Мужчина постепенно успокаивается, выходит на улицу и закуривает сигарету.
— Знаете, я ведь в курсе, кто там на самом деле стрелял, — продолжает он. — Я такие вещи отличать умею. И знаю, что и те, и эти — «молодцы».
Инспектор Людмила отводит меня в сторонку и на ухо сообщает, что этот парень — «бендеровец».
— Это бабка тут мне успела сказать, — говорит она, хитро улыбаясь. — Он считает, что во всем виновата ДНР. А мы часто таких на объектах встречаем, правда, Саш?
Инспектор Александр кивает.
— Здесь достаточно таких, кто не согласен, — говорит он. — Многие школы не хотят нас к себе пускать, готовятся к украинскому первому сентября, по украинским учебникам. Я на днях был в одной из школ, где есть бомбоубежище. Прихожу туда, прошу предоставить его для инспекции, а директор мне говорит: «Слава Украине, героям слава, мои в меня стрелять не будут, до свидания». Ну, ничего, с такими мы потом по-своему разговариваем.
В городе осталось работать в круглосуточном режиме только одно кафе, по совместительству бомбоубежище. В нем каждый вечер заседает верхушка «Донецкой народной республики». Самопровозглашенные чиновники приходят сюда в сопровождении бородатых амбалов, увешанных оружием. Они не снимают с себя автоматы, даже когда едят.
— Где у вас тут развлечься нормально можно? — обращается ко мне бородач с кавказским акцентом. На рукаве у него нашивка «Новороссия».
— Нигде, — весело отвечает ему Костя, мой собеседник. — Все закрылось. Теперь только едим и кальян курим — вот наши развлечения.
Вскоре к автоматчику подсаживаются две юные девушки, а он заказывает кальян и мороженое.
— Мне кажется, скоро все должно закончиться, — говорит мне Костя. — Украинская армия убежит, а Донбасс станет маленькой Швейцарией.
— Ага. Уже стал, — смеется мужчина за соседним столиком. — Особенно красноречиво это видно по табличке «Убежище» в подвале кафе.
Где-то вдалеке раздается взрыв, следом за ним еще несколько залпов. Никто не реагирует, все уже привыкли. Замечаю за собой, что тоже реагирую на это спокойно. Да, есть в этих раскатистых звуках что-то неизбежное.
Екатерина Сергацкова,
13 августа 2014
Донецкое подполье. Как партизаны-волонтеры спасают людей
— Давай пройдемся с тобой вон той дорогой, я хочу посмотреть, что там эти террористы делают на стадионе. У меня есть подозрение, что «Грады» свои там прячут, — говорит мне Татьяна (имя изменено из соображений безопасности), озираясь по сторонам.
Мы проходим с ней через частный сектор одного из отдаленных районов Донецка, неподалеку от которого в последнее время развернулись боевые действия.
Татьяна — коренная дончанка, всю жизнь участвует в общественной деятельности. Раньше она работала в фондах, оказывавших помощь тяжелобольным. Теперь она — партизан. За те месяцы, что Донецк контролируется боевиками ДНР, привыкла быть крайне внимательной и осторожной. Каждый вечер она выходит на прогулку, чтобы посмотреть, не появилась ли в ее районе военная техника. Если увидит что-нибудь такое, сразу сообщает в штаб АТО. На всякий случай.
В своем доме Татьяна давно не живет: говорит, ДНРовцы знают ее адрес и могут нагрянуть в гости. На улице она старается разговаривать шепотом и не привлекать к себе внимание неудобными военными терминами. В Донецке осталось немного таких активистов, как она.
— Мы даже имен настоящих друг друга не знаем, — говорит она о своих «коллегах»-партизанах. — Когда молодые ребята (активисты, проводившие митинги за единую Украину. — Авт.) только начали играться в позывные в апреле-мае, это было так смешно... Они придумывали себе имена, но при этом абсолютно не соблюдали безопасность — размещали у себя на страницах телефоны, адреса. А когда их начали брать, особенно перед выборами, все испугались и рванули отсюда. Уехали почти все, — печально добавляет Татьяна. — А на днях я поняла, что в городе не осталось почти никого, на кого можно было бы положиться... Аж мурашки по спине.
Партизанское сообщество образовалось в Донецке еще весной, когда на митингах появились первые жертвы. Общественники со стажем осознали, что молодые активисты, опрометчиво бросившиеся выводить людей на улицы, не способны их обезопасить. Тогда они собрали патриотически настроенных врачей и организовали волонтерскую сеть медиков, которая и стала обслуживать каждый проукраинский митинг.
