Как только солнце, покрасневшее от натуги и без конца нырявшее за тучи, склонилось к западу, начался гон. Вначале глухо послышались удары, потом присоединились пищалки, свистульки и лай собак. Весь этот смешанный гул стал приближаться к урочищу, и охотники замерли. На поляну выскочило чудовище ростом в пол-лошади с черной гривой, за ним буквально вразброс кабаны-секачи чуть поменьше, следом подсвинки, а уж потом свинья с поросятами. Вепрь на какое-то мгновение остановился, вдохнул воздух и побежал прямо на засаду князя, за ним вся армада. Но что-то вдруг остановило его, хотя все кабаны продолжали бег. Трава, что была чуть ниже пояса человека, зашевелилась, как при низовом ветре, от бега свиней и от потока стрел с четырех сторон. Вепрь снова вдохнул воздух и, резко повернув, побежал в сторону, где уже стояли в полный рост Сфенкель и Ингвард с обнаженными мечами, но буквально в метре от них будто споткнулся, присел и повернул в сторону Калокира. Буквально через минуту Калокир, стоявший, прижавшись спиной к дереву, увидел надвигавшуюся на него громаду. Он резко завернул за дерево и услышал хруст его, а кабан всей мощью впился в ствол. И та секунда, которая остановила кабана, стала спасением грека, он сбоку всадил по самую рукоятку нож под лопатку вепря. Теперь они стояли друг перед другом - раненый зверь и обезоруженный человек. В тело животного стали вонзаться стрелы, пущенные Фролом и Блудом, а кабан стоял и будто бы рассматривал человека. Но все же рванулся вперед и стал заваливаться набок. Вначале подкосились задние ноги, из-под передней обильно текла кровь, он покачал головой, будто жалея, что уже нет сил сделать последний бросок, и рухнул у самых ног Калокира. Секунды страха, которую пережил Калокир, хватило на то, чтобы он враз обессилел. Патрикий упал на колени рядом с убитым вепрем и стал, медленно шевеля губами, молиться:
- Господи! Благодарю Тебя во спасении живота моего! Ангел Божий, кланяюсь Тебе, хранитель мой, еще раз Ты отвел от меня смерть мою!
Так бормотал Калокир, даже не замечая, что говорит по-славянски. Рядом молился за спасение господина подбежавший Фрол. Только больший безбожник, чем язычник, Блуд, стоя рядом и поглаживая свою бороду, зло ухмылялся, а подошедшему Святославу молвил:
- Гляди, князь, как испугалась грека от страха, аж на коленях ползает!
- Поползаешь, - ответил князь, - если бы он пах и морду твою раскроил.
И, повернувшись к собравшимся охотникам, сказал:
- Ошибся ты, осочник, пудов [114] двадцать, пожалуй, будет, - пнув кабана сапогом.
- А тебя, патрикий, поздравляю, ты оказался удачливее всех.
Подозвал слуг и распорядился:
- Башку на чучело (она была больше медвежьей). Полть [115] везите в терем. Часть отправить в Вышгород, а часть гостю -это его добыча. А сейчас поставить здесь вертел с поросенком, вино, мед, говорить с послом будем. Толмача позовите сюда.
- Не надо толмача, - чисто по-славянски сказал Калокир. Святослав сделал удивленное лицо, и тень будто легла на его чело. - Не удивляйся, князь, - ласково и как бы извиняясь произнес Калокир, - я неплохо понимаю и говорю по-вашему, мать у меня была славянкой, а отец армянин. Родился в квартале, где проживали славяне, а годы преследования отца жили у уличей. Потом снова вернулись в Херсонес, где его за заслуги перед городом избрали протевоном, а я ушел в войска Никифора Фоки и участвовал со славянским сходом во взятии Крита, а потом уже воевал с арабами в Ливии и Сирии. Вот что ты должен знать обо мне. - Он сделал паузу, как бы давая Святославу обдумать сказанное, а потом продолжил:
- Поэтому разговор, который мы поведем, будет касаться Херсонеса, клематов и моей судьбы, которая нынче в твоих руках. И от того, какой ты выберешь путь, от того будет зависеть и моя дорога. А тебе, как воину и полководцу, наш разговор может показаться интересным.
- Да мне уже все интересно, - улыбнулся Святослав. -Мне интересно, зачем ты приехал. Не по своей ли воле и надобности? Ты, армянин, выступаешь от имени императора ромеев, и что у тебя такая нужда, ради которой ты хочешь изменить свою судьбу и связываешь ее с моими заботами.
- Потому, князь, и прошу выслушать меня.
- Говори.
- Не по своей воле я прибыл сюда, а по решению императора ромеев Никифора II Фоки. Он - армянин, и все пять предыдущих императоров были армяне по рождению. Бази-левс действительно удачливый полководец, но плохой правитель. Женившись на вдове императора Романа, сына Константина Багрянородного, он стал императором. Никифор опытный стратег, о чем говорят его блестящие победы, и многое предвидит наперед, для него главное войско, а не народ.
