«Сорокапятка» на гибнущем тральщике сделала последние выстрелы, когда вода плескалась у ног артиллеристов. Один из этих снарядов изрешетил осколками пулеметный расчет, но крики смертельно раненных утонули в торжествующем реве остальных моряков подлодки.
Хотя над поверхностью торчал лишь кусок днища, по нему продолжали стрелять, пока, не выпустив огромный пузырь воздуха, смелый корабль стремительно пошел ко дну. Зенитный автомат несколькими снарядами разнес спасательную шлюпку. Из пулеметов и автоматов добивали плоты и цеплявшихся за обломки советских моряков.
Пожилой боцман, держась одной рукой за спасательный круг, погрозил кулаком капитану подлодки.
– Далеко не уйдешь с дырой в рубке. — И добавил что-то еще, наверное, матом.
Пулеметчик не пожалел для дерзкого русского боцмана длинной очереди. Голова старого моряка разлетелась от ударов бронебойно-зажигательных пуль, и это видел молодой помощник механика, лежавший на плоту.
– Сволочи, какие сволочи! — бормотал он.
Пулеметы с рубки несколько раз прошили плоты и самые крупные обломки, среди которых пытались спрятаться уцелевшие матросы с тральщика. Большинство погибли, но молодой помощник механика сумел выжить и наблюдал, как подбитая подлодка скользила между скал в темное нутро Чертовой горы.
– Нет там никакой базы, — доказывал комбриг Юшин начальству. — В крайнем случае, что-то вроде временного укрытия для немецких подлодок. Больше одной-двух туда не войдет, слишком мало места.
– Но одна там точно засела, — говорил разведчик из штаба, — и если не поторопимся, то залижет раны и уйдет, как в прошлый раз.
Проникнуть в подводный грот на катере было невозможно, просить небольшую подлодку и пускать ее вслед было слишком опасно. Встретят торпедой — и каюк. Каждая подлодка на счету, заводить разговор бесполезно.
– Завалим выход минами и постараемся проникнуть внутрь горы через вершину, — сказал Юшин. — Используем ребят из «Онеги», там шустрые парни.
На том и порешили.
Отряд «Онега» проводил боевые учения и пополнялся людьми. Небольшие группы уходили на патрулирование, обшаривали заливы и места, где могли скрываться вражеские наблюдатели. В одном месте схватились с тремя егерями. Окружили их со всех сторон, но прижатые к скалам «белые волки» не сдавались.
Может, и подняли бы руки, но лежали перед ними два убитых морских пехотинца, кого-то тяжело ранили, и на пощаду никто из троих не рассчитывал. Будут пытать, ломать кости, а потом живьем утопят или сожгут для развлечения из огнемета. Так часто поступали с пленными сами егеря и вполне логично ожидали такого же обращения.
– Может, все же сдадимся, — несмело предложил один из них. — Может, не расстреляют, а в лагерь отправят.
– Накормят, напоят, — в тон ему ответил старший. — И вспомнят, как ты пленным гранаты за пазуху совал. Ржал, когда кишки по перрону разлетались. То же самое и ты получишь.
– Откуда они это знают?
– Все узнают, когда яйца между досками зажмут. В общем, держимся до темноты, а затем попытаемся прорваться.
Стреляли все трое метко, и когда нетерпеливый капитан-лейтенант Маркин, прибывший на катере к месту боя, приказал идти на штурм, еще двое морских пехотинцев легли на камни, убитые разрывными пулями.
– Вчера четыре человека пополнения получили, а завтра четверых хоронить будем, — сказал политрук Слобода.
– Иди и сам прикончи фрицев, если ты такой жалостливый, — огрызнулся Маркин.
Вызвались Слава Фатеев и Антон Парфенов. Под прикрытием пулеметного огня подползли ближе и бросили «лимонки». Расстояние оказалось великовато, бросали с задержкой, гранаты взрывались в воздухе, осыпая егерей осколками. Мощности «лимонок», чтобы прикончить «белых волков», не хватило. Но все трое были ранены, оглушены. Пока приходили в себя, вскочившие десантники добежали до них и прикончили в упор. На крики Маркина «Живьем брать!» никто не отреагировал, гибель четверых товарищей озлобила людей.
В отношении подлодки, спрятавшейся в глубине Чертовой горы, Маркин был настроен скептически. Сказки какие-то: подводная пещера, спрятавшаяся субмарина — Жюль Верн, да и только. Скорее всего лодка зализала раны и убралась потихоньку восвояси.
Но начальство требовало заняться поисками срочно и всерьез. У наших берегов пошел ко дну транспорт с ценным военным грузом и тральщик, погибло более ста человек, в том числе американские и наши матросы, авиаспециалисты.
