— Что случилось?
— Смотри, — проговорил Ушьяк, показывая простреленные руки.
Мурзин приказал Вибогу и Черешничке доставить командира в штаб.
— Я дойду сам, — запротестовал Ушьяк.
— Беги! — хрипло выкрикнул Мурзин, продолжая стрелять на одном колене, чтобы командир не заметил, что он ранен.
Вибог и Черешничка, поддерживая Ушьяка с обеих сторон, помогали ему карабкаться вверх по каменистому склону. Мурзин прикрывал их отход.
Еще не успели скатиться по склону осыпавшиеся за ними камни, как немцы снова начали атаку. Они не могли смириться с тем, что добыча уходила у них из-под рук. За поваленным деревом врагов поджидал Мурзин. У него осталось только два диска. Поэтому он подпустил немцев почти к самому дереву и стал стрелять.
Яростный огонь врага захлебнулся, стал беспорядочным. Мурзин, чтобы избежать окружения, отполз в сторону и, достигнув края обрыва, покатился вниз по крутому каменистому склону. Раненой ногой он ударился о выступ скалы и от сильной боли потерял сознание.
* * *
Стрельба вокруг Кнегини не прекращалась. Немцы упорно преследовали партизан. Неожиданное нападение разделило силы бригады. Мелик, Кавчак, Коза, Франтик Малек и раненый Василь Веселый вели группу партизан к гребню. С огромным трудом они вышли из окружения и теперь поднимались к штабу на Кнегине.
Вскоре они встретились с партизанами из штабной роты. Те спешили им на помощь. Вел их Геннадий.
— Где командир? Где начальник штаба? — набросился на него Коза.
Геннадий пожал плечами.
— В штабе их нет?
— Нет.
Коза устало покачал головой.
— Значит, Ушьяк и Мурзин до Кнегини не добрались? — спросил Франтик Малек.
Раненый Василь Веселый, отдыхавший в папоротниках, приподнялся.
— Мы во что бы то ни стало должны найти их, — проговорил он.
В ответ где-то совсем рядом заговорил пулемет.
— Нет, это невозможно, — с горечью произнес Кавчак.
До темноты искали разведчики своего командира и начальника штаба. Но тщетно.
К вечеру части СС еще сильнее сжали кольцо окружения. Партизаны трижды пытались прорваться, но только ночью им это удалось. До лагеря на Кнегине они добрались, когда было уже совсем темно.
Неутомимый Коза обходил отряды и выяснял, кто не вернулся.
* * *
Черешничка чуть слышным посвистом подал сигнал. Вибог уловил его и прижал Ушьяка к земле. Послышались шаги. Это был Черешничка.
— Там не прорвемся, — сказал он и кивком головы показал на склон. — Следят.
Расставшись с Мурзиным, они все время тащили на себе командира. Но вот послышались выстрелы, и они свернули в сторону. Вибог надеялся, что им удастся пробраться вдоль Смрчка в долину Остравицы, а там уж они как-нибудь укроются. Но, как выяснилось, эта дорога не вела к спасению.
— Ну так как, ребята? — заговорил Ушьяк. — Мы обязательно должны добраться до штаба.
Он обвил ранеными руками их шею, и ребята потащили его.
Но к лагерю штаба им так и не удалось прорваться. Не оставалось ничего другого, как отойти от Кнегини в сторону. Вибог повел их через Магурку на бечвинский склон.
Вдалеке показался домик знакомой старушки на Мартиняке. Стоял он возле самого леса. Там ребята и устроили своего командира. Он бредил. Простреленные руки распухли. Они обмыли их и перевязали — больше ничего сделать не могли.
Вскоре обессиленный Ушьяк уснул.
— Вот это хорошо, вот это хорошо, — устало твердил Черешничка. — А что с тобой? — обратился он к Вибогу.
— Да ничего, — отмахнулся от него Вибог, кухонным ножом выковыривая из предплечья пулю.
* * *
Со временем к Мурзину вернулось сознание. Вначале он услышал какой-то шум. Прислушался. Нет, это был не шум. Это пел свою песню горный поток.
Он открыл глаза, но ничего не видел. Темнота плотной, завесой прикрыла все вокруг.
Хотел пошевельнуться, но боль, словно острый нож, пронзила его простреленную и ушибленную ногу. Собравшись с силами, Мурзин пополз к ручью. Ухватившись за камни, наклонил голову и жадно припал к воде. Напился, с облегчением перевернулся на спину.
И когда он начал различать в кромешной тьме звезды, снова потерял сознание.
Очнулся от легкого прикосновения. Быстрым движением достал пистолет — опасность приучила его к осторожности.
— Тише, тише, — послышался чей-то голос.
Это был лесник Зетек. Он услышал стоны, пошел на них и увидел на дне оврага Мурзина.
