перехожу прямо к сути:
– Дмитрий Степанович, ты, конечно, в курсе, что твоя вотчина осталась без главы советской власти? Председатель сельсовета Падалка отправлен на пенсию.
– Конечно, в курсе, Александр Николаевич.
– А раз в курсе, то давай обсудим, кого нам поставить на этот ответственный пост. Вот у тебя есть молодой и политически грамотный агроном Левченко. Как ты смотришь на то, чтобы он возглавил сельсовет?
– Ты меня, Николаевич, без ножа режешь. Это ж мой лучший агроном. Посевная на носу, кто работать будет?
– Ладно, Левченко не будем трогать. А зоотехника Сухомлина отпустишь?
– Что хочешь делай, не отдам. У меня на весь колхоз – один грамотный зоотехник.
– Тогда сам предложи кандидатуру.
– Есть у меня Боря Кузякин. Хороший парень. В Афганистане служил. Политику партии понимает.
– А работает он кем.
– Да пока на тракторе, но уже второй год заочно учится в сельскохозяйственном институте. Хороший парень, справится. Да и что там справляться – сиди, штаны протирай.
Вот так несерьёзно оценивали руководители колхозов советскую власть на селе…
Когда я вошёл в открытую дверь сельсовета, внутри стояла мёртвая тишина и никаких намёков на присутствие в здании людей не замечалось. Только в кабинете председателя, под портретом Горбачёва, сидел какой-то небритый мужик, перед которым на столе стояла полупустая бутылка самогона, открытая банка маринованных помидоров и гранёный стакан. Второй такой же стакан я заметил на полу, под столом.
– Кем будете, уважаемый? И где хозяин кабинета?
– Я тут сторожем работаю. А председатель к дояркам на ферму пошёл, – ответил мужик и зачем-то бросил беглый взгляд в открытое окно за его спиной.
– Нехорошо, товарищ, распивать под портретом генерального секретаря.
– Да я так, самую малость, в честь праздничка, сейчас всё приберу. – И мужик стал суетливо убирать компромат под стол.
Какой сегодня праздник, я уточнять не стал. Мужик был из тех, у кого каждый день праздник…
Я подошёл к открытому окну и выглянул наружу. Под окном рос пышный куст сирени. Из куста торчали две ноги и широкая задница председателя сельсовета.
– Николай Афанасьевич, от кого прячешься? Вылезай! – сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Это ты, Петрович? А Савченко с тобой?
– Нет, шеф на своей «пятёрке» где-то в вашем селе с народом общается.
Николай Афанасьевич Земляной, председатель Лебяжьевского сельского совета, вылез из куста с исцарапанным лицом.
– Что это с тобой, Николай Афанасьевич? Детство никак вспомнил, в прятки играешь? – спросил я.
– Смешно тебе. А меня чуть кондратий не хватил от страха.
– Давай, рассказывай, что случилось.
– Утром встретили автобус с вашими, исполкомовскими, сотрудниками. Я отправил с ними Зину, секретаря сельсовета, и они пошли по дворам. Сам сел напротив окна, выглядываю Савченко. Я ж не знал, что на его «Волге» ты раскатываешь. Тут заходит ко мне кум и ставит на стол «маленькую» горилки. «Давай, кум, выпьем, – говорит, – в честь праздника». «А какой сегодня праздник?» – спрашиваю. «Как же, день Феодоровской иконы Божьей Матери! Большой праздник, грех не выпить». «Ты, кум, совсем сдурел. Сидишь под красным флагом и предлагаешь коммунисту и представителю советской власти церковный праздник отмечать». «Когда я твоего сына крестил, ты не сильно переживал, что коммунист». Ничего не поделаешь, достал я из сейфа два стакана и банку маринованных помидоров. Только налили, гляжу, по дороге в нашу сторону едет чёрная «Волга». Ну, думаю, пропал. Куму сказал, чтоб сторожем назвался, а сам – в окно…
Не сдерживая больше смеха, я спросил:
– А красные «Жигули» ты не видел?
