Вспышка ярости, погнавшая за ворота, уже миновала, и вновь вступил в свои права холодный рассудок. Поэтому дьяк и сдерживал коня. Но не поворачивать же обратно с половины дороги?
Страшные времена опричнины, слава Богу, давно миновали, и не окажешься ли теперь заложником собственной глупости, поторопившись крикнуть: «Слово и дело»? В царствование Иоанна Грозного опричники, бывало, брали боярские усадьбы штурмом, как неприступные крепости, с боем отвоевывали сначала ворота, а потом каждую дверь и ступеньку лестницы, ведущей в покои хозяев, — никто не хотел класть голову на плаху, и на защиту родного гнезда вставали все его обитатели. Не встретят ли сейчас в усадьбе Моренина выстрелами в упор и острыми топорами?
Нет, не должны. Не знает Кирилла Петрович о нависшей над ним угрозе и, кроме того, не рискнет оказывать сопротивление государевым людям. Страшнее другое: доказательств его измены, кроме признания Демидова, у Никиты Авдеевича практически нет. Да, поддался ты, Никита, разгоревшемуся на врагов сердцу, поторопился, ох, как поторопился!
Однако как узнал Моренин о тайном гонце? Сказать ему о нем мог только тот, кто постоянно рядом с дьяком!
«У-у-у, змеиное гнездо! — Никита Авдеевич опять почувствовал приступ удушья и начал растирать ладонью левую половину груди. — Значит, надо искать вражину в собственном доме?»
Он вынырнул из тяжелых дум, как из глубокого черного омута, и с удивлением обнаружил, что его конь стоит, мирно пощипывая траву, густо разросшуюся под тыном чьей-то усадьбы. Позади, не решаясь напомнить о себе, остановились верховые стрельцы: таясь от всех, дьяк даже им не сказал, куда они едут.
Зло усмехнувшись, Бухвостов дернул поводья и ударил каблуками в бока лошади: поворачивать назад он не будет — дурная примета! Раз с ним хитрят, пытаются обвести его вокруг пальца, он ответит тем же. Нечего и думать о честном поединке с врагом: пока станешь гадать, как бы кого не обидеть, тебя успеют удавить.
К Моренину он приедет как друг, готовый спасти его от навета, и постарается заманить Кириллу Петровича к себе, а там уж и поставит его напротив Данилки. Как только боярин окажется за крепкими стенами внутреннего двора Бухвостова, дело пойдет проще…
Когда они подъехали к воротам усадьбы в Занеглименье, небо уже совсем потемнело, ярко высветились звезды. Пришлось долго ругаться со сторожем, пока тот не позвал ключника, который неохотно приказал открыть тяжелые створки ворот.
— Кирилла Петрович изволят почивать, — сообщил ключник, встревожено глядя на въезжавших на двор стрельцов.
— Ничего. — Никита Авдеевич тяжело сполз с седла. — Придется разбудить.
— Пожалуйте в горницу, — поклонился ключник. — Обождите, пока я поднимусь к боярину.
— Некогда ждать. — Бухвостов цепко прихватил своей толстой лапой тонкую, как веточка, руку ключника. — Веди! Да не вздумай шуметь!
Заросшая седой бороденкой лисья мордочка ключника испуганно сморщилась, он втянул голову в плечи и пошел, тяжело переставляя ноги. Двое спешившихся стрельцов, вооруженных пистолетами и саблями, отправились следом за Никитой Авдеевичем. В полутемных, запутанных переходах палат по углам жалась челядь, затравленно зыркая глазами на незваных гостей, но дьяк ни на кого не обращал внимания: ну их к лешим, пусть себе зыркают.
— Боярыня где? — поднимаясь по лестнице, спросил он у ключника.
— С детишками в деревеньке, — невнятно промямлил тот.
— Ну и ладно, — облегченно вздохнул Никита Авдеевич. Все будет меньше бабьего визга. — Это спаленка боярина? Он там один?
Ключник кивнул и робко поскребся, не решаясь стучать. Отстранив его, дьяк бухнул по двери кулаком:
— Кирилла Петрович! Поднимайся, гость к тебе нежданный!
За дверью молчали, даже шорохов не было слышно. Бухвостов подергал за кольцо — дверь оказалась запертой изнутри.
«Дворовую девку, что ли, в постель притащил, а теперь стесняется нас впустить?» — подумал Никита Авдеевич и снова постучал. Никакого ответа. Стоявший рядом ключник мелко вздрагивал всем телом, видимо, боясь услышать грозный окрик хозяина.
— Ломайте, детушки! — отступив в сторону, велел дьяк стрельцам.
«Детушки», каждый чуть не в сажень ростом и пудов восемь весом, с разбегу ударили в дверь плечами и сорвали ее с петель. Дубовое полотнище с грохотом рухнуло, и стрельцы влетели в спаленку.
— И-и-и… — дико выпучив глаза, заорал ключник.