— Тише, товарищ майор, тише… Вы на моем участке.
— Где наши?
— Не, знаю… В горах идет бой. Немцы прочесывают леса. В деревнях и на хуторах — полевые жандармы и эсэсовцы. Тут вам оставаться нельзя. И в лесничестве тоже опасно…
Мурзин еле заметным движением головы дал понять, что согласен с ним.
Зетек хотел помочь ему стать на ноги. Мурзин приподнялся, попытался было встать, но застонал и снова повалился на спину. Тогда Зетек разрезал ему острым охотничьим ножом голенище и осмотрел рану. Пуля вошла в ногу у лодыжки. Зетек перевязал рану носовым платком.
— Держитесь за меня, товарищ майор! Я понесу вас.
Мурзин стонал от боли. Временами впадал в ярость — отпускал от шеи Зетека руку и кулаком колотил лесника по голове.
— Отпусти меня… отпусти ты, дьявол… я застрелю тебя!
Зетек пыхтел, уклонялся от ударов, но не уступал. Знай себе шел и шел, пока не вынес Мурзина из оврага. На минуту остановился, посадил Мурзина у дерева, с трудом перевел дыхание.
Мурзин к этому времени успокоился.
— Гнусная жизнь! — сплюнув, проговорил лесник, осторожно огляделся и снова взвалил стонущего партизана себе на спину.
Наконец Зетек дотащил Мурзина до избушки дровосека Кысучана, партизанского связного, у которого Мурзин однажды уже отлеживался, когда болел гриппом. Постучал в окно, Кысучан открыл им.
Зетек вернулся к себе на участок, а Кысучан той же ночью перенес Мурзина в глубь леса, туда, где стояли кормушки. В яслях, куда зимой он клал корм для крупной дичи, постелил свежие еловые ветки и уложил на них раненого.
* * *
На рассвете части СС и каратели напали на лагерь бригады. На Кнегине завязался упорный бой.
Лагерь охраняла словацкая рота. Ее командир Кавчак сам залег за тяжелый пулемет и стрелял по колышущейся молодой поросли, где враг готовился к новой атаке. Вдруг его тронул за плечо Длгоцецал.
— Посмотри-ка, какой зверь готовится броситься на нас!
Кавчак обернулся. На узкой лесной дороге стоял легкий танк. Выпущенный им снаряд упал неподалеку, подняв столб глины.
— Отходить! — крикнул ребятам Кавчак.
Словаки стали откатывать пулеметы с простреливаемого пространства.
— Вот это да! — забормотал железнодорожник Матушчин.
Ретезар, Лацо, Феро и Яношчин тоже растерялись. Танк в горах! Уж этого они никак не ожидали.
Рота Козы первой пошла на прорыв. Ей предстояло проложить дорогу радистам — радиостанцию надо было сохранить во что бы то ни стало.
— Вперед! — закричал Коза и сам короткими перебежками стал приближаться к врагу.
Немцы стянулись к склонам. Через образовавшуюся брешь прошел взвод радистов, а за ним — остальные, роты.
— Быстрей, быстрей, — подгонял Коза.
Вдруг он согнулся, но не упал. Прижал руку к шее, из которой текла кровь. Тут в него попала вторая пуля. Коза упал как подкошенный. Когда товарищи подбежали к нему, он был уже мертв.
* * *
В домике на Мартиняке никто не спал. Старушка ходила из угла в угол и иссохшими губами причитала:
— Господи Иисусе! Что это делается на белом свете! О, господи, до чего я дожила…
Один из сыновей окликнул ее. Она послушно села на скамью под изображением святых и стала молча перебирать четки. Но стоило Ушьяку застонать, как она уже была на ногах. Отжала компресс в подойнике с ледяной водой и снова приложила его ко лбу раненого.
— Ничего, сынок, все пройдет… Ты только держись, сынок… — успокаивала она его.
Ушьяку от прикосновения старческих пальцев женщины и от ее ласковых слов становилось легче.
К утру со стороны Кнегини послышалась стрельба. Черешничка вышел из домика и прислушался. Выстрелы раздавались все чаще. Что-то загремело. «Нет, это не пулемет, это калибром покрупнее», — решил Черешничка.
— Внимание, окружают! Дворжак, ко мне! — бредил Ушьяк.
Медленно тянулось время в домике у опушки леса. Черешничка то и дело выбегал наружу и со страхом прислушивался к звукам боя по ту сторону гребня горы. Еще ночью Вибог отправился в Челядну, потому что командиру стало хуже. Когда разгорелось сражение на Кнегине, он был уже у мясника Микулеца в Горной Челядне.
Микулец без долгих размышлений выкатил свой автофургон, окольными путями объехал горы и с бечвинской стороны добрался до Мартиняка.
