Пир был в самом разгаре; управляющий нового дворца заказал для обеда тысячу булок хлеба из самой лучшей муки, две тысячи воздушных булочек, десять тысяч пирожных, горы копченого мяса, молока, винограда, фиг, гранат. Жареные ребрышки, дичь, рыба, огурцы и груши также были на столе, не считая сотен кувшинов с отборным вином из царских подвалов, а также свежего пива.
В этот день, день рождения столицы, Фараон приглашал свой народ за стол.
Не было ни одного малыша, у которого в этот день не было бы нового яркого платья, ни одной лошади, которая не была бы покрыта красивой попоной, ни одного осла, на шее которого не красовались бы венки из цветов. Собаки, кошки, все домашние животные имели сегодня право на двойную порцию обеда. Старики, какими бы ни были условия их жизни и каким бы ни было их происхождение, обслуживались первыми. Их усаживали в удобные кресла под прохладной тенью смоковниц.
Люди приготовили свои прошения об улучшении жилья, о работе, земле, о животных, которые Амени вежливо и учтиво собирал во время этого счастливого дня.
Евреи были не единственными, кто отмечал свою победу. Этому отдыху и радости предшествовал долгий изнурительный труд, и они могли гордиться тем, что своими руками построили столицу Египта. Об этом подвиге будут с гордостью говорить последующие поколения.
Присутствующие затаили дыхание, когда колесница Фараона остановилась перед гигантской статуей Рамзеса, перед той самой статуей, которая накануне чуть все не испортила.
Стоя напротив своего изображения, Рамзес поднял голову и посмотрел на каменного колосса, заслонявшего небо. На лбу статуи был изображен ураус, победитель змей, яд которого ослепил врагов Фараона; на голове статуи были надеты две объединяющие в себе силы магические короны: белая — корона Верхнего Египта и красная — Нижнего. Восседая на своем троне, гранитный фараон любовался своей столицей.
Рамзес сошел со своей колесницы, на нем также была двойная корона, он был одет в просторные одежды из тонкого льна с широкими рукавами, его набедренная повязка была обвязана серебряным поясом. На груди правителя было золотое колье.
— Ты, в котором заложены вся сила моего царствования и сила моего города, я открываю тебе рот, глаза и уши. Отныне ты живой, и кто посмеет посягнуть на твое место, будет наказан смертью.
Солнце было в зените. Фараон повернулся к своему народу.
— Пи-Рамзес рожден, Пи-Рамзес — наша столица!
Тысячи людей вознесли глас к небу.
В течение всего дня Рамзес и Нефертари ходили по широким аллеям, улицам и улочкам, заходили в каждый квартал Пи-Рамзеса. И название, которое Нефертари придумала для этого города, было у всех на устах: «город бирюзы». Последним сюрпризом, который Моисей приготовил для Фараона, было сверкающее покрытие из голубой черепицы, которой были украшены фасады домов, дворцов и скромных жилищ. Проходя мимо цехов, которые производили эту черепицу, Рамзес не мог представить, что ремесленники могли сделать такое количество черепицы за такое короткое время. Благодаря им столица не была похожа ни на один город.
Моисей, как всегда величественный, выполнял обязанности хозяина церемонии. Не было никаких сомнений, что теперь Рамзес назначит своего друга детства царским советником и сделает его первым вельможей страны. Дружба этих двоих людей была очевидна, а успех Моисея — грандиозен. Рамзес не высказал ни одного замечания: то, что он видел, превзошло все его ожидания.
Шенар был в гневе. Маг Офир его обманул или ошибался сам, думая, что он руководит Моисеем. После такого успеха Моисей станет богатым и влиятельным человеком. Противостоять Рамзесу из-за какой-то глупой религии было бы самоубийством; что касается его народа, он был у него невероятно популярен. У Шенара оставался один Союзник — хетты. Опасные, как змеи, но все же союзники.
В царском дворце проводили прием, огромный колонный зал украшали пейзажи. Все гости были восхищены величественностью дворца и очарованы красотой и благородством Нефертари. Первая супруга страны и магическая защитница царской семьи была любезна с каждым гостем.
Прекрасная облицовка зданий из резной черепицы притягивала взгляд. Повсюду открывались прекрасные картины цветущих садов, бассейнов с прохладной водой, лесов с поющими птицами, прозрачных прудов с распустившимися лотосами. Бледно-зеленый, светло-голубой, нежно-белый, желтый и сиреневый — все эти цвета смешивались в чудесной гармонии, подчеркивая совершенство творения.
