Убедившись, что дружина Святополка заняла город, Микула и Варяж со своими отрядами ушли из города, чтобы встать на дорогах с засадой.
Въехав на княжеский двор, Святополк оставил Свенельда организовывать охрану города. А сам направился в спальню к Владимиру.
Отроки, стоявшие в охране у дверей спальни, не стали задерживать Святополка, и он осторожно зашел в комнату. Зайдя в спальню, он тут же шагнул в сторону и, скрывшись в тени, стал рассматривать, что происходит в комнате.
В спальне, слабо освещенной свечами, царил полумрак, отчего чудилось, что в углах зияли черные бездонные ямы. Рядом с широким ложем стояли люди: из-за плохого освещения их лица были похожи на греческие театральные маски, с темными отверстиями вместо рта и глаз. Из-за этого Святополк с трудом узнал находящихся здесь людей. Это была вся княжеская родня, которая оставалась в Киеве: жена Анна, а также дочери.
Тут же была и Предслава, вся в черном, как сама языческая богиня смерти Морена. По ее бесстрастному лицу блуждала тень едва заметной коварной усмешки. Из-за ее спины выглядывал такой же черный поп.
Владимир, одетый в парадные золотые одежды, лежал недвижный. Святополк, подумав, что он уже умер, вгляделся и заметил, что одежда на груди Владимира чуть заметно двигается.
Святополк решил, что он высмотрел все, что ему нужно было, и мягким шагом подошел к постели Владимира. Краем глаза он отметил, как при этом лицо увидевшей его Предсдавы побледнело еще больше, словно она столкнулась с восставшим из могилы приведением.
Святополк подошел к постели Владимира со скорбным лицом и, присев на табурет рядом с постелью, взял его руку. Он почувствовал, что рука уже была холодная. Владимир лежал с закрытыми глазами, его лицо пожелтело и от этого казалось восковым. Но его губы едва заметно шевелились. Святополк прислушался. Владимир шептал молитву. Понял ли Владимир, кто перед ним или нет, но он этого никак не показал.
Тем временем Предслава мучилась, гадая, каким образом Святополк оказался в спальне умирающего Владимира. В конце концов она пришла к мнению, что кто-то сообщил Святополку о том, что Владимир при смерти, и он поспешил приехать к умирающему. Однако она и в мыслях предположить не могла, что княжеский двор уже захвачен дружиной Святополка.
Пробормотав приличествующие моменту слова, Святополк отошел в сторону, и Предслава окинула его ледяным презрительным взглядом.
Святополк невозмутимо выдержал ее взгляд. Он знал о ее роли в смертельной болезни Владимира. Ему в голову пришла мысль, что в будущем надо будет подумать над тем, как наказать ее. Однако сейчас было неподходящее время для выяснения отношений.
Предслава, убедившись, что Святополк равнодушен к ее знакам неприязни, отвернулась. Теперь она думала над тем, как подать знак гонцам, чтобы они отправлялись к Ярославу.
Спустя некоторое время в комнату зашел греческий врач, потрогал Владимира за руку и приложил деревянную трубку к его груди. После этого он оглядел глубокомысленно комнату и сказал, что лучше будет, если присутствующие выйдут в другую комнату, так как больному нужен свежий воздух.
Люди из комнаты начали медленно выходить, задерживая каждый шаг, как будто уйдя, они могли потерять что-то важное, без чего вся их жизнь потеряет смысл.
Святополк, стараясь никого не задевать, вышел вместе со всеми, и когда те остановились сразу за дверями в коридоре, прошел дальше. Прошел настолько, чтобы быть от остальных в стороне, но видеть всех их.
Через несколько минут Предслава не выдержала и подошла к Святополку. Пряча глаза под черным капюшоном, она спросила, как он оказался в Киеве.
Святополк, с трудом сдерживая улыбку, чтобы не показалось, что он злорадствует в связи с кончиной Владимира, холодно проговорил:
— Владимир мой отец, и как только до меня дошла весть о том, что он при смерти, я, как примерный сын, поспешил к его одру.
Предслава скривилась, как будто она надкусила необыкновенно кислый лимон. Ее лицо, даже скрытое в теин под капюшоном, ее задрожавшие пальцы со всей откровенностью свидетельствовали о том, что она с удовольствием бы впилась когтями в точеное греческой красотой лицо сводного брата.
Лицо Предславы дернулось невольной судорогой, и, закусив губу, она со злой насмешкой спросила:
— А не боишься ли ты ездить по дорогам в одиночку?
Ответ Святополка ужаснул ее. Святополк спокойно проговорил, что он не боится разбойников на дороге, он больше боится женщин, отравляющих своих близких.
После этих слов лицо Предславы стало белее сметаны. Она испугалась мысли, что Святополк знает, что это она отравила своего отца. Ее взгляд метнулся по лицу Святополка и споткнулся о безмятежное спокойствие.
