Спесивый генерал фон Клюге под Малоярославцем едва не попал в плен вместе со своим штабом. Взбешенный, вернулся он в Велиславль. Его войска под мощными ударами наступающих неудержимо откатывались назад, панически отдавая города и села. Снова ожило шоссе, пропуская потрепанные в боях части «завоевателей мира». Через аэродром, кое-как приведенный в порядок, вывозили раненых и обмороженных офицеров.
Тыловой Велиславль вновь стал прифронтовым городом.
В головах немецких офицеров никак не укладывался размер постигшей армию катастрофы. Ведь победа была так близка! Что же произошло? Как это вообще могло случиться? Уж не судьба ли Наполеона поднялась из мрачных заснеженных полей Подмосковья?
Генерал Блюментрит, начальник штаба 4-й армии, впоследствии писал:
«Страх за свою судьбу охватил не только часть войск, но и многих представителей командования. То там, то здесь выражались сомнения в способностях политических и военных руководителей. К моральному кризису в войсках прибавился моральный кризис среди командования. Появилось сомнение в возможности вообще удержать огромный фронт силами все более слабеющих соединений при условии, когда почти не имелось резервов и не было серьезных оборонительных рубежей.
В войсках теперь с возмущением вспоминали напыщенные заявления немецкого министерства пропаганды.
Глубоко в нашем тылу, в огромных лесах и болотистых районах, начали действовать первые партизанские отряды. У нас не было достаточных сил и средств для борьбы с ними. Они нападали на транспортные колонны и поезда с предметами снабжения, заставляя наши войска на фронте терпеть большие лишения».
Вторично, как и в 1812 году, от стен Москвы начался трагический исход завоевателей. «Меч возмездия был обнажен, — писал гитлеровский генерал Типпельскирх. — Быстротечная операция, в ходе которой Советская Россия должна была быть побеждена, — провалилась…»
Жизнь прифронтового города, каким снова стал с недавних пор Велиславль, усложняла работу подпольщиков. Жестокая рука карательных органов становилась все ощутимей. Гестапо терпеливо ждало момента, когда неопытность кого-либо из подпольщиков позволит уцепиться хотя бы за кончик ниточки.
Руководитель гестапо Зихерт не был обескуражен неудачей немецких армий под Москвой. Война есть война, размышлял он, хотя провал хвастливых заверений Гитлера плохо вязался с привычными представлениями о божественной миссии фюрера. В минуты откровенности Зихерт вынужден был признаться, что и сам он во многом попадал под влияние официальной пропаганды. Этим он в какой-то мере объяснял свою досадную оплошность в борьбе с подпольем в Велиславле. Как и все, он с нетерпением ждал известий о падении Москвы и рассуждал примерно так: глупо, в самом деле, надеяться на жалкие силы партизан, если главный город страны вот-вот падет! Зихерт прекрасно знал, что на русскую столицу нацелены самые отборные, самые боеспособные части немецких вооруженных сил. Их возглавляют наиболее опытные военачальники. А чем располагают русские? В своем отчаянном сопротивлении они в состоянии лишь на немного отсрочить свой последний час. Шутка сказать — имея приказ фюрера о захвате Москвы, немецкие войска получили тройное превосходство в танках и полуторное в артиллерии!
Удивительное контрнаступление русских под Москвой поставило Зихерта перед серьезными размышлениями. Он понял, что противник еще силен, обладает какими-то скрытыми, неучтенными ранее резервами. А по мере того, как будет складываться борьба на фронте, возрастет и напряжение в городе. И вот это больше всего беспокоило опытного гестаповца.
После того, как перед самым Новым годом советские войска освободили Калугу — южные ворота столицы — и вбили мощный клин между армией фон Клюге и танковой армией Гудериана, Зихерт понял, что поединок его с подпольными силами вступил в решающую стадию.
Откатившись от Москвы, немецкие войска намеревались спокойно перезимовать и сосредоточить силы для летнего наступления. Однако и в глубоком тылу их ждало фронтовое напряжение. Весть о разгроме под Москвой неудержимой волной прокатилась по районам, захваченным фашистами. Население все активнее поднималось на борьбу с поработителями.
В такой напряженной войне, когда фронт протянулся на несколько тысяч километров, от Баренцева моря до Черного, при такой сосредоточенности огромных сил важное значение приобретала любая мелочь: вовремя не поданный под погрузку порожняк срывал график передислокации воинских частей, взорванный эшелон с горючим задерживал на аэродроме самолеты, замеченная переброска танков и пехоты позволяла советскому командованию разгадать скрытый замысел противника и своевременно принять меры. В таких войнах накапливание мелочей вело в конце концов к выигрышу больших сражений.
