меж тем тебя, везучий ты черт, возжелала госпожа. Она не может подглядывать за тобой — сеид велел мне убрать все зеркала, — но она тебя слышит.
— Вчера она стояла у двери и смотрела, — сказал Юсуф.
Халил нахмурился:
— Вряд ли. Она ничего об этом не говорила. Но когда мы ужинали с сеидом, тогда она тебя видела. И теперь ее безумие обрело новую форму и сделалось очень опасным. Опасным для тебя. Послушай, она говорит, теперь ты мужчина и, чтобы исцелить ее рану, ты должен взять в руки ее сердце. Сердце ее — целиком. Понимаешь? Не смею произнести, что у нее на уме, но ты, надеюсь, понимаешь, в каком направлении она мыслит. Понимаешь ведь? Или ты слишком юн и мысли твои чисты?
Юсуф кивнул. Халил не вполне удовлетворился этим ответом, но после небольшой паузы тоже кивнул.
— Она хотела тебя видеть. Требовала, и молила, и неистовствовала — пусть тебя приведут. Если я не приведу тебя, она, мол, сама выйдет и сама тебя найдет. Надо сделать все, что в наших силах, чтобы она оставалась спокойна, пока не вернется сеид. Он-то решит, как с ней быть. Я обещал, что сегодня приведу тебя. Держись от нее как можно дальше. Не прикасайся к ней, что бы она ни делала, что бы ни говорила. Держись поближе ко мне, а если она подойдет, стань так, чтобы я оказался между вами. Не знаю, как распорядится сеид, когда вернется, но знаю, что тебе жизнь станет не мила, если он обнаружит, что ты трогал госпожу или еще как-то ее обесчестил. У него не останется выбора.
— Почему же нельзя просто отказаться идти… — начал Юсуф.
— Потому что неизвестно, что она тогда натворит, — в голосе Халила послышалась мольба. — Она может сделать что-то похуже прежнего. Там с ней моя сестра. И я тоже буду все время рядом.
— Почему ты раньше ничего не рассказывал мне?
— Тебе лучше было не знать, — пояснил Халил. — Чтоб было очевидно: ты ни в чем дурном не замешан, невинен.
Немного подумав, Юсуф сказал:
— Это твоя сестра смотрела вчера в дверную щель. Я так и подумал: что-то не сходится. Голос вроде бы доносился не из привычного места. Когда ты заговорил о сестре, я представил себе юную девушку, и теперь я понял, что ее-то я и видел.
— Она — замужняя женщина, — отрезал Халил.
Сердце Юсуфа отяжелело.
— Дядя Азиз? — уточнил он, не желая верить.
Халил усмехнулся.
— Так и не перестал звать его дядей, а? Да, твой дядя Азиз женился на ней в прошлом году, так что теперь он еще и мой брат, и твой дядя, мы тут счастливое семейство в райском саду. Она пошла в уплату за долги моего Ба. Он взял ее себе и простил долг.
— И теперь ты свободен и можешь уйти? — спросил Юсуф.
— Куда я уйду? Некуда мне идти, — хладнокровно возразил Халил. — И моя сестра все еще здесь.
Он думал, его поджидает растрепанная, что-то бормочущая женщина, которая обрушится на него с неистовыми требованиями. Госпожа приняла их в просторной комнате с окнами на иной сад, окруженный со всех сторон домом. Пол здесь был покрыт толстыми коврами, вдоль стены располагались большие расшитые узорами подушки. На побеленных стенах висели в рамках изречения из Корана и гравюра с изображением Каабы. Госпожа сидела, выпрямившись, у длинной стены напротив двери. Рядом с ней на лакированном подносе стояла курильница с благовониями и текла из фонтанчика розовая вода. Воздух пропитался ароматическими смолами. Халил приветствовал госпожу и сел в нескольких шагах от нее. Юсуф опустился рядом с ним. Лицо госпожи было окутано черной шалью, но Юсуф заметил, что глаза ее в упор сверкают на него и кожа вокруг них — тусклая медь. Халил заговорил первым; чуть помедлив, она ответила. В помещении ее голос звучал полнее, появились интонации, выражавшие уверенность и даже властность. Заканчивая свою речь, она слегка поправила шаль, и юноша увидел, что черты ее лица остры и тонки, они придавали госпоже вид настороженный и решительный, чего он не ожидал. Когда Халил снова заговорил, она его мягко перебила и оглянулась на Юсуфа, а тот отвернулся, боясь встретиться с ней взглядом.
— Она спрашивает, здоров ли ты, и приветствует с возвращением, — перевел Халил, полуобернувшись к нему.
Госпожа снова заговорила.
— Она, мол, надеется, что твои родители благополучны и что Бог сохранит их в благополучии, — продолжал Халил, — и что ты передашь им от нее добрые слова, когда увидишься с ними, и что Бог сохранит их и впредь. И все твои замыслы будут благословенны, и все желания сбудутся, и так далее и так далее. И пусть Бог дарует тебе много детей, говорит она.
Юсуф кивнул и на этот раз не успел разминуться взглядами с госпожой. Та пристально следила за ним, словно оценивая, и он заметил, как блеснули ее глаза, когда он не потупил свои. Как только госпожа заговорила вновь, Юсуф поспешно опустил голову. Ее голос то усиливался, то стихал: она пыталась очаровать слушателей.
— Приступаем к делу, братец, — вздохнул Халил. — Она говорит, она видела, как ты трудишься в саду, и поняла, что ты обладаешь… благословением, даром Бога. Все, до чего ты дотронешься, расцветает. Она говорит, Бог дал тебе обличье ангела и послал тебя в наши места совершать благие дела. Это не кощунство, утверждает она. Хуже было бы, если бы ты отказался исполнять тот труд, на который послан сюда. Примерно так, но она говорит еще многое, что я не стану тебе передавать.
Юсуф не поднимал головы, но слышал, как она заговорила вновь. Теперь в ее голосе звучала мольба, госпожа несколько раз упомянула имя Бога… Постепенно госпожа овладела собой и закончила с тем же богатым переливами спокойствием, с каким их приветствовала.
— Она рассказывает тебе о том, как много лет страдает от жестокого недуга. Повторяет это снова и снова, но также говорит, что не желает жаловаться. Это она тоже повторяет несколько раз. Она страдает от недуга, но не желает жаловаться и так далее. Всевозможные лекарства и молитвы не исцелили этот недуг, потому что люди, к которым она обращалась, не были благословенны. Теперь она спрашивает, исцелишь ли ты ее. За это она вознаградит тебя в этом мире и будет молиться, чтобы ты получил лучшую награду в мире грядущем. Не говори ни слова!
Внезапно госпожа откинула шаль. Волосы были убраны с ее лица — красивого, с резкими чертами. Левую щеку искажало пурпурное пятно, придававшее