Поначалу было решено действовать вместе с донецким Красным Крестом. Но вскоре выяснилось, что местная ячейка собирает и передает заинтересованным людям информацию об активистах.
С тех пор как проукраинские митинги закончились, врачи-патриоты стали уезжать из соображений безопасности. Сейчас из нескольких десятков специалистов осталось только двое.
— В начале июня в Донецк начали поступать раненые с блокпостов, — вспоминает Татьяна. — Страшнее всего было, когда на Волновахе произошла бойня. Раненых привезли сюда в больницу в тяжелом состоянии. А ДНРовцы пришли с автоматами и стали дежурить возле операционной...
После начала военных действий у местных активистов появилась новая функция: следить за судьбой раненых на подконтрольной ДНР территории украинских военных, которых удалось доставить в больницу. Поэтому одни врачи прячут таких раненых от других врачей, работающих в интересах боевиков.
— Это самый кошмар. Как они будут потом вместе работать, если сейчас даже не разговаривают? — возмущается активистка. — Там реально известная профессура осознанно поддерживает ДНР, я некоторых из них знаю. И не могу им слова сказать, потому что есть пациенты, которых надо спасать.
По словам Татьяны, было немало случаев, когда в больницу приходили боевики, забирали раненых военных прямо из операционных и увозили в неизвестном направлении. Некоторые врачи сами сообщают террористам о таких пациентах. Кто-то делает это, потому что идеологически разделяет концепцию ДНР и уповает на победу боевиков. А кто-то просто мстит за то, что его родственников или близких арестовала СБУ или взяли в плен украинские военные.
И вот в такой напряженной городской обстановке вдруг объявляется 38-летний партизан Сергей Захаров, художник из арт-группы «Мурзилки». Когда на улицах Донецка появились изображения стреляющегося в висок «министра обороны» ДНР Игоря Стрелкова-Гиркина (искусство оказалось пророческим — спустя несколько недель после этого он «ушел» с поста) и карикатурные портреты «ополченцев» — украинцы первым делом подумали, что это фейк: ну не может в наводненном боевиками городе появиться такой смелый стрит-арт!
На тот момент, 11 июля, когда появилась первая работа с изображенным Шариковым из «Собачьего сердца» в форме ДНР, никто не знал, как зовут автора этих художеств. Портрет Стрелкова, размещенный на фасаде кинотеатра «Комсомолец», молниеносно разлетелся по интернету.
По словам друга Захарова Сергея Мазуркевича, художник остро реагировал на то, что происходит на Донбассе. Работал по ночам, чтобы не поймали с поличным. К сожалению, 8 августа террористы добрались и до него. В мастерскую, где работал Сергей, пришли четверо вооруженных людей и один в штатском и забрали его вместе с компьютером и эскизами в захваченное здание СБУ, где тогда еще заседал Стрелков. С тех пор судьба художника-партизана неизвестна[1].
Несмотря на тот невероятный прессинг, которому подвергаются люди, настроенные на то, чтобы Донбасс вернулся под контроль украинских властей, волонтеры продолжают работать и спасать тех, кто попал в беду.
Безымянные герои вывозят из Донецка мыслимыми и немыслимыми путями тех, кто не способен выехать сам, — стариков, тяжелобольных, беременных и женщин с детьми. Проезд им оплачивают из благотворительных взносов сочувствующих украинцев и фонда Ахметова «Развитие Украины».
При этом областные власти, как и государственные структуры, в процессе вывоза беженцев не участвуют: автобусы и поезда, выезжающие из зоны АТО в мирные районы, коммерческие. До сих пор не продуманы маршруты вывоза людей в случае, если в Донецке, как в осажденном Луганске, исчезнет телевидение, мобильная и стационарная связь и прочие средства оповещения.
Другие безымянные волонтеры ищут деньги на еду, медикаменты и предметы гигиены, чтобы обеспечить общежития, где не способные к самоорганизации ДНРовцы поселили беженцев из особо опасных районов. Волонтеры говорят, что до того, как к ним обратились за помощью, беженцам выдавали по одному яйцу на двоих человек.
Третьи безымянные взялись организовывать точки бесплатного питания для тех горожан, которые оказались на грани выживания — таких около трех тысяч человек. Пока что в Донецке практически нет мест, где люди, лишившиеся средств к существованию, а некоторые и жилья, могли бы поесть. Похоже, власти об этой проблеме тоже не задумываются, оставляя ее на плечах немногочисленных волонтеров. Радует, что это начинание уже поддержали некоторые украинские предприниматели и неравнодушные граждане.
