Эсет протянула Хусену три больших куска сахару.
– Зачем так много? – удивился Хусен. Давно у них не было столько сахару.
– Это же сага!
Эсет тоже, как и Хусен, должна была отнести сага в три дома. И если мальчик не сделал этого только потому, что стеснялся идти к людям с одной солью, то Эсет совсем не потому отдала все три куска Хусену. Будь ее воля, она бы целый ящик принесла, и не только сахару.
– На, возьми и это, – сказала Эсет, запуская руку за пазуху.
– Что там у тебя?
– Тише, – она прикрыла рот ладонью, – это я еще из Владикавказа принесла. Бери.
Она протянула ему полную горсть конфет.
Хусен стоял в нерешительности и не знал, то ли взять, то ли отказаться от подарка…
Эсет поманила Хусена пальцем, приникла к самому его уху и, как великую тайну, замирая, прошептала:
– Дади сказал, что купит вам лошадь.
– …
– Понимаешь, лошадь! И даст вам арбу кукурузы.
– Зачем?
– Потому, что у вас нет лошади и кукурузы.
Эсет не решилась рассказать все, как было. Ведь Соси грозил голову оторвать, если она хоть словом кому-нибудь обмолвится. Даже Кабират ничего не знает о дорожном происшествии. Про винтовку ей сказали, что в пути потеряли – упала, мол, с арбы.
– Не нужна нам его лошадь. Мы сами купим, – буркнул Хусен, придя наконец в себя.
– Нужна, – хлопнула в ладоши Эсет. – У дади денег много, а у вас нет.
Девочка говорила, а сама все оглядывалась – не подслушал бы кто.
– Подумаешь, деньги! Не гордись своими деньгами! – поджал губы Хусен. – Скоро у всех будут деньги… и лошади будут!
Эсет даже рот раскрыла от удивления.
– Откуда все их возьмут! Вороны, может, накаркают?
– «Вороны, вороны»! – передразнил ее Хусен. – Скажи лучше, какие вороны тебе накаркали, что отец твой купит нам лошадь?
– Вот увидишь. Может, даже завтра купит. Он завтра в Пседах едет, на базар!
С этими словами Эсет побежала к себе домой.
– Вададай, откуда ты взял столько сахару? – удивилась Кайпа.
– Эсет принесла.
– Спасибо им. Как это Кабират так много прислала? А ну, сбегай в сад, сорви сливовую веточку. Надо чаю заварить, раз есть сахар.
Хусен неотступно думал о том, что сказала Эсет. С чего это Соси вдруг купит им лошадь и даст арбу кукурузы? Соси, который с умирающего сдерет копеечный долг, который с великой неохотой, будто душу из тебя тянет, дает закат для сельских сирот?
– Два-три дня будем пить сладкий чай, – радуется Кайпа, раскалывая тупой стороной ножа куски сахара, – спасибо соседям. Уж очень надоел пустой чай. И молоком не забелишь с такой коровой.
– Нани, а не лучше ли продать корову? Какой с нее толк? – вставил Хасан.
У него своя забота. С тех пор как Дауд у Исмаала говорил о том, что у каждого должно быть оружие, Хасан не раз собирался завести с матерью разговор о продаже коровы.
– Многие советуют продать ее и купить лошадь. Говорят, лошадь вернет корову. – Кайпа с грустью посмотрела на нары, где лежал Султан, и добавила: – Что мне лошадь, если я и за ворота не могу выехать!
– Выходит, так и будем любоваться на эту корову, пока Султан не выздоровеет? А он, может, никогда не поправится?
Кайпа помолчала.
– Жена Алайга говорит, надо выспросить, кто будет скотину резать, снести туда Султана и подержать его в только что вспоротом брюхе. Тогда, говорит, обязательно выздоровеет.
– Только навозом ты его и не лечила, – ухмыльнулся Хасан.
– А что делать? Мучается ведь! И меня мучает. Кручусь вокруг него, словно наседка, на шаг не могу от дома отойти.
Мысли Кайпы и Хасана были далеки друг от друга, как небо от земли.
Хасан понимал, что о покупке винтовки и думать нечего. Придется ждать, может, Дауд выполнит свое обещание и принесет ему ружье. А не принесет – тогда надо что-нибудь придумать.
Хусен, сидя в сторонке, молча слушал разговор матери с братом и вдруг ляпнул:
– Не надо продавать корову. Завтра Соси купит нам лошадь!
– Что? – расхохоталась Кайпа.
