«Не так уж плохо для старика!» — прокомментировал он, и это были его последние слова. Агония тянулась несколько часов, и наконец около шести вечера он умер.[886] Кодама, остававшийся с ним до конца, так описывал мрачные похороны:
Гроб для останков вице-адмирала Описи делали солдаты, но из-за недостатка досок он был сантиметров на тринадцать короче его тела. Командование флота, потерявшее все свое достоинство и присутствие духа в результате поражения, не нашло в себе искренности, дабы предоставить гроб для одного из своих сотоварищей, совершившего харакири от осознания своей ответственности. У них также не хватило великодушия, чтобы предоставить ему катафалк.
По пути в крематорий на грузовике, в котором стоял гроб с телом, я увидел один морской самолет, летящий к Токио со стороны военно-воздушной базы в Ацуги. Он медленно покружился над нашими головами, покачивая крыльями. Такими были последние почести, отданные вице-адмиралу Ониси одним из его людей. Как оказалось, то был последний раз, когда я смотрел на японский самолет.
В кабинете были найдены два последних письма Ониси, которые он составил в предыдущую ночь своим обычным прямым почерком. Одно из них было простой прощальной запиской жене, написанной несколько в стиле отправляющихся в полет камикадзе. В ней он делал свои последние распоряжения, а в конце приписал хайку:
Теперь все сделано,
И я могу уснуть
На миллионы лет.
Другое было посмертным выражением благодарности летчикам-камикадзе и завещанием молодежи страны:
Я желаю выразить глубокое уважение духу храбрых бойцов Сил особого назначения. Они доблестно сражались и умирали с верой в нашу конечную победу. Смертью и я хочу искупить часть вины за неудачу в достижении этой победы и приношу извинения духам этих мертвых летчиков и их семьям, лишившимся близких.
Я хотел бы, чтобы молодые люди в Японии извлекли мораль из моей смерти. Быть беспечным — значит помогать врагу. Вы должны оставаться верными духу императорского решения с максимальным упорством. Не забывайте, что вы по праву можете гордиться тем, что вы — японцы!
Вы — сокровище нации. Со всем пылом духа тех, кто участвовал в специальных атаках, боритесь за благосостояние Японии и за мир во всем мире.
(подписано) вице-адмирал Ониси Такидзиро, [умер] в возрасте пятидесяти четырех лет.
Несмотря на выдающуюся храбрость Ониси и его способности руководителя, он никогда не ожидал славы, или даже признания после своей смерти. По китайской пословице, истинная ценность человека становится ясной только тогда, когда его гроб засыплют землей, однако Ониси однажды заметил помощнику, что в его случае не найдется ни одного, даже после того, как он пробудет в гробу сотню лет, кто бы оправдал то, что он попытался совершить.[887] Веря в благородство рискованного предприятия с камикадзе, он, похоже, глубоко понимал его практическую безнадежнось. С любой точки зрения — личной, исторической и эстетической, — его самоубийство было неизбежной кульминацией. «Было бы неправильным считать это… простым искуплением, — писал капитан Иногути. — Я верю, что его исход был предопределен с того момента, как он организовал корпус камикадзе. Тогда же он принял решение окончить свою жизнь, и осуществил бы его даже в том случае, если бы Япония выиграла войну. В воображении он, должно быть, летал с каждым своим пилотом в его последней атаке».
Сегодня — распустились,
Назавтра — уж разбросанные ветром —
Вот жизнь цветов; так как же
Можем думать мы, что их благоуханье
Продлится вечно?[888]
Кодзики («Записи о делах древности»), Токио, «Нихон котэн дзэнсё» («Полное собрание японской классики»), II:128. (Все переводы японских текстов — мои, за исключением оговоренных мест — авт.) Кодзики — самая ранняя из сохранившихся японских хроник (и, разумеется, самая древняя из всех существующих японских книг любого рода); была представлена ко двору в 712 году н. э.
Равнина Нобо: это и все последующие географические названия см. на карте в начале книги.
