— Понятно... — И неожиданно для себя спросил: — Сей день я бы мог не приехать. Как тогда?
Князь усмехнулся без всякой обиды:
— Нашел бы способ известить государя. Плохой был бы я воевода, если б не знал, где отдыхает государь!.. Ну, раз понял, повтори мое слово.
Юрша повторил. Воротынский посмотрел на него с интересом:
— Завидная память, слово в слово! Понял я, почему именно тебя государь выделяет... Теперь иди к Федору, договорись, где встретитесь, и возвращайся к государю. Как он порешит, так и действуй.
Вот что узнал Юрша от Федора....
С письмом от Курбского вернулся Ермилка в Тулу. В кремле великое горе: над убитыми слезы льют, плачут над пожарищами. Дрогнуло сердце Ермилки о матери и сестренке. Но поборол себя, пошел вначале искать воеводу Темкина. Князь прочел письмо, в котором Курбский называл Ермилку спасителем Тулы, поблагодарил парня и отпустил.
Мать и сестру Ермил застал в слезах, от всех пожитков уголья остались. Об отце нехорошие слухи ходят. Правда, была у них вдовица Ульяна, успокаивала. Верит она, что купец Роман не по своей воле у татар остался. Единственное утешение — сын героем вернулся.
Слезы слезами, а жить надо. Сгородили шалаш, воевода кое-какую провизию прислал. Ермила и мужики сперва завалы разбирали, могилы рыли, потом начали лес возить, обустраиваться. Да недолго Ермила матери помогал. Как-то перед вечером к их шалашу подошел незнакомец, назвался купцом из Новосиля... Дальше и радость была и горе. Радость, что отец жив и здоров, даже денег немного прислал. А горе, что Ермиле нужно было письмо от отца к княжичу Федору везти безотлагательно. Мать одного не пустила, боялась — вдруг какой помещик поймает и закабалит, вовек не сыщешь. Поехал он в Коломну с купеческим обозом. Письмо мать зашила за подкладку в мурмолке.
В Коломне Федора не оказалось. Купец и тут помог, отвел Ермилу к воеводе коломенскому, намекнул о государевом деле. От Коломны до Владимира Ермила с гонцами несся. Но тут оплошка вышла — стражники забрали. Князь Воротынский его из пытошной избы выручил, с дыбы снял. Потом мурмолку еле-еле отыскали. В письме том сказано, где можно схватить самозванца и как найти купца Романа. Грамоту следует спешно доставить царю.
Итак, ранним утром Юрша опять оказался у ворот поместья Прокофия. На этот раз привратник его узнал и пропустил. Но около дома его задержали мужики с дубинами. Потребовал старшего. Провели его в каморку во дворе, перед ним оказался заспанный Спиридон. Тот увидел и глазам не поверил:
— Сотник, ты? Тебя же выгнали! Зачем вернулся?
— Не для баек с тобой. Веди к царю.
— Ты что, очумел?! Запрещено туда заходить.
— Тогда пошли к боярину.
— Не, не!
— Дело государево, Спиридон. Пошли.
— Ой, поверь мне, сотник, не сносить тебе головы!
— Не твоя о том печаль.
Прокофий спал на лавке в сенях на царевой половине. Когда его разбудил Спиридон, он закряхтел, заохал, а узнав Юршу, совсем раскудахтался. Спиридон испуганно зашептал:
— Тише, тише, боярин! Государь чутко спит.
Юрша остановил Спиридона:
— Ничего, боярин, кряхти громче. Все равно государя будить нужно.
— Как будить? Пошто будить? — Боярин теперь перешел на шепот.
— Государево дело, боярин. Иди, буди.
В этот момент дверь из опочивальни неслышно отворилась, на пороге встал царь:
— Что за шум?! Прошка, почему царю отдыхать не дают?
Боярин свалился с лавки, Спиридон спрятался за Юршу.
Юрша с поклоном ответил:
— Великий государь, князь Воротынский пригнал меня со своим словом. Дело спешное.
Царь прошел и сел на лавку:
— Для спокойствия ради лишить тебя языка надо, сотник! Давай слово воеводы.
— Велено говорить только тебе.
Иван повел головой, Прокофий и Спиридон выскочили из сеней.
— Ну?
— Дозволь закрыть дверь в опочивальню.
Иван так взглянул на Юршу, что тому показалось, будто он проваливается сквозь землю. Но он выдержал огненный взгляд царя.
— Ступай закрой. — Когда возвращался, услыхал: — Знаю теперь, почему она тебя терпеть не может. Говори.
Юрша сказал слово князя Воротынского. Иван задумался.
— Князь Михаил правильно распорядился. Тебя посылает головой — тоже верно. Привезете вора живьем, и тебе и Федору поместья дам, всех воинов награжу, так и скажи им. Упустите... Нет, упускать его нельзя! Понял?
— Понял, государь.
