молча взял кухонный нож, разрезал на две части с полтора десятка ягод, взял с полки салатницу, сложил ягоды на ней горкой, и посыпал сахаром.
– У тебя взбитые сливки есть?
– Да, достань сам из холодильника.
Он обильно залил ягоды. Минут через десять, из ягод стал выделяться сок, и, просачиваясь сквозь сливки, повис на них маленькими алыми каплями, похожими на слёзы.
– Это «слёзы палача».
– И вкусно и красиво. – Сказал Володя, попробовав десерт. – А почему "слёзы палача"?
– Палач легко и много убивает, но никто не знает, что скрывается за этим видимым безразличием, никто не заглядывал к нему в душу, никто не интересовался, что он чувствует в эту минуту. А между тем палач тоже человек, и ему жалко свои жертвы, он тоже может плакать, может даже и кровавыми слезами, но никто не должен этого видеть, для всех палач должен оставаться хладнокровным человеком, выполняющим всего лишь свою работу. И уж тем более покажется абсурдной мысль, что палач может быть невинным.
Послышался звук открываемой двери. Володя пошёл встретить мать.
– Привет мам. А я тут не один. Саня, он до нас здесь жил, решил посмотреть, что стало с квартирой, ну мы и разговорились, можно даже сказать подружились.
Ольга разделась, и они вошли в гостиную. Там никого не было.
– Ну и где твой друг?
– Ничего не пойму, куда он мог деться? Сейчас только перед твоим приходом мы разговаривали, да вон десерт стоит, он приготовил, сказал, называется "слёзы палача".
– Да это обычная "клубника со сливками". – Ольга улыбнулась, подошла к сыну и потрогала у него лоб. – Тебе что, хуже стало?
– Да, правда, он тут был, почему ты мне не веришь?
– Я верю. Но его здесь нет. Смеряй-ка температуру. – Она подала ему градусник.
1.
Осень – странное и немного грустное время года. Жизнь осенью как будто замирает. Пасмурное небо, мелкий противный проливной дождь. Хотя надо отдать ей должное, осенью природа одевается в самые яркие и неожиданные цвета – от тёмно – зелёного до ярко – алых оттенков. Но вот думается осенью, зачастую, лишь о грустном. Кажется, сама погода заставляет нас задуматься о жизни, о превратностях судьбы, да и вообще навивает философские мысли. В конце октября – начале ноября выпадает первый снежок. Температура на улице медленно, но верно начинает снижаться. Лужи покрываются тонкой коркой льда, на людях в виде одежды появляются первые признаки зимы. Уже было довольно прохладно, и была минусовая температура, когда Анастасия Андреевна явилась на работу без шапки и пальто, что впрочем, сейчас же заметили её сослуживцы. Кстати она и сама свою форму одежды заметила, по всей видимости, только уже здесь, и немало этому удивилась. Ничего не пойму, – думала про себя Настя, – я точно помню, как перед уходом из дома, смотрясь в зеркало, я поправляла шапку и одёргивала пальто, а сейчас оказалось, что я пришла раздетая. И действительно, Настя насчёт одежды была очень щепетильна, от природы обладая хорошим вкусом, она имела весьма неплохой гардероб и следила за модой, покупая всевозможные журналы и посещая модные показы. Но это был уже не первый подобный случай. После смерти единственной дочери она впала в депрессию, и с ней стали случаться всевозможные подобные казусы. Однажды ей приснилось, что какой-то молодой парень обвиняет её в смерти дочери. Безуспешно она пыталась отговориться, и в конце сна он сказал, что выносит ей приговор – смерть. Утром этого же дня, перед уходом на работу, она сняла домашние тапочки, чтобы переобуться, и стала надевать … домашние же тапки, при этом она твёрдо была уверена, что одевает сапоги. Её брат Константин уже на пороге это заметил и остановил её.
2.
Понедельник. Начало рабочей недели. В этот день как-то особенно не хочется идти на работу.
Затрезвонил будильник. Ну вот, уже пора просыпаться, но лень даже пошевелиться. Настя встала на работу как обычно. Подошла к зеркалу – растрёпанная причёска, заспанные глаза и жутко болит голова. Ей опять всю ночь снились кошмары. Кошмары, кошмары, кошмары! «Да сколько же можно так мучаться? Нет, определённо нужно обратиться к психологу, или я точно сойду с ума». Вот уже вторую неделю Настю посещали подобные мысли, но к врачу она так до сих пор не обратилась – некогда.
Она как обычно привела себя в порядок, позавтракала йогуртом и чашкой зелёного чая с кусочком творожного торта. Двадцать минут провела перед зеркалом делая несложный макияж, оделась и вышла из квартиры, предусмотрительно проверив, всё ли она положила в свою маленькую, но такую безразмерную дамскую сумочку.
Утро выдалось на редкость холодным. Настя поёжилась от утреннего морозца, и, торопясь, засеменила к автобусной остановке. Подходя к перекрёстку, она почувствовала, что на неё кто-то внимательно смотрит. Она поискала глазами в толпе прохожих, и её взгляд остановился на молодом парне, который её разглядывал. Что-то знакомое и вместе с тем очень неприятное было в этом взгляде. У неё холодок пробежал по спине – взгляд и само лицо парня были сильно похожи на человека из её ночных кошмаров. Настя резко повернула голову и … увидела его, стоящего уже в другом месте, она стала вертеть головой вокруг, и везде, куда бы она ни смотрела, были только эти совершенно одинаковые люди. Они шли по своим делам, торопились на общественный транспорт, переходили улицу, стояли на перекрёстке, ожидая зелёный сигнал светофора, словом, ничего не изменилось в утренних буднях, разве кроме абсолютной одинаковости всех прохожих. Но тот, первый, с кем она встретилась взглядом, всё также пристально на неё смотрел и улыбался ехидной, противной улыбкой, а глаза его, словно два чёрных, холодных, сверкающих поддельным блеском и искусно огранённых бриллианта смотрели жёстко и безжалостно. Зажёгся на перекрёстке зелёный свет и пешеходы начали своё движение на другую сторону улицы. Большой, гружёный землёй самосвал, не тормозя, на огромной скорости подлетел к перекрёстку, и врезался в толпу этих одинаковых как пуговицы на пальто, людей. Случилось нечто необычное. Все они от страшного удара разлетелись, словно хрустальные бокалы на тысячи мелких осколков. Настя закричала, закрыв лицо руками. Когда она убрала руки и вновь посмотрела на перекрёсток, то увидела, что как будто ни чего и не случалось. Разношёрстная масса людей жила, обычным распорядком дня, немного суетясь, народ, торопился по своим делам, не обращая ни какого внимания на Настин крик, и только одна пожилая дама поинтересовалась всё ли у неё в порядке.
Уже