Восхищенные красотой дворца, умолкли даже шуты и насмешники. Храмы Пи-Рамзеса были еще не закончены, но дворец ни в чем не уступал в изысканности и удобствах дворцам Мемфиса и Фив. Здесь все чувствовали себя уютно. Обладать виллой в Пи-Рамзесе становилось уже желанной целью знати и высокопоставленных лиц Египта.
С невероятным упорством Рамзес продолжал творить чудеса.
— Вот человек, которому этот город обязан своим рождением, — сказал Фараон, положив руку на плечо Моисею.
Разговоры умолкли.
— Закон требует, чтобы я взошел на мой трон и подарил Моисею золотое ожерелье в обмен на его старание и блестящую работу. Но он мой друг, друг детства, и мы вместе вели этот бой. Я задумал эту столицу, а он воплотил в жизнь мои планы.
Рамзес обнял друга. Это было самой большой наградой от Фараона.
— В течение нескольких месяцев Моисей оставался руководителем царской стройки, и теперь пришло время назначить ему замену. Он будет работать вместе со мной на благо и процветание Египта.
Шенар был прав, ожидая худшего. Сила дружбы этих людей была могущественнее целой армии.
Амени и Сетау поздравили Моисея, нервозность которого очень удивила их. Но они приняли это за чрезмерную взволнованность.
— Рамзес ошибся, — заявил Моисей. — Он приписывает мне достоинства, которыми я не обладаю.
— Ты будешь прекрасным вельможей, — сказал Амени.
— Но все равно ты будешь находиться под присмотром этого маленького шелудивого писца, — добавил Сетау. — На самом деле всем заправляет он.
— Осторожнее, Сетау!
— Здесь все так красиво. Если Лотос и я продадим несколько наших змей, мы сможем обосноваться здесь. А где Аша?
— Не знаю, — ответил Амени.
— Плохой признак для его карьеры. Это уж совсем не дипломатично.
Трое друзей увидели, как Рамзес подошел к своей матери, Туйе, и поцеловал ее в лоб. Несмотря на грусть, которая не покидала ее серьезного лица, вдова Сети не скрывала своей гордости. Когда она заявила, что будет жить во дворце Пи-Рамзеса, ее сын был очень рад.
Хотя дворец был полностью закончен, вольер для экзотических птиц оставался пустым. Облокотившись на спинку кресла и скрестив руки, Моисей не осмеливался взглянуть на Рамзеса. Нужно было, чтобы он забыл человека, который был его другом, и обращался к нему как к сопернику, как к Фараону Египта.
— Все уже спят, кроме тебя и меня.
— Ты кажешься уставшим, Моисей. Может быть, отложим наш разговор до завтра?
— Я не могу больше разыгрывать эту комедию.
— Какую комедию?
— Я еврей, и я верю в истинного Бога. Ты египтянин, и ты поклоняешься идолам.
— Оставь эти детские разговоры!
— Тебе неприятен этот разговор, но это правда.
— Ты был воспитан египтянами, Моисей, и твоего Бога не существует.
— Он не воплотился в быка!
— Амон — это секрет жизни, который воплощается в невидимом ветре, раздувающем паруса лодок, в камне, из которого созданы наши храмы, в роге овна, спираль которого символизирует движение мира. Он — это все, и без него мир — ничто. Это мудрость, и ты знаешь это так же, как и я.
— Это всего лишь иллюзия! Бог один.
— Разве это мешает ему воплощаться в разные существа и при этом оставаться одним?
— Ему не нужны храмы и статуи!
— Я повторяю, ты устал.
— Я принял решение, и даже ты не можешь изменить его.
— Если твой бог сделал тебя таким нетерпимым, не верь ему. Он превратит тебя в фанатика.
— Я скорее не поверю тебе! В этой стране развивается мощная сила. Она еще не готова заявить о себе, но она будет сражаться за правду.
— Объясни.
— Ты помнишь Эхнатона и его веру в истинного Бога? Он указал нам дорогу, Рамзес. Услышь его голос и мой. Если ты не услышишь, твоя империя разрушится.
Для Моисея ситуация была ясна. Он не предал Рамзеса и даже предупредил его об угрозе. Совесть его была чиста. Теперь он мог идти к своей мечте и освободить огонь, который испепелял его душу.
Истинный бог, Яхве, возвысится над страной. Он должен ступить на свой путь, каким бы тяжелым он ни был. Несколько его собратьев решили пойти вместе с ним, рискуя потерять все. Моисей закончил собирать вещи и вдруг подумал о невыполненном обещании. Прежде чем навсегда покинуть Египет, он должен был исполнить свой долг.