Основными источниками являются Кодзики и Нихон сёки («Записи [о стране] восходящего солнца»), 720 год н. э.). В Нихон секи отцу героя, императору Кэйко придана гораздо более значительная роль в кампании против «восставших», нежели это признается в Кодзики; просматривается также больше инородных влияний, например поручение императора сыну VII написано чисто китайским стилем. Запись в Кодзики — и более краткая, и более яркая — делает ударение на сакральном аспекте миссии героя и описывает его основных противников, как божества (напр. «боги гор, боги рек и боги морских проливов»; Кодзики, с. 129); зачастую в ней использованы глаголы (напр. идэмасики, с. 128 и камуагаритамаики, с. 143), по которым можно предположить, что Ямато Такэру является императором; характер его представлен более порывистым и романтичным в Кодзики, а в Нихон сёки — более сдержанным, возвышенным, «китаизированным». В моем очерке о Ямато Такэру я комбинировал элементы из двух основных источников, отмечая расхождения лишь в тех случаях, когда они были значительными, В Хитати фудоки, географическом справочнике VIII века, Ямато Такэру кратко отмечен, как покоритель восточных Эмиси; это — единственный первоисточник, в котором его прямо именуют императором: Ямато Такэру-но Сумэрамикото, см. Хитати фудоки, Токио, «Мусасино Сёин», 1956, с.2.
В традиционных хрониках Ямато Такэру хотя и не считается императором, однако по генеалогическому древу прямо принадлежит к императорской линии, идущей от мифологического правителя — основателя страны Дзимму до современного императора Хирохито. В соответствии с одним неясным местом в Кодзики, Ямато Такэру имел шесть жен и по одному ребенку от каждой; непохоже, чтобы он жил хотя бы с одной из них; безусловно, его жизнь была слишком коротка и беспокойна для привязанности к семейному очагу. Первой и основной женой (дочь императора Суйнин, отца Кэйко), была тетка героя; у них родился прекрасный ликом принц очень высокого роста (около 3 метров), ставший императором Тюай. Графически это выглядит следующим образом:
СУЙНИН 11-й император Японнии
Высшая Священнослужительница Принцесса Футати-но Ири в Исэ (Принцесса Ямато)
КЭЙКО
(12-й император)
СЭЙМУ Ямато Такэру ТЮАЙ (13-й император) (14-й император)
ОДЗИН
(15-й император)
Объяснения «универсального мифа» см. у Joseph, The Hero with a Thousand Faces. New York, 1956.
Книга вышла в 1975 г. (прим. переводчика).
Фр. «проявление силы»; зд. — «ловкий трюк».
По версии в Нихон сёки, где опускается недостойное убийство в уборной, принц Ооусу изображен трусом, стремящимся выжить, который переложил военную ответственность на своего младшего брата-близнеца.
«…постоянно просматривается тенденция наделять героя экстраординарными силами с момента рождения, или даже о момента зачатия. Вся жизнь героя показывалась, как пышная последовательность чудес с великим центральным событием, представлявшим их кульминацию.» Campbell, Hero…, р.319.
Лишь совсем недавно историки получили совершенно ясное представление об Эмиси и Кумасо. До этого Кумасо описывались, как примитивные мигранты с Борнео и других южных островов. Эмиси вызывали еще большие недоразумения, и даже сэр Джордж Сэнсом, наиболее выдающийся из всех историков, которые когда-либо писали о Японии на английском языке, отождествлял их с «волосатыми айнами», северными аборигенами, которые безусловно принадлежат к совершенно иной расе, нежели японцы.
Слово таваямэ («мягкие, спокойные женщины») использовано, чтобы оттенить арабуру («грубый») характер героя. Кодзики, с, 127.
Обоих звали Кумасо Такэру (храбрец Кумасо), и, похоже, они были братьями. Однако, по версии Нихон сёки, был лишь один предводитель.
Одно из многих древних поэтических наименований Японии.
Ямато Такэру = Японский Храбрец. Исходно название «Ямато» относилось к определенному району, где было создано первое императорское правление на о. Хонсю; позже им стали называть всю страну Японию, и в этом смысле оно все еще появляется в поэтическом или риторическом контексте (напр. ямато-дамасии «японский дух»). «Такэру» («храбрый», или «герой»), впервые здесь употребленное для принца Ооусу, очевидно было титулом, даруемым военачальникам в Идзумо, Кюсю и других западных частях Японии.