Маркину приказали срочно формировать две группы, а тем временем сторожевик сбросил у входа в пролив, ведущий в глубь горы, десятка полтора донных мин. Сброшенные на глубине исчезли в темной воде. На мелководье просматривались металлические корпуса с рожками-взрывателями.
Десантный корабль «Касатка», закрепленный за «Онегой», был снаряжен за несколько часов. На корму осторожно загрузили две глубинные бомбы, командир саперного взвода Костя Веселков получил на складе 120 килограммов взрывчатки, а к «сорокапятке» подвезли бронебойные снаряды.
Вряд ли «Касатка» справится с подводной лодкой (если она существует), но внушал надежду на поддержку сторожевой корабль, покачивающийся на якоре неподалеку от берега. С его трехдюймовыми пушками и запасом глубинных бомб он вполне мог противостоять субмарине. Однако, едва «Касатка» заняла боевую позицию, со сторожевика пришла шлюпка, с которой сообщили, что они уходят по заданию командования на охрану очередного конвоя.
Штурман с усмешкой оглядел пузатые дубовые борта «Касатки», мелкую пушку, пулемет с залатанным кожухом, глубинные бомбы на корме:
– Главное, на своих бомбах не взорвитесь или на наши мины не наскочите.
В то, что внутри горы скрывается немецкая подлодка, штурман также не верил. Но лейтенант Веселков, относящийся к любому заданию со всей ответственностью, спросил:
– Сумеет ли лодка проскользнуть через ваше минное заграждение?
– Вряд ли, — почесал затылок штурман. — Проход узкий, мины тесно натыканы. Но фрицы могут выслать водолазов, перерезать тросы и освободить проход. Так что держите свое орудие заряженным, а если будете сбрасывать глубинные бомбы, сматывайтесь подальше, иначе ваше корыто развалится.
– Ладно, уматывай к себе, — посоветовал капитан «Касатки» Будько, шевеля густыми, как у моржа, усами. — Зубоскалишь тут без дела.
– Я вам дельные советы даю. Такое важное дело орденами пахнет.
– Пошел на хрен!
Капитан «Касатки» Ефрем Васильевич Будько пережил личную трагедию. У него погибли оба сына, тоже моряки. Старший исчез бесследно на Балтике, младший служил в здешних местах.
Месяц назад на берег выбросило мертвое тело матроса с потопленного сторожевика. Судьба словно издевалась над старым капитаном, местные жители опознали опухшее тело с выклеванными глазами и сообщили отцу. Оказалось, это младший сын Будько.
Ефрем Васильевич примчался на полуторке через час, обнял изуродованное тело и зашелся то ли плачем, то ли жутким истерическим хохотом. Люди думали, Ефрем сошел с ума. Он выл, не давая погрузить тело на грузовик, фельдшер Рябков сделал ему два укола, налили спирта и кое-как усадили в кабину.
У Будько оставалась еще маленькая дочка, но после смерти второго сына он почувствовал полное одиночество, рушились все его надежды на будущее, он уже ничего не боялся, ненавидел немцев и в бою сам становился за пулемет. Он хотел, чтобы лодка оказалась именно здесь. Представлял, как сбрасывает глубинную бомбу и добивает экипаж из пулемета.
Лейтенант Костя Веселков вязал связки тола по сорок килограммов. Маловато, конечно, но удачно сброшенный пакет может вышибить клепки или сбить перископ. «Касатка», бывший малый сейнер, покачивалась на якоре, направив ствол пушки в темный провал между скалами.
Глава 8
Охота на субмарину
Тем временем Маркин сформировал группу из четырнадцати человек, назначив старшим Степана Осокина. Заместителем поставил Славу Фатеева. В группу включили лучших бойцов: Шишкина, Салиева, Парфенова, а также баяниста Сашу Кучеренко и нескольких новичков, проявивших себя.
Гора была оцеплена. Кроме того, подготовлена запасная группа, которую возглавил сам Маркин. Бойцы удивлялись, почему командир отряда не пошел с первой группой — в трусости Никиту Васильевича никто бы не обвинил. Характер у него был непростой, излишне самолюбивый, но смелости всегда хватало.
Причину вскоре поняли. Начальство в штабе флота перестраховывалось и прислало старшего лейтенанта Кулаева из разведотдела. Вроде как контролера или толкача. Раздраженный Маркин долго матерился и отменил свой план командовать передовой группой. Он не хотел, чтобы им помыкал неизвестный штабной офицер, предоставив расхлебывать кашу Степану Осокину. Излишнее самолюбие Маркина обошлось отряду дорого.
