— Я тебе советую не думать о нём и выкинуть его из головы. Теперь ведь неизвестно, куда тебя направят, может, в самое логово врага, а твоя секретная командировка продлится несколько лет. Встретитесь и опять разлука. Какой парень будет ждать, пока ты выполнишь свой патриотический долг и вернёшься к нормальной человеческой жизни. Да, и ты, городская девушка, поедешь к нему в деревню? Что ты там будешь делать? Рожать детей и жить в нищете?
— Нина, я не ожидала от тебя таких слов. Если он деревенский парень, значит человек второго сорта? Нет, милая моя, ты не права. Он достаточно умён и развит, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Я верю, он из тех парней, которые слов на ветер не бросают, он обязательно найдёт себя в избранной профессии, и все наши планы сбудутся, я помогу осуществить его мечту.
— Ты так говоришь, будто знаешь его всю жизнь.
— А мне и двух месяцев хватило, чтобы узнать о нём всё и поверить в его чувства, искренность и порядочность.
— Я б не была столь категоричной в оценке его достоинств. Мне кажется, ты судишь о нём по себе и принимаешь всё, как желаемое за действительное.
— Нинка, ты не можешь меня понять, наверное, потому что слишком придирчива и требовательна к мужской половине и поставила слишком высокую планку своих достоинств: смотри, голубую птицу можешь и не поймать.
— Ты, о чём намекаешь? Думаешь, что если я ещё никого не любила, значит, не способна на это? Напрасно ты так думаешь, подружка. Я считаю, у меня для любви не подошло время. И потом, нам сейчас думать ни о любви, ни о замужестве нельзя, ибо, как ты когда–то выразилась, нас ждёт романтическая, полная опасностей и приключений, героическая жизнь. А как ты знаешь, связывать себя по рукам и ногам семьёй и детьми, означает нарушить обет, данный Родине, — служить ей верой и правдой, до последнего дыхания.
— Нинка, перестань иронизировать, ты начала говорить каким–то чужим, казённым языком. Мы же женщины, и чем бы мы ни занимались, какие бы должности ни занимали, главное наше предназначение и самое высокое звание — быть матерью.
— Всё это так, но не затем мы тут, чтобы думать о добром и земном. Нам же каждый день внушают, что выбрали нас самых лучших и достойных, самых смелых и преданных патриоток, для великой цели, а, чтобы её достичь, потребуются и знания, и воля, и хитрость, и если понадобится, пожертвовать своей девичьей честью и гордыней. Для победы все средства хороши, а, как известно, победителей не судят.
— Нинка, ты так говоришь для красного словца, или морально готова лечь в постель с любым высокопоставленным подонком ради того, чтобы выведать у него нужные сведения?
— Я пока к этому не готова, но нам чуть ли не каждый день долбят, выполнение задания Родины должно быть осуществлено любой ценой и в срок. Тебе что, не понятна эта фраза? Нам прямо не говорят, но дают понять, что женское тело — это самое грозное оружие в умелых руках, и использовать его надо эффективно и разумно. Если ты, как будущий разведчик, наблюдательна, должна бы догадаться, зачем подбирали девушек в разведшколу, писаных красавиц с точеными фигурами, не на конкурс же красоты нас сюда заточили?
— Нин, ты говоришь такие страшные вещи, сама до этого додумалась или кто–то натолкнул на такие размышления?
— Лен, ты или придуриваешься, или любовь затмила твоё сознание? Жизнь воспринимаешь, как нечто светлое, счастливое и радостное. Нет, милая моя, жизнь — это жестокая борьба и, чтобы в ней выжить и победить, надо использовать любые способы и средства, о чём нам почти полгода внушают.
— В любой ситуации я никогда не поступлюсь своей честью. Как потом посмотрю в глаза мужу, детям, и вообще, как буду носить на сердце этот камень и с ним жить на свете? Насколько я поняла из твоих слов, всё то, что ты мне сказала, это не твои слова и не твои мысли, ведь недавно ты мне говорила совсем обратное, а сегодня уже патриотка, готовая пожертвовать собой ради достижения желаемого результата. Я за разумный риск, точный расчёт, за положительный результат, но против бесшабашности, бездумности, достижения цели любой ценой. Ты меня не убедила, я остаюсь при своём мнении.
— Я и не пытаюсь тебя в чём–то убедить, хочу лишь подчеркнуть, что в любом большом деле нельзя зацикливаться на чём–то одном и распылять свои мысли и чувства на своём личном, бытовом. Мы должны думать шире и масштабнее. Пока мы молодые, сильные и здоровые, главным приоритетом у нас должен быть девиз: «Строительство, процветание и защита Социалистического Отечества».
