досуге. Иногда проблема просто рассасывается сама.
– И что же Чжоушань?
– Случившееся на Чжоушане шокирует. Но Чжоушань в тысячах миль от Пекина. Тамошних чиновников снимут. Возможно, казнят. Потом кого-нибудь отправят разбираться. Империя продолжит свое существование.
– Но если проблемы доберутся и до Пекина…
– Тогда совсем другое дело. Император потеряет лицо. Такое нельзя терпеть. Варваров необходимо уничтожить любой ценой. И ради этого император при необходимости принесет меня в жертву.
– Но в Гуанчжоу вы выполнили все распоряжения императора.
– Именно так. Но в письме варваров говорится, что они приплыли, потому что я дурно с ними обращался. Если моя жертва заставит их уйти, значит император должен принести меня в жертву. Я это принимаю как данность. Это необходимо.
– Не могу поверить, что император способен проявить такую несправедливость.
– Есть еще кое-что против меня. Если император и получит письмо Эллиота, то из рук губернатора столичного района, которому Эллиот обязательно его передаст. Вы слышали что-нибудь про этого губернатора?
– То, что он принадлежит к маньчжурской знати.
– Если быть точным, он носит титул бэйлэ. Его предки были монголами, якобы потомками самого Чингисхана, и они получили свой титул несколько столетий назад, когда присоединились к маньчжурам. Бэйлэ, как и многие представители маньчжурской знати, легче сдавали экзамены, а потом быстрее продвигались по службе. Боюсь, малообразованные и достигшие чего-то только благодаря протекции. Несколько лет назад, проводя расследование, я был вынужден осудить его перед императором, и он не забыл этого факта.
– И теперь попытается отомстить.
– Боюсь, у него все получится. Он, может быть, и несведущ, зато хитер.
– Мы что-нибудь можем предпринять, ваше превосходительство?
– Не многое, – ответил Линь и грустно улыбнулся. – Я постараюсь спасти вас, Цзян, если смогу.
* * *
Красное декабрьское солнце зависло над вечерней водой, когда Ньо, стоя на корме лодки-дракона, греб к большому британскому военному кораблю, вставшему на якорь на рейде Макао. На нем была шляпа китайского лучника с павлиньим пером, благодаря которой британские торговцы легко его узнавали. Контрабандист Ньо был им весьма полезен, но сегодня он не занимался контрабандой.
Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как в июне Британский военно-морской флот вышел к Чжоушаню. Теперь британские военные корабли снова вернулись. Это на руку Ньо!
По мнению Ньо, заработать сейчас можно только одним способом – возобновить торговлю опиумом. Другие лодочники иногда могли день работать на Шижуна, а другой – на британского торговца опиумом. Но с тех пор как Ньо сбежал от Шижуна и особенно с того дня, когда Шижун преследовал его и едва не поймал, Ньо не питал иллюзий относительно своего выбора. У него остался только один путь – работать на британцев.
И сегодня Ньо планировал сделать для британцев больше, чем когда-либо прежде. Его пригласили лично пообщаться с самим Эллиотом.
Когда они подошли к британскому кораблю, лодка Ньо встала вдоль борта, сверху скинули веревочный трап, и Ньо вскарабкался наверх. Его немедленно провели в большую каюту, обшитую деревянными панелями, где с одной стороны длинного стола сидели несколько человек, в основном в морской форме. Он узнал высоченного Эллиота, занявшего место в центре. У одного конца стола сидел молодой человек в узком темном сюртуке с белым воротничком. Это был миссионер, который наверняка выполнял функции переводчика. Ньо, конечно, научился общаться на ломаном английском, но сегодняшняя встреча была слишком важной и официальной, чтобы говорить без переводчика.
Ему предложили присесть. Эллиот улыбнулся ободряюще, затем повернулся к молодому миссионеру:
– Уайтпэриш, будьте любезны.