На смятой постели, полностью одетый, лежал Кирилла Петрович с перерезанным горлом. Горевшая на столе свеча освещала натекшую под ним лужу крови и темные брызги на чисто выбеленной стене.
Стрельцы изумленно застыли, сдернув с лохматых голов шапки. Бухвостов сначала отшатнулся, но тут же зажал ключнику рот и втолкнул его в комнату.
— Кто тут был?! — встряхнув тщедушного старика, гаркнул он ему в ухо. — Кто приезжал?! Ну!
Но ключник только непонимающе глядел на него помертвевшими от ужаса глазами и шамкал беззубым ртом.
— Да очнись ты, чертова болячка! — снова встряхнул его дьяк. — Кто был у боярина?
— Никого, — наконец выдавил из себя старик.
Бухвостов отдал его стрельцам и подошел к убитому. Зрелище было не из приятных, но он пересилил страх и брезгливость ради дела. Лицо Моренина казалось безмятежно спокойным, только легкая тень недоумения исказила застывшие черты да в уголках губ притаилась боль. Судя по всему, боярин не ждал смерти, она пришла к нему совершенно неожиданно: он даже не успел испугаться, не то, что закричать. Как полоснул злодей по горлу, тут же Кирилла и захлебнулся собственной кровушкой. Но чем полоснули, ножом? Никита Авдеевич пошарил вокруг глазами, наклонился и заглянул под широкую кровать, под стол, потом под лавки у стен и за сундук. Орудия убийства нигде не было. Надо полагать, его унес тот, кто расправился с боярином.
Да, совсем не так рассчитывал дьяк повидаться с хозяином дома, совсем не так… Теперь уж не станешь затевать хитрые разговоры и плести словесную паутину, заманивая Моренина в ловчие сети, — о чем говорить с покойником? Может, душа его и слышит тебя, но ответить не сможет, сколько ни спрашивай. А хорошо бы спросить: говорят, души не умеют лгать! Значит, кому-то было очень нужно, чтобы Никита Авдеевич никогда не побеседовал с Кириллой Петровичем? Кому? Кажется, ничего бы не пожалел, лишь бы узнать!
Дьяк приоткрыл крышку сундука и тут же опустил ее: сразу видно, добро боярина никто не трогал. И дорогие перстни остались на пальцах убитого, и на располосованной шее — золотой нательный крестик. Стало быть, не за поживой пришел злодей, а чтобы заставить Моренина навсегда замолчать. Что же такое знал покойный или кого знал, о чем мог проговориться? Почему убийца так опасался его встречи с дьяком и как проник сюда, если ключник утверждает, что к боярину никто не приезжал?
— Второй выход отсюда есть? — Никита Авдеевич обернулся к ключнику. Тот отрицательно замотал головой.
Бухвостов взял со стола свечу и начал водить ею вдоль стен, надеясь отыскать тягу, если в них скрыта потайная дверца. Как только язычок пламени отклонится, считай это верным признаком, что обнаружил тайный ход. Однако свеча горела ровно. Загадка! Пол в спаленке не может хранить никаких секретов, потолок тоже — внизу другое помещение, а наверху крыша. Остаются только стены.
Внимание дьяка привлек толстый ковер на стене. Один его угол был чуть завернут. Приподняв ковер, Никита Авдеевич увидел ровную каменную кладку, но на ней неясно отпечатался след окровавленных пальцев. Нажав на кирпич в этом месте, дьяк почувствовал, как стена поддалась, а потом начала медленно сдвигаться, открывая темный провал потайного хода.
— А ну! — Бухвостов выдернул из-за пояса одного из стрельцов заряженный пистолет и взвел курок: вдруг лиходей притаился?
Еще нажим — и часть стены повернулась на каменных шарах-опорах, катавшихся в гнездах-желобах. Из образовавшейся щели потянуло холодком, и свеча в руке Никиты Авдеевича замигала.
— На ляшский манер тайник, — пробормотал дьяк, с трудом протискиваясь в щель. И позвал стрельца: — Давай за мной! А то, не ровен час…
Под ноги попалась узкая каменная ступенька. Держа в одной руке пистолет, а в другой — горящую свечу, Бухвостов начал осторожно спускаться по лестнице, задевая широкими плечами за стены. За спиной напряженно посапывал стрелец, бочком протискивающийся следом.
Лестница кончилась. Согнувшись в три погибели, Никита Авдеевич нырнул в низкий лаз с полукруглым каменным сводом. Здесь пришлось пробираться почти на четвереньках, и вскоре дьяк обнаружил, что попал в какой-то деревянный ящик. Дальше хода не было. Бухвостов зло выругался и завозился, как медведь. Задел головой дощатый потолок и понял, что тот легко откидывается. Еще мгновение — и дьяк встал во весь рост в огромном пустом сундуке, вплотную придвинутом к каменной стене темной каморки. Кроме лавки у противоположной стены, в ней больше ничего не было.