Калокир остановился, потому что подошел слуга, что дежурил у костра, доложил:
- Поросенок готов, - и положил его на серебряное блюдо, на котором уже лежали два ножа, острые, как бритвы. Святослав отрезал кусок и отложил в сторону, мясо было очень горячим, то же сделал и Калокир.
- Теперь самое важное, - продолжил Калокир, - базилевс предположил, что ты после разгрома Хазарии нацелишься на клематы и Херсонес. И это подтвердилось тем, что клематы Мавракастрона ушли под твою руку, хотя были под покровительством Херсонеса, а значит империи. Это незначительная потеря для империи, но она настораживает. Потому базилевс и послал посольство во главе со мной, чтобы уладить наши разногласия на основе договора, который заключил твой отец.
- А я и не думал нарушать этот договор, - сказал князь, - топарх, что был у меня, и люди его сами решили, кому служить.
- Бог с ним, с Мавракастроном, - сказал Калокир, - император решил погасить этот конфликт путем договоренности Византии и Руси. Если князь откажется от завоевания Таврии и Херсонеса, то базилевс по достоинству оценит это решение. Византия с радостью воспримет удар русов по болгарам или уграм, которые регулярно совершают набеги во Фракию по разрешению болгар. Она будет не против того, чтобы князь разорил север Мисии, то есть Подунавья, потому как Византия и Болгария разорвали дипломатические отношения. Но за сохранение клематов и Херсонеса базилевс готов заплатить 15 кентавриев золотом [116] . Это шесть тысяч семьсот золотых солидов. А за разорение угров или северной Мисии на Истре еще столько же, но после похода.
Наступило продолжительное молчание. Князь взял кусок мяса и стал есть, свой кусок поднял и Калокир. Святослав крикнул:
- Вина, ромейского и угорского!
Слуги на подносе принесли два золотых бокала и разлили поначалу ромейское.
- За здоровье императора Византии, - провозгласил князь. Тут же наполнили бокалы угорским вином, и Калокир произнес:
- Будь здрав, Великий князь.
Когда поставили бокалы, Святослав сказал:
- Вот что я тебе отвечу Калокир. Дело это непростое. Буду думать. А теперь пойдем к ловчим.
Пробыв в Киеве чуть более двадцати дней, посольство Византии заспешило в обратный путь. Купцам было строго наказано распродать свои товары в ближайшие дни, если они не хотят остаться на Руси, потому как хеландии пойдут с русскими товарами с заходом в Херсонес, а потом уж в Константинополь. Купцам такая спешка не понравилась, но приходилось отдавать товар по дешевке или менять на русские мед, пеньку, шкуры, янтарь и другое, чтобы не остаться в накладе.
Льву, старому дипломату, приданному Калокиру императором, понравилось, что они с честью выполнили его наказ - отстоять клематы и направить силы Святослава в Болгарию. За этим следовала хорошая награда от базилевса, но то, что заявил Калокир о своем присоединении к походу, не только расстроило, но и поразило Льва. Он пытался убедить Калокира, что это уже не его дело, что как дипломат он уже показал свои способности, и что его ждет в будущем очень высокое назначение. Но Калокира уже ничто не могло отговорить от задуманного. Лев становился главой миссии, которому Калокир вручил послание Святослава Никифору, где упоминалась плата за поход и ежегодная очередная дань по договору Игоря, и два личных письма: одно отцу, другое любимой женщине. И предупредил, что с заходом в Херсонес Лев обязан через фары дать в Константинополь два сигнала: один синий, другой красный.
И все же старый дипломат усомнился в искренности Калокира, что-то заподозрил, о чем он доложил Никифору Фоке. Но тот не придал словам дипломата особенного значения, сказав, что если Калокир что-то и задумал, то, вероятнее всего, во благо империи. Император был доволен, что первая половина им задуманного плана прошла удачно, потому он заверил Льва, что Калокир ему еще пригодится в войне с русами.
Думая о будущих походах, Святослав действительно предполагал наступление на Крым, в богатые от природы земли, взятие Кафы, куда хлынули хазары, избегая русского нашествия; возвращение древнего русского города Сурожа и, конечно, по-хсрение Корсуни, то есть Херсонеса. Но это грозило затяжной войной с Византией. И хотя Олег Вещий и отец его Игорь все же вели эти войны, они не всегда были удачны. Особенно памятно для Руси было второе - наступление князя Игоря в 941 году, которое закончилось полным поражением русского войска и потерей всего флота от греческого огня. Третий поход, затеянный Игорем, закончился мирным договором, заключенным во Фракии, на подступах к византийской столице. Тогда византийские послы вручили грамоту, в которой император писал: «Не ходи далее. Сколько хочешь возьми».