— А что, я разве против? Я против фанатизма, безумства, бездоказательных обвинений, навешивания ярлыков и произвола чиновников. Я за гармоничное развитие общества, где бы присутствовали прямая и обратная связь между человеком и государством. Мне кажется, именно для этого и делалась революция, именно за это и боролся народ.
— Может, со временем так оно и будет, когда мы расправимся с внешними и внутренними врагами, когда построим социализм, вот тогда и сбудутся мечты и чаяния советских людей, и будет выполнен главный принцип коммунистической идеи: «От каждого по возможности, каждому по потребности».
— Нина, я не хочу комментировать твоих слов, потому что ты и сама не веришь в то, что говоришь. Если не хочешь, чтобы мы поссорились, давай закончим этот разговор и будем спать.
Нина не ответила. Я отвернулась к стенке, накрылась с головой одеялом и подумала: «Ну и зачем я ввязалась в этот разговор? Нина хороший человек, верная и преданная подруга, но не может понять главного, что без любви нет жизни, а если нет жизни, то даже самые гениальные идеи и теории воплощать в жизнь будет некому и незачем. Ну, да ладно. Надо спать. Осталось в школе пребывать чуть больше двух месяцев, и каждый пришедший день приближает нашу с Васей желанную встречу. Я люблю тебя! Спокойной ночи, любимый».
Профессионалки без дипломов
Звонкая капель и ласковые тёплые лучи солнца возвестили нам о приближении весны. За напряжённым и плотным графиком не заметили, как курс обучения приближался к концу. Руководство добилось своей цели. Из сырого материала вылепили стойких, натре–нированных, готовых к любым испытаниям бойцов. Даже мы с Ниной, занимаясь парашютным спортом, не испытывали недостатка в физической и моральной подготовке, а после такой муштры почувствовали себя ещё более сильными, выносливыми и уверенными. Где–то в конце марта начальник школы собрал весь личный состав и объявил, что по распоряжению высшего руководства срок обучения курсантов сокращается на один месяц и в апреле будут выпускные экзамены. Это сообщение обрадовало нас и воодушевило. Не верилось, что уже через месяц мы будем дома, и состоится, наконец, моя выстраданная, долгожданная встреча. После ночного неприятного разговора с подругой, наши отношения не изменились, мы больше не затрагивали этой темы, но какой–то горький осадок в душе остался. Теперь все помыслы и разговоры касались только дальнейшей жизни на «гражданке» и как сложатся наши судьбы. Как–то, совершая вечернюю пробежку по ещё не растаявшей тропе здоровья, Нина спросила:
— Лен, как ты думаешь, про нас в аэроклубе не забыли?
— Я думаю, что не забыли, но почему–то не пытались отвоевать нас и не пустить на таинственную практику в этот «лесной приют».
— Если бы даже руководство Аэроклуба попыталось это сделать, в споре с всесильной организацией НКВД, шансов на победу всё равно у них бы не было. Я не знаю, как ты, но я уже по небу соскучилась, как только вернёмся в Ленинград, возобновлю тренировки. Первое время, мне даже снились прыжки, и каждый день сердце замирало от свободного полёта, а потом всё поглотила эта сумасшедшая гонка. Не знаю, будет ли от этого какой прок?
— Насчёт «прока» ничего не скажу, а вот в аэроклубе нас, наверное, давно уже списали. Да, и время на занятие спортом вряд ли теперь у нас появится. Приедем в медучилище, надо будет навёрстывать упущенное и готовиться к экзаменам, а закончим учёбу, разъедемся все по местам распределения. Закончится наша спортивная карьера, и начнётся полная надежд и тревог беспокойная взрослая жизнь.
— Если нам дадут этим заниматься? Ведь недаром же нас учили, тратили время, деньги, здоровье?
— Но нам же ясно дали понять, что понадобимся мы только в случае войны, а в мирное время будем трудиться по своей гражданской специальности. Будем лечить и ставить на ноги больных людей, и вместе с ними радоваться их выздоровлению.
— Твоими бы устами, да мёд пить. Не так всё просто, как ты представляешь. Чует моё сердце, что не дадут нам спокойно жить эти проклятые капиталисты. Вон и газеты пишут, что не остановится Гитлер на Европе и непременно предпримет поход на Восток.
— Ну и получит по зубам.
— То, что получит, никто в этом не сомневается, но опять сколько будет крови, человеческих жертв, разрушений, горя и страданий.
