легко согласился.
Они уже три дня жили в его комнате, и пока всё шло замечательно. Из кровати вылезали, только чтобы сходить в столовую. Вику Ромка кормил в профессорской. Аспиранты имели право пользования ею, только должны были стоять в очереди в отличие от преподавателей. Иногда это занимало полчаса и больше. Но Ромка со свойственной ему предприимчивостью решил проблему. Он как-то непринуждённо познакомился с официанткой Галей, женщиной средних лет, и она проводила его без очереди за отдельный столик, на котором стояла табличка «Зарезервировано». Ромка оставлял ей щедрые чаевые. Профессорская столовая, находящаяся на втором этаже Главного Здания МГУ, больше походила на роскошный ресторан в сталинском стиле. Огромные окна в дубовых рамах, второй свет, массивные бронзовые люстры. Пальмы в кадках и официантки в крахмальных фартучках дополняли интерьер.
В этой обстановке Вика смотрелась очень необычно, как цветное пятно на чёрно-белой фотографии. Ей вообще нравилось эпатировать окружающих, и когда её весёлый смех звонко отдавался под высоким потолком, нарушая размеренный стук столовых приборов и прерывая вежливые негромкие беседы, а профессура удивлённо застывала с поднесённой ко рту ложкой, она чувствовала себя абсолютно в своей тарелке. Раньше Ромка безусловно принимал жену, как она есть. Ему импонировала её манера подавать себя. Он считал нужным и правильным взрывать общепринятые нормы поведения. В застёгнутом на все пуговицы советском обществе прежних лет свободное нестандартное самовыражение ассоциировалось с вызовом системе. Вика всегда вела себя раскованно и порой несколько вызывающе, провоцируя окружающих, где бы ни оказалась, зная, что за спиной, если что, Ромка с тяжёлым взглядом и кулаками. Случались ситуации, когда им приходилось покидать рестораны в спешке и через чёрный ход. Вику подобные моменты очень заводили, а Ромка каждый раз в душе благодарил ангела-хранителя и радовался, что снова пронесло. Но, во-первых, профессорская столовая МГУ – не «Метла» на Арбате и не коммерческий ресторан «Фидан» на Рязанке. А во-вторых, в последнее время вести себя экстравагантно стало модно, и подобное самовыражение перестало выглядеть свежо и смело. Теперь, когда это не грозило неприятностями со стороны потерявших хватку идеологических церберов, подобное поведение всё больше стало восприниматься скорее пошло, чем оригинально. Вика оставалась на грани, но Ромка начал эту грань чувствовать и уже не считал такую манеру проявлением исключительности. Как-то так получилось, что он повзрослел, изменился, а Вика предпочитала оставаться семнадцатилетней. А между тем, ей скоро двадцать. И она мать двухлетней девочки.
У него имелись деньги. Но он брался за любое предложение, если можно было заработать. Надо содержать семью. И теперь это полностью его зона ответственности. Вика не должна почувствовать понижение статуса.
Ромка зашёл в душ после тренировки. Там уже мылись ватерполисты – огромные ребята с кистями, легко захватывающими тугой жёлтый мяч. Он громко поздоровался, перекрывая шум падающей воды, ему закивали. Он знал в спортклубе всех, и все знали его. Наверное, не будет преувеличением сказать, что за пять лет учёбы он провёл здесь больше времени, чем на факультете. И круг его общения тоже сложился здесь, а не там. Пловцы, штангисты, борцы и боксёры – вот его друзья-приятели. Но не надо забывать, что все они при этом были студентами и аспирантами МГУ! А экономический факультет – это преимущественно девочки.
– Рома, дело есть! – двухметровый Игорь Варламов, его земляк из Пензы, подошёл весь в мыльной пене и слегка наклонился к Ромкиному уху: – Не хочешь сгонять в Волгоград? Надо посылочку оттуда доставить. Мы оплачиваем билеты в оба конца, гостиницу на одну ночь и 200 рублей сверху.
– Легко! А почему такая щедрость?
– Ну, там посылка ценная. Надо, чтобы человек был крепкий и надёжный. Тебя мы знаем… – Игорь говорил чуть-чуть неуверенно. Словно сомневаясь в чём-то. Тогда Ромка не обратил на это внимания.
Причину он понял уже в Волгограде, отправляясь обратно в Москву. Билет ему взяли аж в СВ, где он оказался один. А за пять минут до отправления поезда двое крупных ребят внесли в его купе несколько очень тяжёлых сумок. Быстро попрощались и быстро покинули вагон. Он открыл одну из сумок, она оказалась набита трёхлитровыми банками с чёрной икрой. Он вёз не меньше полцентнера браконьерской икры! На чёрном рынке эта посылка стоила десятки тысяч и грозила лет на пять лишением свободы. Вот земляк, вот сука! Но Боржом пить было уже поздно – поезд тронулся. Он закрыл дверь на задвижку и опустил окно. Примерился, высунувшись – голова и плечи проходили. Решил, если что, выпрыгнет на ходу…
К счастью, «если что» не случилось! На Казанском вокзале он нанял носильщика, а потом взял такси. Разговор с Игорем получился коротким:
– С вас две тысячи.
– Хорошо! – Игорь выглядел виноватым, но довольным. Он отсчитал две тысячи и подарил пол-литровую банку икры для Юльки. Он знал, что у Ромки есть дочка.
В другой раз там же в спортклубе к нему обратился мастер спорта по плаванию Лёша Стрельцов, выпускник физфака, а ныне сотрудник института ядерной физики. Поскольку НИИЯФ входил в структуру МГУ, Лёша продолжал тренироваться и выступать за сборную университета. За что получал спортивные талоны на питание и отгулы на работе.
– Привет, Ромуальдыч! У тебя никто из знакомых не продаёт ксерокс? Нашему институту нужен.
– А эт чё такое? – Ромка впервые слышал это слово.
– Ну, машина такая, делает копии, – чувствовалось, что Лёшка и сам толком не знает, что за зверь такой – ксерокс. Во всяком случае, описать, как выглядит агрегат, он не смог.
Ромка слово запомнил и на всякий случай сгонял в Лумумбарий к неграм – бешеной собаке семь вёрст не крюк. Негры слово знали. И даже сказали, что ксерокса сейчас нет, но один их земляк скоро возвращается с родины и может привезти.
– Везите! – решительно заявил новоявленный торговец оргтехникой.
– Предоплату давай!
– А из-под собачьего хвоста понюхать не дать?
– Это что значит «нюхать-дать»?!
– Это значит «утром стулья – вечером деньги!» Сказал же, Институту ядерной физики ксерокс нужен. Это вам не штанами в Лужниках торговать. Врубаетесь?
Сбитые с толку обилием идиом, лиловые коммивояжеры не захотели показать, что не понимают русский язык, знанием которого так гордились, и многозначительно покивали головами. На этом переговоры завершились.
А через неделю раздался звонок: «Приехал ксерокс, вези деньги!» Ромка слегка опешил, поскольку успел забыть про сделку, в которую не верил ни минуты. Почесав репу, отправился искать Стрельцова.
– Привет! Приехал ксерокс, где деньги?
Чувствовалось, что Стрельцов тоже с трудом припоминает, о чём речь. Но после паузы веско
