За старшей дружиной задержки не будет — хоть завтра готовы выйти, — доложил Медвежья лапа.
— Припасы? — спросил Гостомысл.
— Припасы есть: пшено, рыба, мясо. За зиму рыбы и мяса заготовили на два года, — сообщил Стоум.
— А чтобы быстрее были сборы, запасов грузить в струги не больше, чем на две недели, — сказал Гостомысл. —- Город возьмем с налета.
— А если придется встать в осаду? — осторожно спросил Стоум.
Медвежья лапа махнул рукой и сказал:
— А если с налета город не возьмем, то пропадем — со льда нам осаду держать будет невозможно, а со дня на день придет подмога данам. Тогда совсем худо станет. Но, я думаю, когда нас увидят горожане, Лисий Хвост с горожанами помогут нам. У меня с ним давно все сговорено, и оружия мы отправили им. Впрочем, нам требуется только, чтобы они ворота открыли.
Если с налета город не возьмем, то вернемся назад и будем ждать подхода карельского войска. Будем с данами драться на море, — сказал Гостомысл.
Стоум покачал головой и промолвил:
— Однако тяжко придется тогда нам.
— Тогда, значит, день на подготовку А утром чере" день выйдем. День и ночь будем идти, и до следующего рассвета выйдем к городу, а как начнет светать, так штурмом нападем на город, — объявил план похода Гостомысл.
— Добре! — крякнул, соглашаясь с планом князя, Медвежья лапа.
Стоум добавил:
— Только надо хранить в тайне наш план, вдруг в Кореле у данов имеются шпионы — голубя пошлют с письмом или другой какой знак дадут.
— А мы скажем воинам о нашем плане только, когда подойдем к городу, — усмехнулся Медвежья лапа, — пусть наш план для всех будет тайной.
Гостомысл покачал головой и сказал:
— Надо все же посоветоваться с богами.
Медвежья лапа тихо буркнул под нос, — богам рассказывать свои планы, только смешить их, — однако не стал упорствовать, когда Ратиша отдал приказ дежурным отрокам привести к князю волхвов.
На следующее утро Ратиша развил бурную деятельность: еще не рассвело, а он с двумя отроками сбегал к кузнецам, — объяснил им, какие полозья надо и сколько выковать.
Кузнецы люди солидные, немногословные (дали заказ — исполняй), и, не мешкая, застучали молотами по железу.
Убедившись, что кузнецы приступили к делу, Ратиша оставил одного отрока для наблюдения, а сам рванулся к плотникам, — распорядиться полозья прикреплять к стругам.
Старшина плотников, Креслав, удивился приказу княжеского любимца прикреплять к стругам полозья
— Ратиша, уж не сбрендил ли ты? Зачем полозья на струги? Это же не санки! — сказал он.
Ратиша неожиданно грозно рыкнул на него:
— Креслав, я плачу — делай, что тебе говорят, и не задавай лишних вопросов... если тебе дорога голова.
— Как скажешь, молодой воевода, — с ехидцей поклонился Креслав.
Он был уверен, что распоряжение княжеского любимца вздор, — но за ваши деньги — любой каприз, — и он начал распоряжаться.
Но делал он это так медленно, что Ратише пришлось снова пригрозить:
— Креслав, если к обеду полозья не будут готовы, то я лично тебя вздерну на воротах.
Креслав строптиво подбоченился и спросил:
— Это ты, сопляк, меня вздернешь на ворота?
Ратиша подумал, что ему самое время возвращаться к кузнецам, так как те должны были уже выковать первые полосы для полозьев, поэтому недолго думая он так ловко мазнул кулаком старшину в ухо, что тот завалился на спину.
— Благодари богов, что некогда мне с тобой, дураком, связываться! — зло процедил Ратиша сквозь зубы.
Затем приказал отроку проследить, чтобы плотники вышли к стругам, и побежал к кузнецам, — оттуда шел заливистый звон молотов.
Креслав подобрал шапку, поднялся и пригрозил вслед Ратише:
— Погоди, вот я тебе, сопляк... — Затем обернулся к отроку. — Ты видал? Я потребую суда у князя.
— Видал, — нахмурившись, проговорил отрок и посоветовал: — Ты бы, Креслав, помалкивал и скорее делал, что тебе приказал князь. Ему не понравится, что ты отказываешься выполнить его приказ, да еще облыжными словами обкладываешь его любимого боярина.
Креслав испугался, за обиду дружинника полагается немалый штраф.
Отряхнув снег с шапки, он смущенно проговорил, — да я что? я ничего, — и побежал собирать плотников.
Кузнецы сработали полосы для полозьев ловко и быстро. Через два часа, погрузив полосы на сани, повезли их к причалу.
