Сеня высунула нос из-под пледа и узрела как темное озерцо, зыркая белесыми глазками, приблизилось к ней и опустилось на ковер подле диванчика. Вслед за тем послышалось тоненькое хихиканье.
— В нашем полку прибыло, прибыло! — пищало облачко, высовывая конечности и вбирая их внутрь с усиленной скоростью.
— И ничего не прибыло! — строго возразил Проша. — Она — душа человеческая. И такою останется! Перестань кривляться и по-быстрому доложи с чем пожаловал. Некогда нам.
Существо, названное Лапекаком, тотчас посерьезнело, прекратило шалить и втянуло в себя конечности.
— Докладываю: что он задумал — про то разведать не удалось. Ни с кем не общается. Что-то замышляет. Рыщет везде, разнюхивает — похоже ищет чего-то. Вроде вещицу какую-то.
— Что за вещица? Неужто — та самая?
— Очень похоже — она. Тут где-то сокрыта. Очень для бесов плохая. И очень сильная! Сущая погибель для них! Но он хвастает, что её не боится. И если отыщет — много бед через то сделается. Потому что замыслил он, вещицу ту раздобыв, её уничтожить и от этого в большую силу войти — через несколько сословий бесовских перескочить. Большим бесом сделаться! Но это мои домыслы. Всяко тут может быть. Только я его опасаюсь и лезть в это дело боюсь. И тебе не советую — он слишком сильный! В порошок сотрет! Вот, все как есть доложил.
— Что ж ты мне голову морочишь! — разгневался Проша, аж ногами затопал. — Я для чего тебя, спрашивается, посылал? На разведку посылал! Ты разведал хоть что-нибудь дельное? Ничегошеньки не разведал! Что из этого следует? То, что гнать тебя надо поганой метлой!
— Ох, Пров Провыч, не гони! Не моя вина — скрытен он очень! И увертлив, тут не только я — никто б в его замыслы не проник. У кого хошь спроси — у Ниса, у Тыречки, у Путорака… все тебе скажут. Боимся мы его не по силам он нам…
— Ладно, сгинь! Понадобишься — призову.
Лапекак тотчас исполнил приказание — сгинул, только Сеня его и видела! А Проша, подперев голову лапкой, насупился, потом заохал, завздыхал, проследовал к столу, налил себе вишневой наливки и залпом опрокинул в раскрытый ковшом роток.
— Вот, сама видишь — хороши помощнички! — он вернулся к Сене, которая, осмелев, выпростала руки-ноги из-под пледа и вознамерилась сойти с диванчика.
— Ты лежи, лежи… Испытание было у тебя не из легких. Похоже, недруг мой на тебя напустился. Сам! Вот незадача! Видно прознал он, что ты МОЯ, и решил тебя погу… ой, что я говорю! — Проша испуганно прикрыл рот лапой, глядя как округлились от страха Сенины глаза. — Ничего страшного, Колечка, ты не бойся, я тебя в обиду не дам. Но нужно быть начеку! День и ночь!
Он принялся расхаживать туда-сюда, заложив лапы за спину и мыча что-то нечленораздельное.
— Так, давай разберемся. Ты мне вот что ответь: было что плохое с тобой сегодня? Точнее не так — ты сама плохое кому-нибудь сделала? Гадость какую-нибудь, а? Подумай хорошенько и ответствуй. Важно это! И не вздумай юлить, со мной не пройдет. Ты ведь у меня — как на ладони. Насквозь вижу!
Сеня подумала, что если Проша так уж насквозь её видит, то мог и не спрашивать — сам бы догадался. Но вслух говорить не стала, а подумав немного, честно ответила.
— Было! Знаешь, что-то на меня нашло. Никогда ничего подобного…
— Не что-то нашло, а кто-то нашел! Бес тебя попутал! А может не просто бес, а Сам действовать начал.
— А кто такой этот Сам? — предчувствуя что-то совсем нехорошее, спросила Сеня.
— Кто-кто… Недруг мой. Враг великий. У меня с ним битва не на жизнь, а на смерть не первый век уже длится… Много он силы из меня вытянул. Бесы — они чужой силой питаются. Человечьей или какой другой… А я ему — как кость поперек горла.
— А чего он так взъелся?
— Да, понимаешь, долгая это история. Она с мечтой моей связана. Есть у меня, Сененыш, мечта заветная. Только сейчас не хочу о ней говорить — не готов. Никогда ни с кем не делился — надо собраться с духом… Так вот. Этот Сам не хочет, чтоб мечта моя сбылась. Потому как она — против правил. Против всяких законов писаных и неписаных, которые между нечистыми духами установлены.
— Ты хочешь сделать что-то такое, чего нельзя духу нечистому? поразилась Сеня. — У вас есть свои законы?
— А ты как думала? Всем правит закон. Божий закон. А у нас — духов нечистых — сама понимаешь какой…
— Тот, который… наоборот?
