— Где ваши?
— Ушли. Как проведали, что солдаты идут, так и ушли.
— Куда?
— Нам про то, кормилец, неведомо.
— Скот где?
— Угнали.
— Ну, а ты что тут делаешь?
— Мы-то? Мы тут для строгости.
— Для какой строгости?
— Для порядку. Я тут не один, нас три таких старичка. Мир ушел, а нам приговорили, чтобы мы тут, значит, оставались для порядку. Ну, а коли-ежели, говорят, убьют вас, так вам все одно помирать пора.
— Какой же от вас порядок?
— Э, милой, не говори! Я-то, правда, староват малость, а есть у нас старичок Аким Кокишев, тот ничего, тот — бодрой старичок!
— Черт знает что! — окончательно рассердился Солодухин. — Да какой от вас толк?
— Как — какой? Мы окарауливаем. Нешто можно деревню без присмотру оставить? Мы днем спим, а ночью ходим, в колотушки стучим, лихого человека, зверя отгоняем. Аким Кокишев у нас за главного. Мы ходим, стучим…
Дед говорил глухим, беззвучным голосом, по-детски открывая беззубый рот.
— Сколько тебе лет?
— А бог его знает. Баяли, будто при Борис Федорыче[231] я родился. Считайте, сколько оно выходит.
Солодухин присвистнул. Старику было по крайней мере сто пятнадцать лет.
Солдаты притащили и других двух стариков. Те говорили то же самое.
— Что возьмешь с таких «караульщиков»?
Из деревни пошли пешим порядком по глубокому снегу непроторенной дороги.
Дальше повторялись те же картины. В «неприписанных» к заводу деревнях народ был. Солдат встречали хоть и негостеприимно, но все же на ночь был теплый угол и краюха хлеба. Но как только встречалась «приписная» деревня, так мертвое молчание и два-три старика караульщика. Баб с ребятами развезли по «неприписным» деревням, а мужики скрылись в тайге, в промысловых зверовых избушках, в зимних становищах дровосеков. Поди поймай их!
Солодухин упорно вел команду вперед. Когда вдали показались многочисленные главы знаменитого Кижского храма, построенного в 1714 году, поручик облегченно вздохнул. Несмотря на препятствия, он все же привел роту на завод.
Но радоваться было рано. За поворотом дорогу преградил завал из столетних сосен, прочно сцепившихся ветвями. В темные окна, зиявшие среди зелени, как бойницы, выглядывали ружейные дула.
Однако Солодухин был неробкого десятка. Сделав несколько шагов вперед, поручик закричал:
— По указу сената! Освободить дорогу!
На верхушке завала показался Гаврила Гущин с фузеей в руке.
— А куда вы идете?
— На Кижский завод Андрея Бутенанта.
— Мы таких гостей не ждали и браги наварить не успели, — явно издеваясь, ответил Гаврила.
Послышался хохот доброй сотни голосов. Инвалиды переглянулись. Дело становилось серьезным.
— Смеешься, мерзавец?! — рассвирепел офицер. — Указам его императорского величества не подчиняешься?
— Пускай сам император придет, — дерзко возразил Гущин, — мы, может, сразу покорность окажем.
Солодухин растерялся. Штурмовать завал значило погубить отряд: инвалиды не отличались ни меткостью стрельбы, ни ловкостью в рукопашном бою.
Зоркие глаза Гущина разглядели среди сотни солдатских лиц хмурое лицо Ильи Маркова, стоявшего на правом фланге передней шеренги.
— Илюха! Брат! — удивленно вскричал Гаврила. — Неужто и ты пришел с нами воевать?
Илья Марков еще смолоду дал Акинфию крепкое обещание никогда не поднимать оружие против народа. Пришел час сдержать слово.
«Погибну… — пронеслась мысль. — Что ж? Один раз умирать!..»
И, выйдя из строя, он быстро зашагал к завалу, сильно припадая на левую ногу. Наступила минута общего замешательства. Товарищи поняли поступок Маркова, но и не подумали задержать его: долгие разговоры на ночевках не прошли даром. А поручик Солодухин не сразу догадался, чего хочет ефрейтор, которого он всегда считал за примерного служаку.
Прежде чем офицер успел принять какое-нибудь решение, Гаврила Гущин сбежал вниз и помог Маркову подняться на вершину завала…
Москва, 1938–1961До Петра I летосчисление велось от так называемого «сотворения мира». 7197 год от «сотворения мира» соответствовал 1689 году нашей эры. Реформа летосчисления была проведена Петром с 1 января 1700 года.
Фузея — ружье.
В 1682 году.
Полки обычно назывались по фамилиям командиров.
После смерти брата Ивана (в 1696 году) Петр единолично правил государством. В 1697 году он под именем урядника Петра Михайлова отправился в составе посольства в длительное путешествие за границу.
Розыск — допрос, следствие.
Преображенский приказ — учреждение, которое с 1697 года вело следствие и судило за все политические преступления, кем бы они ни совершались.
Поцеловать крест означало принести присягу.
Все даты в книге даются по старому стилю.
Алебарда, бердыш — виды старинных боевых топоров с длинным лезвием в виде серпа. Иногда заканчивались вверху острием, как копье.
Троица-Сергий — Троице-Сергиевский монастырь.
Застенок — так называли в старой Руси место для пыток при допросах.
Постолы — род сапог с мягкой подошвой.
В 7203 году от «сотворения мира», то есть в 1695 году.
Козёл — высокий брус на ножках, на котором секли наказуемых.
Дать двести ударов батогами (палками).
Чушка — слиток металла.
Алектор (греч.) — петух.
Аспид — сказочный змей.
Зело — очень.
Псалтырь и Часослов — церковные книги.
Уходя в монастырь, человек лишался прежнего имени, собственности, расторгались семейные узы, и оставшийся «в миру» супруг имел право вступить в новый брак.
'Оттоманской Портой в старину называли Турецкую империю.
Заказать — запретить (старинное выражение).
Курфюрстами назывались правители наиболее значительных немецких княжеств.
На реке Нарове, в 12 верстах от ее впадения в Финский залив.
Алтын — 3 копейки. Гривна — 10 копеек. «Стипендия» ученикам Навигацкой школы полагалась очень большая. Смотря по успеваемости, они получали от 36 до 54 рублей в год. А в то время рабочие-литейщики зарабатывали 16–25 рублей в год, пушечные и пороховые мастера — 40–50 рублей в год. Большой стипендией царь хотел приохотить к учению молодежь.
Сухарева башня была построена в честь стрелецкого полковника Леонтия Сухарева, который остался верен Петру во время его борьбы с Софьей в 1689 году.
В современном произношении — Эндрью Фарварсон, Стефан Гвин и Ричард Грейс.
Било — чугунная доска, заменявшая колокол.
Неты — прогулы.
Адмиральский час — двенадцать часов дня.
Клеть — кладовая.
На ночь улицы в Москве XVII века перегораживались решетками, при которых стояла стража.
Помстилось — показалось.
Вдругорядь — в другой раз.
Немцами на Руси в старину называли всех иностранцев.
Шпиг — сыщик.
В старину, когда стекло на Руси было слишком дорого, окна затягивали хорошо выскобленными бычьими пузырями; пузыри были полупрозрачны и пропускали в избу слабый свет.
Посадские люди — торговое и промышленное население русских городов до конца XVIII века.
Оброк — здесь: плата за пользование.
Рушник — полотенце.
