Это было скорее утверждение, а не вопрос, и оно застало Бергера врасплох.
— Если подумать, полно мест, куда можно уехать, где всегда найдется работа для хорошего пилота. Например, Южная Америка. Рейхс… — Он запнулся и поспешно поправился. — Герр Штрассер уже организовал канал, который позволит некоторым из нас жить, чтобы однажды начать борьбу.
— Завидная перспектива, — сказал Риттер. — Поздравляю вас.
Когда Риттер отклонился назад, он понял, что Штрассер уже не спит и наблюдает сквозь полуоткрытые глаза. Он наклонился вперед и положил руку Бергеру на плечо.
— Он любит поговорить, этот мой молодой друг. Разговорчивый по натуре. Хорошо, что он такой превосходный пилот.
Штрассер добродушно улыбался, но рука его так вцепилась в плечо Бергера, что тот поморщился от боли.
— Я наберу высоту, — крикнул он. — Попробую подняться над всем этим дерьмом. Посмотрим, что есть что. Мы должны уже быть рядом.
Он взял рукоятку на себя и начал подъем, но густая облачность не подавала признаков разрежения. Он опять вывел машину в горизонтальный полет.
— Нехорошо. Придется попробовать другой способ. Иначе ничего не придумать. Держитесь, и мы взглянем, что там внизу.
Он отвел рукоятку вперед, и самолет нырнул вниз. Облачность стала более темной и угрожающей, клубилась вокруг них, град застучал по фюзеляжу, и Бергеру приходилось прилагать все свои силы, чтобы удерживать рулевую колонку. Они были на высоте четырех тысяч футов и продолжали снижаться. Бергер решительно продолжал спускаться. Гоффер непроизвольно вскрикивал от страха. И вот на высоте трех тысяч футов они вышли из облачности, и оказалось, что уже светло. Бергер выровнял машину, пролетая над широкой долиной, сосны на фоне снега выглядели особенно зелеными, пики Баварских Альп обступили их с обеих сторон.
— Не иначе у нас на борту есть праведник, — пошутил Бергер. — Теперь посмотрите на местную карту «Люфтваффе», майор. Найдите на ней Арнгайм.
Это оказалась просто заправочная станция, которая никогда не была чем-то большим. Единственная полоса, два ангара. Башня управления отсутствовала. Было всего два бетонных одноэтажных домика, крытых жестью.
Тихо падал снег. Ветра, практически, не было. «Физлер Сторч» заходил на посадку с севера. Он казался серым призраком, шум его двигателя напоминал слабое урчание. Когда колеса коснулись земли, из-под них взметнулись вверх два белых облака.
Штрассер приказал:
— Прямо к ангару, я не хочу, чтобы он оставался на виду.
— Слушаюсь, — ответил Бергер.
Когда они подкатились к ангару, Штрассер, Риттер и Гоффер выбрались из самолета и все вместе открыли ворота. Бергер завел самолет внутрь и заглушил двигатель. Он громко рассмеялся и спрыгнул вниз.
— Надо же, нам это удалось. От «Виктори Колон» до Арнгайма за пять с половиной часов. — Он помог Риттеру закрыть ворота. — Чувствуете, как пахнет этот горный воздух?
Гоффер прошел через дверь в смежный ангар и скоро вернулся обратно.
— Там штабной автомобиль, майор, — сказал он Риттеру. — В нем, на заднем сиденье, корзинка.
— Прекрасно, — сказал Штрассер. — Я ожидал этого.
Он пошел вперед, остальные последовали за ним. Корзинка была того типа, что используется для пикников. Там же обнаружился небольшой кожаный чемодан. Штрассер поставил его на капот машины и открыл. Внутри оказался радиопередатчик с приемником. Риттеру никогда не доводилось видеть аппарата этого типа.
— Превосходно, — обрадовался Штрассер. — В настоящее время это модель лучшая в мире. Попала к нам благодаря любезности агента «Британской администрации секретных операций». — Он взглянул на часы. — Пять тридцать, я прав?
— Похоже на то, — ответил Риттер.
— Хорошо. — Штрассер интенсивно растер руки. — Какой холодный воздух здесь в горах. Нам нужно что-нибудь поесть, выпить горячего, а потом…
— Поесть? — удивился Бергер.
— Ну, конечно. А что же, по-вашему, в корзинке?
Бергер расстегнул ремешки и открыл крышку корзинки. Внутри оказались три буханки черного хлеба, колбаса, масло, вареные яйца, два термоса и бутылка шнапса. Бергер отвинтил крышку термоса и глубоко вдохнул запах, шедший изнутри, на лице у него появилось выражение блаженства.
— Кофе, горячий кофе. — Он плеснул немного в чашку, попробовал и сообщил: — Натуральный. Вот так чудо.
— Чувствуете, как я о вас забочусь? — сказал Штрассер.
— Да, вы, определенно, владеете даром организатора, — согласился Риттер.
— Мне это говорили и раньше. — Штрассер взглянул на часы.
— А потом? — спросил Риттер. — После того, как мы поедим? Вы начали говорить?
Штрассер улыбнулся.
