— О, любимый, что случилось?
Он весь напрягся и в следующее мгновение освободился от ее объятий.
— Старые заботы, — пробормотал он, — старые проблемы, которые никогда не разрешить! Глупо думать о них. Пойдем спать.
Бок о бок они пошли по коридорам к своим комнатам. У двери в ее спальню Жун Лу попрощался, спросив как бы между прочим:
— Как ты себя чувствуешь, лучше, чем в первый раз?
Она опять была беременна.
— Благодарю, я чувствую себя хорошо, — грустно сказала она.
Он улыбнулся и нежно промолвил:
— Тогда у нас будет дочка. Я хорошо помню сказки, что слышал в детстве. Обычно мальчики досаждают матерям. Они слишком воинственно себя ведут в утробе.
— А будете ли вы рады, если я рожу девочку? — спросила она.
— Конечно, если она будет похожа на тебя, — он ласково погладил ее по плечу и удалился.
На следующий день, когда водяные часы отмерили третий час пополудни, евнух Ли Ляньинь, проявлявший с утра необычайное рвение, дабы угодить Матери императрице, объявил ей, что Верховный советник Жун Лу просит аудиенции.
Она сразу же ответила:
— Я всегда рада приветствовать родича. Вели ему прийти сейчас- Вскоре Жун Лу появился в Зале аудиенций, где она приняла его, сидя на троне. Императрица приказала евнуху отойти, а Жун Лу велела встать с колен и сесть около трона.
— Умоляю тебя, оставь этикет, поговорим просто, как близкие люди. Скажи, что у тебя на сердце. Ты ведь знаешь, что я для тебя все та же.
Голос ее звучал спокойно, но Жун Лу выглядел встревоженным. Он осмотрелся по сторонам, не колышется ли где занавеска, не навострил ли уши Ли Ляньинь. Но нет, евнух сосредоточенно читал книгу, занавески не двигались. Зал был огромный. Только находясь рядом с троном, можно было слышать голос любимой, такой тихий и нежный. Однако Жун Лу ограничился долгим взглядом, в который вложил страсть и любовь. Правой рукой Жун Лу зажимал рот.
— Убери руку ото рта, — попросила она.
Рука упала, и стало видно, что он до крови закусил нижнюю губу.
— Твои зубы, — сказала она, — слишком сильные, как у тигра. Побереги себя, умоляю, не кусай так жестоко губы.
Он заставил себя отвести взгляд от ее глаз.
— Я пришел поговорить об императоре.
Он специально заговорил о сыне, только так можно было усмирить страсть любимой.
— Что с ним? — вскричала она. — Что-то не так?
Путы любви ослабли, но невидимая с^вязь между ними не прерывалась.
— Я недоволен и обеспокоен. Евнухи развращают юношу. Вы знаете, что я имею в виду, ваше высочество. Вы сами видели, как они обрекли на гибель покойного императора. Вашего сына надо оградить от разложения, пока не поздно.
Она зарделась и молчала какое-то время, затем спокойно произнесла:
— Я рада, что ты беспокоишься о моем ребенке, как родной отец. Я тоже озабочена, но, будучи всего лишь женщиной, мало что могу сделать. Могу ли я говорить о пороках, о которых мне не следует знать? Это — мужское дело.
— Поэтому я и пришел. Я советую вам обручить сына. Пусть он выберет девушку, которая ему нравится, с вашего согласия, конечно. Он слишком молод, надо подождать со свадьбой еще два года, пока ему не исполнится шестнадцать. Но осмеливаюсь сказать, что образ избранницы удержит его от порока.
— Откуда ты это знаешь? — поинтересовалась она.
— Знаю, — сказал Жун Лу, отказываясь от объяснений. Она попыталась поймать его взгляд, но он отвернулся. Она вздохнула, уступая его упрямой порядочности.
— Хорошо, я сделаю так, как ты велишь. Пусть будут созваны девушки. Надо их подготовить, как готовили когда-то меня. О, Небо, как быстро прошли годы. Теперь я, как когда-то вдовствующая императрица, буду сидеть рядом с императором и смотреть за его выбором! Ты помнишь, как я ей не понравилась?
— Вы завоевали ее потом, как завоевываете всех, — пробормотал Жун Лу, все еще не поворачивая головы к любимой.
Она мягко засмеялась, собираясь сказать что-то озорное, но удержалась и поднялась с трона, снова превратившись в императрицу.
— Хорошо, пусть будет так, родич! Благодарю тебя за совет.
Она сказала это громко и отчетливо. Ли Ляньинь, стоявший в отдалении, услышал, сунул книгу за пазуху и подошел, чтобы сопроводить Верховного советника. Жун Лу склонился до самого пола. Мать императрица наклонила голову в знак прощания.
