— Так точно, ваше величество.
— Но, не получив подкрепления, обескровленный 5‑й полк отступил, потеряв 1375 солдат и 28 офицеров, — вновь начал раскалять очки военного министра Рубанов. — Ваше величество, разрешите высказать свою точку зрения, — спохватился Максим Акимович, и на утвердительный кивок императора, продолжил: — Если бы генерал Фок, в дивизии коего имелось 13700 человек и 130 орудий, своевременно оказал помощь полковнику Третьякову, то мы бы перешеек отстояли, так как один только полк уничтожил четыре с половиной тысячи японцев. Генерал Куропаткин не понял значение «ворот к Артуру» и не планировал удержание позиции, послав Стесселю телеграмму: «Самое главное — это своевременно отвести войска генерала Фока в состав гарнизона Порт—Артура. Мне представляется желательным вовремя снять и увести с Цзиньчжоуской позиции на поезде орудия. Иначе у японцев будут новые трофеи». — И потому полевые батареи имели на одно орудие всего 60 снарядов, — вскочил со стула Рубанов. — Простите, ваше величество… Но досадно же…
— Это так? — ледяным тоном спросил у своего военного министра император.
— Ваше величество, — развёл тот руками, тяжело поднявшись на ноги. — То же самое произошло и в сражении под Вафаньгоу, где командир корпуса генерал Штакельберг схватился с Оку.
— Прежде, чем Штакельберг, как вы выразились, с ним «схватился», наместник чуть не месяц бомбил меня, слава Богу, телеграммами, — соизволил пошутить государь, — чтоб я приказал Куропаткину послать наш корпус на выручку Порт—Артура, потому как командующий Маньчжурской армией совершенно не дорожит крепостью, а лишь армией. Армия, господин военный министр, для того и существует, дабы сражаться, — упрекнул Сахарова император.
— Ваше величество, я от своего имени направил Алексею Николаевичу телеграмму об оказании немедленной помощи Порт—Артуру.
— Извините, Виктор Викторович, что вновь перебиваю, — глянул на императора Рубанов, и на утвердительный кивок продолжил: — но генерал Куропаткин предписал барону Штакельбергу, как ранее Засуличу на Ялу, и Стесселю при Цзиньчжоу: «Не доводить дела до решительного столкновения и отнюдь не допускать израсходования своего резерва в бою». Поражение началось с генерала от инфантерии Куропаткина, который нарушил директиву — выдвинуть на выручку крепости корпус силой до 40 тысяч человек. У Штакельберга имелось лишь 33 тысячи, а в бою участвовало и того меньше. Плюс неудачно выбранная позиция. Перед фронтом её была гористая местность, неудобная для маневрирования больших частей. Правый фланг упирался в покрытые рощами сопки, представлявшие удобство для обхода наших войск и их охвата. Что в конечном итоге и произошло. 1 июня Оку перешёл в наступление силами сразу 3‑х пехотных дивизий и кавалерийской бригады общей численностью 40 тысяч человек, охватывая оба фланга Штакельберга. Прикрывавшая наш правый фланг казачья бригада Самсонова, мягко сказать, поторопилась отойти на север, облегчая японцам обходное движение. А появление японских частей у железной дороги севернее станции Вафаньгоу, заставило Штакельберга отступить. Охватывающие действия и огонь замаскированной артиллерии. В то время, как мы ввели лишь половину стволов, и то стоящих на открытой местности «колесо к колесу». Отсутствие разведки, неопределённость приказов, переданных записками, в результате чего командир дивизии генерал Гернгросс, прождав 8 часов подхода бригады генерала Гласко, начал наступление и, хотя имел успех, без поддержки наших войск развить его не сумел и вынужден был отступить.
— Вот оно, отсутствие руководства боем со стороны командира корпуса. Неумелое пользование им артиллерией и отсутствие инициативы и согласованности начальствующих лиц, — строго окинул взглядом Сахарова император. — Пошлите наместнику телеграмму, чтоб виновные понесли наказание, — перевёл взгляд на Плеве. — А вы что скажете, Вячеслав Константинович.
— На работе военной разведки, ваше величество, отрицательно сказался недостаток ассигнований. Перед войной Главному штабу, коим тогда руководил Виктор Викторович, по смете на «негласные расходы по разведке», ежегодно отчислялась сумма в 56 тысяч рублей, распределявшаяся между военными округами. А Япония в то же время затратила только на подготовку военной агентуры 12 миллионов рублей золотом… Несопоставимые цифры… Вот потому–то, ваше величество, положению русского командования не позавидуешь. Оно абсолютно не имеет сведений о противнике, что равно переходу Невского проспекта с завязанными глазами. Обязательно лихачи сшибут.
— Вот нас и сбивают со всех позиций, ваше величество, — обрадовался неожиданной поддержке Сахаров. — С 1898 года, то есть, как я стал начальником Главного штаба, министр финансов Витте, только и делал, что сокращал расходы на армию. Результат налицо. Кто–то из наших губернаторов по этому поводу сказал: «Государство, которое не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую».