— Я ожидаю, что в семь прибудет другой самолет. Очень надежный человек, так что он прибудет вовремя.
Риттер открыл калитку в воротах и вышел из ангара. Он поднял голову, подставляя лицо снегу.
— Какой воздух. В нем разлита чистота.
Гоффер принес Риттеру чашку кофе и кусок хлеба.
— Я не понимаю, майор. Этот самолет, который он ждет, кто в нем? Почему он нам не сказал?
— Вполне возможно, Эрик, что и сам фюрер. — Риттер улыбнулся. — После всего случившегося в эти пару дней, меня ничто не удивит.
Было ровно без пяти семь, когда Хайни Бергер, который курил, прислонившись к капоту машины, насторожился.
— Я слышу, подлетает самолет.
Риттер вышел через калитку наружу. Снег продолжал сыпаться. Хлопья падали ему на лицо, когда он смотрел вверх. Звук был еще отдаленным, но достаточно явным. Риттер вернулся в ангар.
— Он прав.
Штрассер открыл чемодан, взял в руку микрофон. Он покрутил ручки настройки и, к немалому удивлению остальных, сказал по-английски:
— Обмен Валгалла. Обмен Валгалла. Открытый текст. Вы меня слышите?
— Обмен Валгалла. Я Один. Можно садиться?
— Все спокойно. Конец связи.
Он спрятал микрофон и закрыл чемодан. Риттер сказал:
— Будет нам позволено узнать, что происходит?
— Потом, — сказал Штрассер нетерпеливо. — Сейчас давайте откроем ворота. Я хочу, чтобы он убрался под крышу сразу после приземления.
Риттер пожал плечами и кивнул Гофферу. И с помощью Бергера они открыли ворота. Звук самолета, неясно какого, стал теперь близким, и они все вышли из ангара и ждали.
И потом, вдруг, он появился из сероватой мути на северном конце посадочной полосы, двухмоторный, в камуфляжной раскраске, прекрасно знакомый, по меньшей мере, одному из них, Бергеру, который воскликнул:
— Боже праведный, это же американская «Дакота»!
— Похоже, — согласился Штрассер.
— Для вас невозможного не существует, — сказал Риттер.
— Дорогой мой Риттер, если бы мне было нужно, я мог бы получить «Летающую крепость» или «Ланкастер» Королевских ВВС.
«Дакота» приземлилась и покатилась вперед в клубах поднятого ею снега, и начала разворачиваться к ним в ответ на взмах руки Штрассера. Когда она подкатилась ближе, они увидели в кабине пилота, в зелено-коричневой камуфляжной форме с нашивками американских ВВС.
Самолет вкатился в ангар. На какой-то момент рокот двигателя стал непереносимо громким, и неожиданно оборвался.
— Хорошо. Закройте ворота, — приказал Штрассер.
Когда они выполнили приказание и обернулись, дверь кабины была поднята, и появился пилот. Лет тридцати, с темным мрачным лицом. На нем была пилотка с эмблемой СС, «мертвой головой», и летная куртка. Он снял куртку, и наблюдавшие за ним были потрясены.
Под ней оказалась прекрасно сшитая серая полевая форма. На левом рукаве под орлом красовались «звезды и полосы», а на манжете, на правом запястье готическим шрифтом вышито: Легион Джорджа Вашингтона. Награды включали Железный крест второго и первого класса. Он носил орденскую ленту «За зимнюю кампанию». Когда он заговорил по-немецки, это был правильный язык, но с совершенно явным американским акцентом.
— Итак, вам удалось, — сказал он Штрассеру. — Поразительно, но мне пора было привыкнуть вам верить.
— Рад вас видеть. — Штрассер обменялся с ним рукопожатием. — Джентльмены, позвольте представить хауптштурмфюрера Эрла Джексона. Это Хайни Бергер, кто вывез нас из Берлина на «Сторче».
— Капитан. — Бергер пожал ему руку. — Признаюсь, я просто глазам своим не поверил, когда увидел вас в небе.
— И штурмбаннфюрер Карл Риттер.
Джексон протянул ему руку, но Риттер сделал вид, что не заметил, и повернулся к Штрассеру.
— Теперь, мы поговорим, я так считаю.
— Дорогой мой Риттер… — начал Штрассер.
— Сейчас! — отрезал Риттер и направился к двери в смежный ангар.
— Ладно! В чем дело? — потребовал ответа Штрассер.
— Этот американец Джексон, кто он? Я хочу знать.
— Бросьте, Риттер. «Ваффен-СС» набирает рекрутов почти всех национальностей, когда это удается, вам это известно. Всех, будь то французы или турки. Есть даже британский контингент: «Бритишез Фрайкорпс». Должен признать, что в «Легионе Джорджа Вашингтона» американцев всего горстка. Бывшие военнопленные, не устоявшие перед перспективой иметь неограниченный доступ к спиртному и женщинам. Джексон — совсем другое дело, поверьте мне. Он летал на стороне финнов во время их первой войны с русскими, и остался служить в их ВВС. Оказался снова в деле, когда они присоединились к нам в этой войне с русскими. Когда в прошлом году финны запросили мира, он перевелся к нам.