Тем временем главный евнух не находил себе места. Он-то всегда считал свое положение таким же устойчивым, как и сам трон. Императоры умирали и приходили новые, но евнухи оставались, и над всеми евнухами стоял главный евнух. Однако Мать императрица гневалась на него! Он был потрясен, чувствовал неуверенность, ему страстно хотелось убежать за стены Запретного города, где он провел жизнь.
— Увы, я не знаю жизни там, в большом мире, — бормотал евнух. Но была у Ань Дэхая старая мечта, в которой он боялся признаться. Теперь, поразмыслив, он отправился с нею к императрице.
Ваше высочество, я знаю, что законы двора не позволяют евнуху покидать столицу. Однако все эти годы я тайно желал проплыть на юг по Великому каналу и посмотреть чудеса нашей земли. Умоляю, разрешите мне осуществить мечту всей моей жизни. Я непременно вернусь.
Услышав эту просьбу, императрица призадумалась. Она знала, что ее частенько втихомолку порицают принцы, министры и придворные дамы за то почтение, которое она оказывает евнухам. Только раз в истории династии евнухи достигали такой власти. Это было два с половиной века назад, когда император Шуньчжи позволил евнухам заправлять делами во дворцах. Этот император, любивший книги, погруженный в свои мысли и мечтавший стать монахом, был обманут алчными могущественными евнухами.
Однажды принц Гун, ничего не говоря, положил перед императрицей книгу, в которой рассказывалась история царствования евнухов императора Шуньчжи. Книга взволновала ее не на шутку — она то бледнела, то краснела. Так же без слов книга была возвращена принцу Гуну. Она строго смотрела на него, но он не поднял головы, не встретился с нею взглядом.
Прочитанное заставило императрицу поразмышлять над ' нынешней властью евнухов. Она использовала их как шпионов, щедро вознаграждая за передаваемые ей слухи и сплетни. Особенно выделяла она Ань Дэхая, главного евнуха. Он был не только предяч ей, но и красив, одарен талантом актера и музыканта, он умел разгонять облака грусти в ее душе. Нет, она не винила себя в том, что потворствовала евнухам. Ведь она, увы, женщина, а когда правит женщина, то нет никого, кому можно доверять. Мужчина, сидящий на троне, тоже имеет врагов, но у него есть и соратники. Женщина не может их иметь. Шпионы были вынужденной необходимостью, только так она могла нанести удар прежде, чем враг начнет что-либо подозревать.
— В какое трудное положение вы меня ставите, — воскликнула императрица:- Если я позволю вам поехать, то меня обвинят в нарушении закона и традиции.
Он грустно вздохнул.
— Я пожертвовал своим мужским естеством, у меня не может быть жен и детей, и ко всему прочему я как узник должен буду провести жизнь в этих стенах.
Он был достаточно молод и красив. Внушительная осанка, гордое и смелое выражение лица выделяли его среди других евнухов. Разврат и излишества в еде отложили отпечаток на его внешность — он обрюзг и стал слишком тучен. Однако голос оставался мелодичным и не писклявым, как у других евнухов. Он говорил с классическим совершенством, чеканя каждое слово. Кроме того, Ань Дэхай обладал редкой грацией.
Императрица и сейчас любовалась им, сочувствовала этому, в общем-то обездоленному человеку. Вспомнив его верность, умные советы, умение развлечь ее, она уступила.
— Я могла бы, — сказала императрица задумчиво, изучая золотой щиток, покрывающий ноготь мизинца на ее левой руке, — могла бы послать тебя в южный город Нанкин наблюдать, как там ткутся императорские ткани и гобелены. Я заказала специальные ткани для моего сына императора ко дню женитьбы и восхождения на престол. Ткачи получили точные указания, однако я знаю, как легко можно допустить ошибки. Помню, нанкинские мастера прислали рулоны желтого атласа, который оказался слишком бледным, чтобы украшать императора. Да, отправляйся туда и позаботься, чтобы по крайней мере желтый цвет был бы истинно золотым, а голубой не тусклым. Ты же знаешь, что светло-голубой мой любимый цвет.
Разрешив таким образом эту трудную задачу, императрицат как обычно не позволила себе упустить ни одной мелочи, ни одной возможной ошибки. Она д§лжна быть чиста перед теми, кто каждую минуту был готов укорить ее. Через несколько дней главный евнух отбыл в Нанкин. Его сопровождала свита на шести огромных баржах, каждая под императорскими знаменами. На той барже, где находился Ань Дэхай, красовались знаки отличия Дракона. Когда баржи проплывали через большие и малые города на Великом канале, чиновники, завидев знамена и знаки отличия, спешили с богатыми дарами к Ань Дэхаю. Он принимал почести, как будто был императором. Надменный евнух требовал взятки не только деньгами, но и красивыми девушками. Да, он был евнухом, но развлекался с несчастными самыми пакостными способами. О баржах шла слава как о вертепах зла. Евнухи, сопровождавшие Ань Дэхая, не отставали от своего начальника.