— Кажется, Столыпин из Саратова, — поправил белоснежные манжеты с золотыми запонками Плеве.
— Столыпин? — задумчиво произнёс государь. — Следует запомнить фамилию и афоризм. Видно, умный человек, что сейчас большая редкость, — заметил, как покраснел Сахаров и улыбнулся Рубанов.
— В японской армии, ваше величество, есть немало людей, прекрасно осведомлённых о России. Теперь известно, что начальник разведки 1‑й армии барона Куроки, прожил в России семь лет. А начальник штаба маршала Ивао Оямы, генерал Кадома, долгое время жил в Амурской области.
— Да, это так, — грустно подтвердил военный министр. — Его даже считают автором плана войны с Россией. Среди сослуживцев он получил прозвище «генерал–топор» за мнение, что в политике, как и в битве, острый топор надёжнее тупого ножа.
— Серьёзного внимания, ваше величество, заслуживает то обстоятельство, что японское посольство, после начала войны и разрыва дипломатических отношений, обосновалось в Стокгольме. Есть основания полагать, что это сделано с той целью, дабы удобнее было следить за происходящим в России. Два последних года пост японского военного атташе в России занимал полковник Акаши. В феврале этого года руководство Польской социалистической партии, с аббревиатурой ППС, выпустило воззвание, осуждающее политику России на Дальнем Востоке, и с пожеланием военной победы Японии. Лидеры ППС видят в поражении России благоприятную возможность выхода Польши из её состава, и во имя этого готовы сотрудничать хоть с Акаши, хоть с эсерами, хоть, извините, с чёртом. В марте член Центрального революционного комитета, некто, Иодко представил план восстания Акаши. В плане предусматривается распространение революционных изданий среди военнослужащих поляков русской армии, разрушение мостов и железнодорожного полотна на линии транссибирской магистрали. И, как донёс мне наш агент Ратаев, в Токио направился для ведения переговоров один из лидеров ППС Пилсудский. Это, ваше величество, опасный прецедент развития, в будущем, борьбы России на два фронта. Не только с внешним врагом, но и с внутренним. Вновь начались политические убийства.
— Вы о покушении на финляндского генерал–губернатора Бобрикова, — поднялся государь и следом — присутствующие на приёме. — Николай Иванович был патриот России и шесть с лишним лет укреплял влияние Российской империи в Финляндском княжестве. Как горько терять такого человека. Почтим его память минутой молчания… Я решил назначить в Финляндию генерал–губернатором князя Оболенского Ивана Михайловича. Харьковского губернатора.
— Как вы помните, ваше величество, на него летом 1902 года тоже покушались. Но исполнитель, некий Кочура, промахнулся, и лишь легко ранил князя. А стрелявшему в здании финляндского Сената Евгению Шауману, сыну сенатора, удалось смертельно ранить Николая Ивановича. Внутренние враги поднимают голову, ваше величество, — вздохнул Плеве.
— Что касаемо врагов внутренних, то я полностью полагаюсь на вас, Вячеслав Константинович, — благожелательно окинул взглядом дородную фигуру министра, затянутую в чёрный сюртук и белоснежную манишку с галстуком–бабочкой.
— Благодарю вас, ваше величество, пригладил густые, седые усы Плеве и победно глянул на уныло сидящего военного министра.
____________________________________________
Полковник Яблочкин пригласил на совещание офицеров своего полка.
— Господа, — торжественно начал он. — Хочу довести до вашего сведения, что нашим подпоручикам высочайше жалованы чины поручиков, — поднявшись, под аплодисменты офицеров полка, пожал руки покрасневшим от неожиданного известия Зерендорфу и Рубанову. — Как вам известно, — перешёл к повседневным делам, — на место генерала Засулича, вернувшегося в свой 2‑й Сибирский корпус, командующим Восточным отрядом назначен генерал–лейтенант граф Келлер. Вчера он проводил совещание командиров дивизий и полков, где сообщил, что неудача под Вафаньгоу не поколебала наступательных тенденций наместника, и он сделал запрос Куропаткину, не признаёт ли он возможность дать бой генералу Куроки, 1‑я армия коего, нависла в горах над левым флангом русской армии. То есть, непосредственно над нами. Расположение сторон сейчас таково: армия Куроки, двумя группами, находится у Айянамыня, язык сломаешь, пока выговоришь, и у Фынхуанчена. 2‑я японская армия генерала Ноги осаждает Порт—Артур. 3‑я японская армия после Вафаньгоу продвинулась вперёд до Сеньючена. 4‑я армия Нодзу стоит у Сюяня. Наш Восточный отряд занял Феншулийский, Модулинский и Тхазелинский перевалы, и занимает позиции напротив 1‑й японской армии. Против Нодзу находится отряд генерала Левестама. Против Оку — корпус Штакельберга. Связью между войсками Левестама и Штакельберга, служит отряд генерала Мищенко, который наблюдает перевал Уйдалин и Чапанлин.