— Вдруг опоздаешь, уйдет он в Литву. Тогда бери двух-трех надежных смелых ребят, иди за ним и убей его! Буду за тебя Бога молить... Таисии скажу... Невесте твоей!
— Благодарствую, государь. Не ждал я такой награды!
— Да будет так!..
14
На третий день пути сотни Юрши и Федора миновали Тулу. Накануне Юрша обещал воинам-тулякам отпустить их повидаться с родными на обратном пути после выполнения государева дела. С Федором они решили на Новосиль двигаться не по Муравскому тракту, а через Мценск, куда и прибыли на следующий день. Стан разбили под городом, ранее посланные люди, закупив в Мценске быка, подготовили настоящее пиршество.
На следующее утро в Новосиль выехали Юрша, Федор и Ермила в сопровождении десятка воев. Все переодетые: Юрша и Федор — дворянами средней руки, остальные их слугами. Далее поступили, как указывалось в письме: остановились недалеко от города, а в Новосиль въехали только Юрша, Ермила и коновод.
Юрша с Ермилой нашли лабаз купца-литвина. В письме было указано, что здесь Ермила должен сказать, будто он привез на продажу рожь. Роман ответит, что рожь не нужна. Если он отсутствует, то литвин скажет, когда придет. За это время Юрша рассматривает продажные седла. Они ему не приглянулись, и он уходит следом за Ермилой. Через какое-то время Роман появляется в лесу, в условленном месте.
На деле получилось все не так. Когда Ермила сказал литвину про рожь, тот заморгал глазами и развел руки, не зная, что сказать. Ермила решил напомнить:
— Так мне Роман сказал привезти рожь. Где он?
— Не знаю, где он. И рожь не нужна. — Говорил, а сам продолжал делать какие-то знаки.
Тут из-за перегородки вышел рыжебородый купец, он приветливо улыбался:
— Вот хорошо, вот и ладно. Роман велел мне товар посмотреть.
Ермила растерялся, пытался что-то говорить, но рыжебородый почти насильно вытащил его из лабаза. Юрша забыл про седла. Он обратился к литвину:
— Что это за человек?
— Ой, не знаю, ой, не знаю! — заверещал литвин.
Юрша взял его за грудки, встряхнул и решительно потребовал:
— Я друг Романа. Говори, что тут стряслось? Где Роман?
— Ой, господин, отпусти. Все скажу. Роман совсем пропал. А рыжий — плохой человек. Пропадет парубок.
Юрша выскочил на улицу. Ермилы нигде не видно. Коновод указал, куда его поволок рыжий. Они пустились вдогон.
Новосиль имел всего две улицы: одна — вдоль крутого берега реки Зуши, другая — между Лесными и Речными воротами в бревенчатом частоколе, окружающем город. На перекрестке этих улиц — площадь с деревянной церковью посреди. На площадь обращены фасады изб родовитых людей, самый большой из них — наместника. Между улицами до самого частокола в беспорядке рассыпались избы и мастерские работного люда. Каждый хозяин отгораживался от соседа плетневым забором. В лабиринте заборов можно было легко заблудиться.
Но Юрша и его спутник были верхами и, возвышаясь над плетнями, смогли наблюдать, что делается за ними. Время было рабочее, из мастерских слышался звон, скрип, перестук молотков. Безлюдье. Поэтому они довольно легко обнаружили двоих в малахаях: один, с бархатным верхом, принадлежал рыжебородому, второй, серого сукна, Ермиле.
Припустили и тут же натолкнулись на препятствие — маленькую калитку, через которую лошадь не пройдет. Пока объезжали, малахаи исчезли. Проехали раз, другой — никого. Вот тут были и пропали. Вдруг услыхали стон. Повернули коней. В загоне для скота через щели в плетне просвечивала фигура человека. Калитка была приперта изнутри. Юрша, встав на седло, увидел пригнувшегося рыжебородого, рядом лежал Ермила. Он спрыгнул в загон. Рыжебородый бросился было на него с ножом, но, натолкнувшись на саблю, отступил. Тут подоспел воинник. Вдвоем скрутили купца. У Ермилы оказалась в кровь разбита голова, а на груди — ножевое ранение.
Новосиль не был разорен татарами, хотя веси вокруг все порушены. А тут еще одно — самозванец остановился почему-то именно возле этого города. Это показалось Юрше подозрительным.
Решили было здешнего наместника о предстоящем деле не извещать. Однако Ермиле нужна была помощь и требовалось немедля допросить рыжебородого, а в таких делах без наместника не обойтись.
Наместником Новосиля оказался молодой дворянин, недавно присланный из Тулы, прежний был за что-то разжалован. Дворянин действовал быстро и решительно: к Ермиле доставили знахаря, рыжебородого спустили в пыточный подвал, к воротам были посланы стражники, чтобы никого из города не выпускать. Затем Юрша и наместник спустились в подвал.