— Вот именно, наоборот, а я не хочу больше быть тем, который наоборот… ой! — Проша испуганно зажал рот обеими лапами, поняв, что проговорился.
— Ой, Прошенька, какой же ты молодец! Да как же ты… ты ОДИН решил поперек ваших законов пойти?
— Один.
— И как же ты справишься? В одиночку-то?
— Люди говорят: с Божьей помощью. Только мне вроде неловко так говорить. Вот я и скажу по-другому: может, ты мне поможешь?
— Я?!
— Да ты. Дитя человеческое. Знаю, что так не бывает, только почему не попробовать? Дело-то стоящее!
— Ой! А у нас… получится?
— А почему бы и нет?!
— Здорово! — от волнения Сеня не находила слов. — Только, как бы это сказать…
— Так и скажи.
— Ну… мне же надо знать, в чем все дело-то… То есть, знать все как есть. В подробностях.
— Так какие вопросы? Будешь знать!
— Тогда я согласна.
— Вот и приступим.
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть? Объясняю: борьба сил света и тьмы — она вечная. И многое в ней через мир земной проявляется, люди в ней играют не последнюю роль. Потому-то бесы так и бьются за ваши души — себе их хотят оттянуть. Вашей силой они питаются. Потому что без вас — ничто.
— А ты?
— А что я?
— Ну ты же… нечистый дух? Значит ты тоже… питаешься?
— Я нечистый, но я не бес. Домовые в помощь людям даны. Они как бы посередине — не светлые и не темные, а так… засоренные. А я не хочу болтаться посередине — я на вашу сторону хочу перейти. Верней, не на вашу на светлую, чтобы вам с чистой душой помогать. В общем, хочу очиститься…
Пробормотав это, Проша совсем упал духом. Видно от этой своей откровенности, к которой он не привык.
— Что-то я разболтался сегодня. Видно, к дождю… Я ведь тебе вопрос задал, а ты меня сбила. Понятно, что признаваться не хочется, но как ни юли — придется. Про себя я потом расскажу. Давай про тебя. Ну, выкладывай, что натворила.
— Сегодня?
— Ясно, что не восьмого марта! Сегодня чего наделала?
— Да я… Понимаешь, мальчик один на велосипеде к нам приезжал… Противный такой!
— Ну? Чего тянешь кота за хвост? Какой-такой мальчик — это меня не интересует, мне важно какая ты!
— Я… сверток у него стащила. У него на багажнике пакет какой-то лежал. Ну я и…
Сеня потупилась. Почему-то только теперь до неё дошло, что её действия называются очень просто — кража! Ведь она украла пакет у этого толстого Мамуки… а что в нем было — неизвестно, да и не важно. Украла и все! Ни прибавить, ни убавить…
— Проша… — всхлипнула Сеня, — значит я теперь… воровка? — вся сжавшись в комочек, она ожидала его приговор.
— Дура ты! Честное слово, знал бы, с кем связываюсь… Ну что за детский сад! Думаешь, я не знал, что ты на участке своем учинила? Куда сверточек-то подсунула? Это я тебя проверял — на честность. Ну что за озора! Скудоумница да и только!
— Озора?! — просияла Сеня, чуть осмелев. — Это ты так озорницу зовешь?
— Ну, да. Озорница — она озора и есть! Только нечего радоваться: напакостила — теперь отвечай! Вот и результат — в колодец свалилась.
— Результат… чего?
— А того. Сделала гадость — дала бесу власть над собой. А они бесы-то, каждую промашечку ловят, поджидают и хвать! — на крючок. Это я только так говорю — нет у них никаких крючков. А ты запомни: каждое вредоносное действие, которое душе противно, обязательно плохое в ответ на голову навлечет. Да ещё как я догадываюсь — это дело страхом ты усугубила. Было дело?
— Страхом? Я ужасно боялась в колодец свалиться! Только о нем и думала.
— Я ведь тебе говорил: мысль — она воплощается! Вот и свалилась… Он через твою гадость тобой завладел — вот и столкнул в колодец. Вчера я ему воспрепятствовал, у самого края тебя подхватил, а сегодня меня рядом не было, вот ты и… Ясно теперь?
— Н-не совсем, — Сеня опять укуталась в плед как в защитный кокон. Проша, ты уж извини меня, глупую, но я кое-чего не понимаю.
— Чего тебе не понятно? Про то, что сделав пакость, сама бесу дверь отворила? Собой овладеть позволила? Но это уж и не знаю что… Это какой же тупой надо быть, чтоб такого не понимать!
— Нет, Прошенька, это-то мне понятно.
— А чего ж тогда не понятно?
— Про тебя. Ты такого мне про себя рассказал… Только рассказ не закончил. И начал ты не сначала!
— Ну вот — на тебе! Опять с себя на меня перескакивает!
— Да нет, я не перескакиваю! Просто… Ну как тебе объяснить? Мне ясная картина нужна. Чтобы в ней все про тебя было. Как ты раньше жил, почему ты один… и все такое. Ты ведь просил, чтоб я тебе помогла?
