гола против одного. На стадионе “Уэмбли” в тот же вечер смотрит Джек по родительскому ненадежному и неприлично маленькому телевизору у них дома в Борнвилле, как Англия побеждает Францию со счетом 2:0.
Из-за поражения своей команды испанский тренер преисполняется стыда. Британская пресса на все голоса именует это абсурдным выражением средиземноморской истеричности – тренер ударяется в слезы и сообщает собравшимся репортерам: “Я ухожу. Бросаю футбол. Сегодня с футболом для меня все кончено. Поражение Испании для меня невыносимо”.
Не уступает ему и итальянский тренер, чья команда тоже повержена, он обращается к другой толпе репортеров и сообщает им: “Я пока не разговаривал с игроками, потому что они слишком расстроены. Что толку в разговорах? Они все равно что чада без родителей. Но хуже всего мне. Никому не под силу понять, до чего это скверное чувство. В том состоянии, в каком я сейчас, никаких оценок отдельным игрокам или матчу в целом я давать не могу”.
Но эти памятные излияния материковых эмоций отойдут на второй план из-за неурядиц, связанных с четвертьфинальным матчем между Англией и Аргентиной в субботу, 23 июля. Через тридцать пять минут после начала игры капитан аргентинской команды Раттин удален с поля за постоянное сопротивление западногерманскому арбитру и его решениям. Поначалу Раттин отказывается покинуть поле, и игра остановлена на семь минут, пока игрок препирается с судьей, в спор вмешивается множество официальных представителей аргентинской стороны и членов ФИФА. В некий миг даже кажется, что из игры сейчас выйдет вся аргентинская команда. Джефф Хёрст забивает единственный гол в этой игре – на семьдесят восьмой минуте, однако аргентинские игроки непреклонно уверены, что они бы выиграли, если б команду не уменьшили на одного человека, и в конце матча разыгрываются безобразные сцены: аргентинские футболисты толкают судью, пока тот шагает к выходу с поля, а один даже вроде бы заносит кулак, и тут вынуждены вмешаться полицейские и официальные лица чемпионата. Кто-то из втянутых в происходящее представителей ФИФА говорит позднее, что видел, как аргентинские игроки “пинали и толкали” арбитра: “Я взял одного игрока за плечо и развернул его, чтобы записать его номер. Оказался номер двадцать, Онега, и он мне плюнул в лицо. Доводилось мне видеть игроков, расстроенных поражением или даже в слезах, однако тут случилась массовая истерика. Устрашающе. Стычки продолжались всю дорогу с поля вплоть до раздевалок”.
В интервью после матча тренер английской команды Алф Рэмзи говорит: “Нашу лучшую игру мы покажем против команды, которая выйдет играть в футбол, а не вести себя, как животные”.
Взбешенные этим комментарием, аргентинцы заявляют, что мистеру Рэмзи запретят въезд в их страну, пока он не извинится. Его слова “ниже его и ниже нашего достоинства”, говорит Хуан Сантьяго, глава аргентинской делегации на чемпионате мира. “Он был либо не в здравом рассудке, либо в наркотическом опьянении”.
Тренер аргентинцев Хуан-Карлос Лоренцо говорит: “Мы все теперь хотим только одного – покинуть Англию и вернуться домой. Чемпионат мира для нас испорчен”.
Сообщают, что в Буэнос-Айресе для защиты британского посольства наняли вооруженную охрану, столь сильными сделались антианглийские настроения. Аргентинская газета “Кроника” сообщает: “Англичане украли матч. Они все те же пираты, что разворовали Карибы и присвоили Мальвинские острова”.
Мистер Рэмзи позднее отзовет свой комментарий и признает его “непростительным”.
Результат игры от этого, впрочем, не меняется, и потому Англия попадает в полуфинал. Как и Западная Германия, разгромившая Уругвай со счетом 4:0 в ливерпульском Гудисон-Парке. Обе команды выигрывают свои полуфинальные матчи, устранив тем самым Португалию и Россию. Это, как ни невероятно, означает, что в финале чемпионата мира по футболу 1966 года, 30 июля, на стадионе “Уэмбли” сыграют Англия и Западная Германия.
Подобная комбинация, конечно, перегружена недавними болезненными историческими событиями, однако привлекать к этому внимание – значит несомненно нарушать правила английского такта и приличий.
Утром в день матча Джек открывает отцову “Дейли мейл” и читает обзор футбольного корреспондента газеты Винсента Малкроуна. “Сегодня западные немцы могут взять над нами верх в нашем национальном спорте, – пишет Малкроун, – но это более чем справедливо. Над ними в их спорте мы брали верх дважды”.
– Чего бы вам не приехать? – говорит Силвия по телефону. – Томас в отъезде, нам с Джилл неинтересно, Дэвиду не с кем матч смотреть. Он будет в восторге, если ваши мальчишки посмотрят с ним. И телевизор у нас гораздо больше вашего. А мы посидим в саду или прогуляемся по Бикону, пока футбол идет.
И вот в день финала чемпионата, сразу после раннего обеда, вновь выкатывается белый “остин-кембридж”, и Джеффри везет все семейство в дом Силвии