Это несколько охладило Предславу, и она попыталась себя убедить, что Святополк не может знать о том, что это именно она подсыпала яд Владимиру. Об этом могли знать только браг Ярослав и воевода Будый.
Святополк, насладившись страхом Предславы, с тем. же безмятежным спокойствием продолжил:
— Тем не менее я не езжу по дорогам один. Не подобает князю ездить без дружины,
Предслава вытаращила глаза и задохнулась. Она начала догадываться о том, что произошло.
— Уж не с дружиной ли ты здесь? — выдавила она из похолодевшего горла страшный вопрос.
— Конечно, с дружиной, — сказал Святополк.
Предслава окаменела — все планы, ради которых она убила своего отца, рухнули в одночасье.
— Как? Почему? — только смогла она вымолвить.
Святополк с тем же невинным выражением на лице проговорил:
— Утром прошла весть, что в окрестностях Киева появился отряд печенегов. Потому я, выполняя указание отца, решил взять Киев под охрану своей дружины.
Он перекрестился.
— Не дай Бог, печенеги нападут на город, пока князь умирает. Удобный для них момент.
Взбешенное лицо Предславы то краснело, то белело, то синело. Но более не в силах что-то говорить, она резко повернулась и, пошатываясь, пошла прочь от Святополка.
Святополк видел, что Предслава ушла в угол, где, нервно оглядываясь на Святополка, начала что-то шептать на ухо воину, снаряженному для дальнего похода. Не сложно было догадаться, Предслава отправляла гонца к Ярославу.
Святополк лишь улыбнулся краем губы. Он был уверен, что его отряды перехватят ее гонца.
Так они стояли в коридоре еще некоторое время, пока из комнаты не вышел врач с мрачным лицом. Он объявил:
— Князь умирает. Идите прощайтесь.
Святополк вернулся в комнату, где женщины с заплаканными лицами, с воплями окружили постель умирающего князя.
Впрочем, еще секунда, и Святополк увидел, что Владимир ещё дышит. Кто-то из женщин тонко закричал. Врач метнулся к постели. Подержал секунду руку и, положив ее обратно на грудь князя, торжественно объявил:
— Великий князь Владимир умер!
Святополк пожал плечами и вышел из спальни.
Великий князь — муж государственный. А хоронить государственных мужей не бабье дело. Поэтому Святополк приказал священникам заняться организацией похорон Владимира по христианскому обычаю.
День предстоял весьма жаркий. Поэтому, несмотря на глубокую ночь, Святополк созвал в горницу своих воевод, чтобы договориться с ними о дальнейших действиях.
Совещание и беготня затянулись почти до самого утра. Уже перед рассветом Свенельд настоял, чтобы Святополк вздремнул хотя бы пару часов. Он должен был появиться перед киевлянами бодрым и уверенным в себе.
Во дворце было достаточно комнат, где Святополк мог бы устроиться, как и подобает князю. Однако, помня причину смерти Владимира, Святополк не стал доверяться мрачному покою дворца. Ведь у его врагов во дворце могло быть множество помощников: они могут отравить и ядом, но способны поступить и проще — перебить ножами охрану и зарезать его. Так произошло с его отцом.
Поэтому ночь Святополк решил провести в большой палате, где разместились его воеводы и где он был у своей дружины на виду.
Для ночевки Святополку отгородили угол лавками, на которых разместились самые преданные воины.
Уставший за день, Святополк прилег на лавку, застланную шкурами. Он закрыл глаза, но так как чувствовал дикое волнение, ему никак не удавалось заснуть. Поэтому он открыл глаза и стал смотреть, как Свенельд, который и не думал ложиться спать, распоряжается делами. К воеводе подходили с докладами дружинники, и он отдавал им распоряжения. Видя отдыхающего князя, они старались говорить тихо, но выходило только хуже -шум стоял, как в пчелином улье. Из-за этого Святополк, желая знать, о чем они говорят, вынужден был напрягать слух, и это не давало ему уснуть.
Как он забылся, Святополк не заметил, он лишь неожиданно проснулся от грубого толчка в бок. Святополк машинально царапнул меч, лежавший под его боком, и сел. В голове холодной молнией блеснул страх, что на него напали. Однако, открыв глаза, он увидел, что веселое солнце пускает косые лучи из разноцветных окон. На затоптанном желтом полу откуда-то взявшийся котенок играл с солнечным зайчиком. На сосстшей лавке, прислонившись к стене, дремал Свенельд. Спали и другие — горницу заполняло сонное дыхание. Даже у дверей еошю осунулось двое воинов, стороживших сон дружины. Однако, услышав движение в горнице, они тут же громыхнули оружием, давая знать, что они не спят.