– Мы знаем тебя как надежного человека, – начал Уайтпэриш. – Мы понимаем, что в прошлом году ты работал на эмиссара Линя и что у тебя могут быть сведения, которые могут нас заинтересовать. – Его кантонский диалект был далек от совершенства, но Ньо все понимал. – Если твои ответы нас устроят, мы выплатим тебе двадцать серебряных долларов. Договорились?
– Да.
Когда он работал на Шижуна, Ньо платили, как работникам патрульных лодок, шесть серебряных долларов в месяц. Двадцать долларов – огромные деньги за один рабочий день.
– Во-первых, насколько мы поняли, император сместил эмиссара Линя и его место займет тот бэйлэ, с которым мы вели переговоры на севере. Бэйлэ прибыл сюда десять дней назад. Тем не менее, по слухам, Линь все еще находится в Гуанчжоу. Ты знаешь, правда ли это?
– Конечно. – На этот вопрос мог ответить любой в Гуанчжоу. – Линь получил известие об отставке в середине октября. Он собрал вещи и покинул свой особняк. Но затем ему сообщили, что он должен остаться на службе у бэйлэ, который занял его место. Линь поселился в здании гильдии торговцев солью. Он все еще там. Бэйлэ заглядывал к нему, но в остальном Линь ни с кем не общается.
– Что тебе известно о патрульных лодках?
– Я работал на господина Цзяна, который все это устроил.
– Бэйлэ сказал нам, что в знак доброй воли распускает патрули. Их и правда распустили?
– Да, – твердо произнес Ньо.
Эллиот что-то сказал миссионеру, и Уайтпэриш снова повернулся к Ньо:
– Что ты знаешь о береговых фортах и их защитниках?
– Я присутствовал, когда господин Цзян и эмиссар Линь осматривали их. Я все видел.
Когда Уайтпэриш перевел это, все офицеры за столом напряженно подались вперед.
– Расскажи нам о защитниках.
– Это отборные войска императора. Очень опытные маньчжурские знаменные солдаты. Половина из них – лучники. Остальные – стрелки.
– Ты видел учения стрелков? Что ты можешь рассказать?
– Они хорошо обучены. – Ньо замялся. – Но весь процесс довольно затянутый…
– Опиши учения как можно точнее.
Это было достаточно просто. Ньо ярко помнил тот день. Он подробно описал учения. Когда Уайтпэриш перевел, Ньо услышал, как один из военно-морских офицеров воскликнул:
– Боже правый! Фитильные мушкеты! Даже лучшие маньчжурские знаменные до сих пор используют фитильные мушкеты!
Они засыпали Ньо вопросами: были ли у гранитных фортов крыши? Можно ли подойти к ним со стороны суши? Офицеры попросили сообщить другие подробности, и Ньо ответил на все вопросы. Англичане казались довольными, даже обрадованными. Затем последовали вопросы об оружии. Сколько их было в батарее, которую он видел? Оружие было старым или новым? Пушки в рабочем состоянии? Видел ли Ньо, как они стреляют?
На все вопросы Ньо смог дать точные ответы. Наконец вопросы исчерпались. По кивку Эллиота один из офицеров вручил Ньо серебряные доллары. Уайтпэриш выразил благодарность. Ньо встал, поклонился, а потом снова сел.
– Я могу рассказать вам еще кое-что, – спокойно сказал он.
– И что же это?
– Если сведения окажутся полезными, дадите мне еще двадцать серебряных долларов?
– Вот наглец! – воскликнул один из офицеров.
Но Эллиот жестом приказал ему замолчать и кивнул Уайтпэришу.
– Да, если сведения нам пригодятся, – сказал миссионер.
– Я заметил одну особенность пушки. Спросил у канониров, и они сказали, что это не важно. Но я-то контрабандист и представлял, как пройду мимо батареи, если она будет стрелять по мне. Думаю, мне это удастся с легкостью.
– И как?
– Потому