Однажды из леса подпольщики Велиславля доставили шифровку. Большая земля планирует активизацию разрушительной деятельности и с этой целью посылает на связь группу во главе с радистом. Многоступенчатое сообщение через лес задерживает важные данные, в интересах дела следует установить прямую связь.
— Нам нужно встретить их? — спросила Валя.
— Они сами нас найдут, — сказал Володя. — Наша задача— приготовить им «крышу». Жить ребятам придется легально.
— Трудно сейчас с этим, — заметила Валя. — Каждый свежий человек бросается в глаза.
— Радист нужен дозарезу, — сказал Володя. — На дорогах какое-то подозрительное оживление.
В те дни, как было вовремя замечено, по дорогам Смоленщины, ведущим к линии фронта, проносились восьмитонные дизельные транспортеры, битком набитые хмурыми солдатами в стальных касках. Эти уже не орали бравых песен. Они знают, сколько таких вот вояк полегло в заснеженных полях. Солдаты с опаской поглядывают на дремучие леса по обе стороны шоссе. Здесь, на этой земле, пули можно ждать из-за каждого куста. Но если на этот раз из леса не просвистела ни одна пуля, то все равно колонну транспортеров засекли ясные глазенки деревенских ребятишек Ени Светловой и Бори Горина, двоюродного брата Майи Белкиной. Все движение на дорогах в сторону фронта контролировалось, сводилось в единые схемы и доставлялось в лес для передачи на Большую землю. В ответ поступали новые распоряжения, и вот трогался в привычную дорогу полицейский Сергей Стародубов, подолгу засиживался на службе исполнительный Алтай Сырымбетов, не знала устали в своих разъездах врач Татьяна Розова, куда-то исчезали с торфоразработок рабочие, и педантичный Рудольф, шеф предприятия, делал вид, что все идет как следует.
Не дремало в эти дни и гестапо. Зихерт в своей терпеливой охоте за подпольщиками много наблюдал и анализировал. Он понимал, что в тылах немецких армий незаметно идет скрытая деятельность подпольных групп, мало-помалу подтачивая слаженный военный организм. В гестапо непрерывно поступали сведения: кто-то испортил связь, воткнув в провод крохотный обломок иглы; в другом месте отчего-то загорелись склады обмундирования, так необходимого фронтовым частям, и, что досаднее всего, советские бомбардировщики продолжали с неизменной точностью выходить на цель, выбирая тщательно замаскированные склады и базы! Все больше накалялась обстановка в городе и в округе. На каком-то перегоне вдруг летел под откос железнодорожный состав. Исчезали по ночам немецкие патрули…
Зихерт в гневе давал нагоняй начальнику окружной полиции, требуя тщательного патрулирования городских улиц, особенно в ночное время. Но, срывая зло на трясущемся начальнике полиции, Зихерт не терял трезвого рассудка. Полицаи — сила ненадежная, трусливая. Следовало принимать какие-то иные меры. И в голове шефа гестапо постепенно созрел план, с помощью которого он намеревался не только обезвредить деятельность разведывательных групп, но и прихлопнуть все городское подполье.
Поторопиться с началом задуманной операции заставил Зихерта расшифрованный радиоперехват, адресованный из Москвы подпольным силам Велиславля. Это было сообщение о выброске группы во главе с радистом. Зихерт не слишком обольщал себя надеждой на захват радиста с помощниками при выброске, однако с помощью задуманной комбинации выигрыш поединка в целом представлялся обеспеченным. Только не следует действовать опрометчиво.
Пока же он связался с военной комендатурой. Ночные убийства немецких солдат и офицеров должны прекратиться. По его совету майор Хольбер издал приказ и развесил его по городу. «Каждый солдат, находящийся в районе действий армейской группы, — напоминалось в приказе, — должен быть готов в любую минуту защищаться от внезапных нападений».
Внешне город продолжал жить прежней жизнью. Шеф гестапо систематически вызывал начальника полиции «для инструктажа». После каждого такого свидания Сизов выходил из гестапо на ватных ногах. У себя в полиции он набрасывался на подчиненных с бранью и кулаками. Все было напрасно! На улицах Велиславля, а в последнее время даже в самом центре города, постоянно появлялись деревянные щиты с призывами, выжженными раскаленным гвоздем: «Фашист, ты будешь убит!», «Немец, уходи домой! Здесь тебя ждет смерть!», «Фашист, ты обречен!», «Смерть фашистам!», «Гитлер послал вас на смерть!»