Ратиша шел во главе небольшой колонны и хмурился, — он жалел, что ушел к кузнецам, оставив задиристых плотников без личного присмотра. Одна была надежда, отрок, которого Ратиша оставил присматривать за плотниками, был крепок и скор на расправу.
Когда Ратиша подошел к причалу, то увидел, что струги облепила куча народа, сыпались звонкие звуки топоров.
На сердце Ратиши отлегло, — зловредный Креслав все же вывел на причал всех имевшихся в городе плотников.
Сани остановились у первого струга, и погонщик на головных санях, приподнявшись, весело крикнул:
— А ну, плотники, принимай груз.
Из-за струга вышел Креслав, его тулуп и шапка были украшены кружевной стружкой.
— Как идет дело? — озабоченно спросил Ратиша.
Креслав хлопнул варежками по плечу, сбивая кружевную стружку, и сказал:
— Ну, молодой воевода, почти все готово, — осталось только железо набить на полозья.
— Крепко ли сделано, не развалится ли по пути? — спросил Ратиша.
— Шутишь, боярин, когда Креслав что-либо делал плохо? — с шутливой обидой проговорил Креслав.
Ратиша подошел к ближайшему стругу и с силой качнул пахнувшие свежим деревом полозья, — полозья даже не пошевелились.
— Вроде крепко, — сказал Ратиша и увидел, как от ворот к причалу идет длинная процессия.
Впереди шел сам князь, рядом с ним оба воеводы, за ними воины и слуги с грузом на плечах.
Креслав обмер.
— Да никак, сам князь идет проверять работу? — спросил он.
Ратиша исподтишка погрозил ему кулаком и сказал:
— Смотри, Креслав, не дай бог, подведешь!
Ратиша направился встречать князя, а Креслав засуетился, — сам ухватился и начал стаскивать полосу железа с саней.
Полоса оказалась тяжелой, и Креслав визгливо принялся ругать плотников, что те отлынивают от дела и не помогают ему.
В ответ плотники бросили топоры, навалились на сани и стали растаскивать полосы к стругам, словно муравьи.
Когда князь подошел ближе, Креслав подбежал к нему и стал кланяться.
Медвежья лапа обратился к Ратише:
— Скоро будут готовы струги?
Креслав встрял в разговор:
— К вечеру все струги будут готовы.
— Хорошо, — сказал Медвежья лапа и, повернувшись к сопровождавшим его воинами, распорядился: — Начинайте грузить вещи в готовые струги.
Тем временем Гостомысл подошел к ближайшему стругу и с интересом осмотрел устроенную на днище струга конструкцию. Затем ударил по полозьям рукой, проверяя прочность.
— Крепко, крепко сделано! — заверил Крее лав, также с силой поворочал полозья, и все увидели, что все сделано и на самом деле очень прочно.
Когда он закончил показ, Гостомысл обратился к наблюдавшим за действиями Креслава боярам:
— Греки и римляне славятся своими выдумками в мореходном искусстве, но, пожалуй, и у них подобного не было.
Креслав засиял гордой улыбкой.
— Так нам только волю дай, мы город на воде сделаем, — хвастливо сказал он.
— Ну да, — сказал Гостомысл. — Ведь кто как не наши предки делали ковчег Ною?
Шутливое замечание князя вызвало дружный смех.
Гостомысл похлопал по плечу Креслава:
— Креслав, хвалю за усердность в выполнении моего поручения. Ведь эти струги нужны не только мне, но и всему нашему племени. Я твоих плотников щедро вознагражу за работу.
Медвежья лапа шатнул рукой струг и сердито заметил:
— Как бы не развалился этот труд по пути.
— А куда вы собрались? — спросил Креслав, который давно уже был заинтригован происходящим.
— Не твое дело! — грубо отрезал Медвежья лапа.
Стоум как всегда рассудительно заметил:
— А чтобы было надежнее, пусть плотники идут с нами.
— Правильно, — согласился Гостомысл, — сломается что, так ответ на месте держать будут, искать не придется.
Креслав удивленно спросил:
— Да куда же нам идти?
— То тебе знать незачем, — сказал Медвежья лапа.
— Ну, хотя бы, что нам брать с собой?
Медвежья лапа угрюмо ощерился:
— Кроме инструмента берите харчи на две недели, да теплую одежду.
Ратиша подсказал:
— Да на случай ремонта сложите на корабли добрый запас досок.
Медвежья лапа был прав — все должно было решиться в течение одного дня. И Гостомысл, и Медвежья лапа, и бояре, посвященные в план, понимали, что имеется только одна попытка — расчет на растерянность врага, не готового к внезапному налету.