– Он спит и видит сон! – покосился на брата Хасан.
– И никакой это не сон! – рассердился Хусен. Кайпа подошла к мальчику, погладила его по голове.
– Не вздумай, сынок, еще кому-нибудь сказать об этом. Люди станут смеяться над тобой. Если бы Соси сделал такое, солнце взошло бы на западе.
Хусен опустил голову и замолчал. Он ужасно разозлился на себя за то, что проболтался. И сам ведь еще не очень верит. Надо бы дождаться следующего дня, посмотреть, правда ли Соси приведет лошадь, тогда и говорить.
Было еще темно, когда Соси стал собираться в Пседах.
– Дади, ты сегодня купишь лошадь? – спросила Эсет.
– Какую лошадь? Что ты мелешь? – Соси даже позеленел от злости.
– Ты же обещал, что купишь?…
Отец подошел и ладонью наотмашь ударил Эсет по щеке.
– А ну, замолчи, шайтан!
– Эй, ты что накинулся на ребенка? – встала между мужем и дочерью Кабират.
Сама-то она частенько прикладывала к ней руку, но другим, боже упаси, не позволяла и близко подойти к девочке. Эсет, закрывши руками лицо, всхлипывала и бормотала:
– Ты же сам обещал купить лошадь и дать арбу кукурузы. Не хочешь – и не надо. Они и без тебя купят…
Соси снова кинулся к Эсет, но Кабират преградила ему дорогу.
– Женщинам следовало бы сразу при рождении отрубать голо вы! – крикнул Соси, чуть вытянув из ножен кинжал и тотчас же со злостью вогнав его обратно.
– Ну, хватит, хватит! – сказала Кабират, махнув рукой. – Мы знаем, что ты храбрый.
– Я не храбрый и даже не мужчина. Но пусть только она посмеет еще хоть пикнуть! – И, погрозив пальцем, Соси вышел.
Мать и так и этак пытала дочь, о какой, мол, она лошади говорит и кому ее покупать надо? Но Эсет не проронила ни слова.
Кабират не на шутку растревожилась. Может, дочь знает такое, что и не скажешь? Уж не собирается ли Соси привести в дом вторую жену?
Она и ласкала Эсет, и обещала купить ей чего только попросит. Но дочь молчала, как камень.
– Чтоб у тебя язык отсох! – крикнула Кабират. – Может, ты уж и онемела совсем?
Эсет и сама удивлялась, как это она, которая даже самую маленькую тайну не умела сдержать в себе, сегодня вдруг нашла силы молчать, несмотря ни на что. Не знала она и о том, что отныне в ее душе родилась такая сила, которая не раз поможет ей молчать.
…Соси поехал прямо в полицейский участок. Несколько дней он терзался, все думал, как поступить – сообщить о встрече с Даудом или нет. Соси почему-то был уверен, что Дауд опять скрывается от властей. А если нет? Если никто не будет ловить его и Дауд станет мстить Соси – будет всем рассказывать, что чуть не снял с него штаны? Э, да никто ему не поверит. А если его не арестуют, Соси ведь должен купить лошадь и дать арбу кукурузы семье Беки…
Неподалеку от ворот полицейского участка он встретился с Саадом.
– Ассалам алейкум.
– Ваалейкум салам. Ты что, к пирстопу?
– К нему.
– Его нет дома.
– А куда он поехал?
– Спрашивал. Не говорят.
– Может, скоро приедет?
– Кто его знает? – пожал плечами Саад и, облокотившись о бидарку, спросил: – Он что, звал тебя?
– Да. А тебя?
– Меня тоже.
Оба они врали. У каждого из них были схожие заботы, но и тот и другой предпочитали скрывать их друг от друга.
– Пройдемся. Посмотрим, что в лавках есть, – предложил Саад. – Может, тем временем и пирстоп вернется?
– Не хочется. Я здесь подожду.
Саад сел в бидарку, взялся за вожжи. В это время за мостом показался всадник. Узнав Товмарзу, Соси схватился за рукоять кинжала.
С тех пор как Соси на пахоте дал пощечину Товмарзе, вражда между ними не затихала. Как ни искал Соси примирения – людей не раз засылал, Товмарза не соглашался простить ему, но и мстить не мстил.
И сейчас, будто не заметив Соси, Товмарза поздоровался с Саадом и сказал:
– Ты пирстопа ждешь? Он в Сагопши.
– Что случилось?
– Там на майдане убитый лежал. Люди вокруг собрались, и пирстоп там.