– С полчаса тому назад просвистела мимо красная «пятёрка». Я ещё подумал, кто бы это мог быть.
Я заметил на председательском столе бланк договора с вензелем райагропрома.
– А это что за документ?
– У твоих девчат попросил почитать, что люди подписывать будут. Они ж потом ко мне жаловаться придут.
Я взял бланк договора, пробежал глазами. Документ вполне шаблонный, полный юридической казуистики. Существенное значение имели два пункта:
«1. Мы, нижеподписавшиеся, районный агропромышленный комплекс в лице председателя районного агропромышленного комплекса и гражданин… паспорт… проживающий… подписали настоящий договор в том, что райагропром предоставляет гражданину… в срок до 1 апреля 1988 года БЕСПЛАТНО здорового поросёнка и 50 килограммов комбинированных кормов, а гражданин… в срок до 31 декабря 1988 года обязуется сдать государству по закупочным ценам 40 кг мяса свинины без костей и 15 кг сала.
2. В случае если гражданин… не выполнит взятых на себя обязательств, он обязан возместить райагропрому прямые убытки и утраченную выгоду в соответствии с расчётом, приведённым в приложении № 1 к договору».
Что там было, в приложении, я не стал читать, и так всё понятно.
Грандиозная афера.
Я, хотя и не животновод, но представление имел: чтобы сдать сорок килограммов мяса и пятнадцать кило сала, надо откормить свинью минимум до центнера. И мешок комбикорма – это вообще ни о чём. А если, не дай бог, здоровый поросёнок заболеет и сдохнет? Придётся бедному крестьянину раскупоривать кубышку, если, конечно, она у него есть, и оплачивать родному агропрому утраченную выгоду. Шедевр просто.
Пособие для обучения юристов-договорников.
– Почитал? – со вздохом спросил Николай Афанасьевич. – Вот и я думаю, как буду людям в глаза смотреть.
Оставил я председателя сельсовета думать его думу, а сам поехал искать шефа.
Красную «пятёрку» мы нашли на соседней улице.
Перед ней стоял шеф и распекал сотрудников аппарата исполкома:
– Вы чем тут без меня полдня занимались? Всего пять договоров заключили. Я вас, бездельников, научу как с людьми работать!
Я прибился к толпе. Шеф меня заметил и спросил:
– А Кондратенко где?
– В гостинице отдыхает. Устал маленько. Просил передать, что очень доволен работой районной власти.
– Ты, я смотрю, тоже «устал маленько», ладно, потом поговорим. – И он быстрым шагом пошёл по улице.
Остановился Савченко у дома, который ничем особо не отличался от других, только на чердаке хозяева устроили что-то типа мансарды, а с неё – выход на маленький балкон. Может, этот балкон и привлёк внимание шефа…
Калитка оказалась не заперта. Александр Николаевич зашёл во двор, а за ним и мы всей толпой.
Савченко постучал в дверь, и на порог дома вышел хозяин в чёрных семейных трусах до колена и в грязной, дырявой майке, натянутой на обвисший живот. Он смотрел на шефа испуганным, осоловевшим взглядом и жевал какую-то зелень – то ли петрушку, то ли укроп.
– Здравствуйте, товарищ, как Вас зовут? – начал Александр Николаевич официальным тоном.
– Лёха, – дрожащим голосом ответил хозяин и выронил изо рта зелёную жвачку.
– А отчество?
– Семёнович.
– Алексей Семёнович, Вы слышали, какие задачи ставят перед нами партия и правительство по развитию личных подсобных хозяйств?
– Вроде слыхал.
– Тогда вот Вам договор – подписывайте.
И шеф протянул вконец оторопевшему Лёхе папку с договором и авторучку.
– Не-а, подписывать я ничего не буду, – робко возразил Алексей Семёнович.
– Ты коммунист? – выходя из себя, спросил Савченко.
– Не-а.
– Депутат сельского совета?
– Не-а.
– Ты советский гражданин, – уже орал шеф, – ты знаешь, кто перед тобой стоит?
– Не-а.
– Перед тобой, болван, стоит председатель районного исполнительного
