проезжали мимо казавшихся древними или заброшенными крестьянских домов. Когда они проезжали через деревню, к ним сбегались грязные дети, они кричали и махали им руками, да и стоявшие в дверных проемах или возившиеся с тракторами мужчины поднимали руки, приветствуя их.
– Если вы повернете там, на перекрестке, направо, мы сможем сократить путь.
– А если я поеду прямо?
– Нам потребуется на двадцать минут больше времени.
– Тогда поедем прямо, – сказал Джон и нажал на газ, наслаждаясь тем, что его вдавило в сиденье, когда красный «феррари» с неподражаемым, почти божественным мотором набрал скорость и пролетел через пустой перекресток, словно выпущенная из лука стрела.
Лучше, чем секс, действительно. Джон представлял себе, что ездить на «феррари» – это круто, но в действительности это оказалось еще более волнительно, чем он предполагал. Ты находишься внутри мощной машины, чувствуешь рокот мотора, словно звук собственного сердца, автомобиль становится единым целым с твоим телом – и ты несешься вперед, неудержимо, с неукротимой скоростью, неукротимой силой, мчишься по улицам, вписываешься в повороты, и кровь кипит в жилах, и ощущение такое, будто весь мир принадлежит тебе.
– Это понижает меня в ваших глазах? – спросил Джон, когда они пронеслись по мосту, переброшенному через узкий, почти пересохший ручей.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, – произнес Джон, делая рукой жест, повторяющий очертания машины, в которой они сидели, – вы находите наследника состояния Фонтанелли, того, кто должен исполнить пророчество, еще полтысячелетия тому назад избранного для того, чтобы вернуть людям будущее… и первое, что он делает, это покупает нечто столь бессмысленное и излишнее, как дорогущий спортивный автомобиль!
Эдуардо рассмеялся.
– Вы плохо знаете моего деда. Он полюбил вас, и это навеки. Теперь можете творить все, что угодно.
Джон удивленно поднял брови.
– Ох! – Он был тронут.
– Это не считая того, – продолжал Эдуардо, – что вы точно соответствуете разработанной им теории.
– Теории?
– Он на протяжении десятилетий следил за судьбами людей, неожиданно получивших очень много денег. Ну, то, что можно узнать из газет. Он говорит, что те, кто тут же начинает экономить, вскоре теряют свое новоприобретенное состояние. А те же, кто в первую очередь исполняет свою самую безумную мечту, позже в большинстве случаев приучаются правильно распоряжаться собственными деньгами.
– Тогда надежда есть.
– Именно.
Он просто должен был сделать это. Когда он увидел витрину со стоящим в ней красным болидом, с причудливо наряженными манекенами и стандартным черным конем на заднем фоне, в нем словно проснулся голод: он должен иметь такую машину, он хотел вести ее, причем немедленно.
В фильмах подобное всегда происходило просто. А по эту сторону экрана автомобиль должен быть разрешен, застрахован, пришлось побывать в тысяче инстанций, прежде чем он смог на нем уехать.
Эдуардо помогал ему советами и наконец кто-то кивнул: для него сделают все, что должно быть сделано, и формальности подождут. Он может уехать сразу. Все, что от него требуется, – это подписать кредитную квитанцию на невероятно огромную сумму в лирах, что Джон и совершил, не утруждая себя переводом ее в доллары. А затем настал волшебный миг: директор филиала, прилично одетый мужчина с лоснящимися волосами, вложил ему в руку ключи, они с Эдуардо сели в автомобиль, окно витрины перед ними отошло в сторону, и в сопровождении восхищенного концерта гудков они сорвались с места.
При этом Джон никогда не был фанатом «феррари». В сериале «Частный детектив Магнум» ему показалось проявлением излишнего тщеславия то, что Том Селлек разъезжал на «феррари», который в глазах Джона был слишком дорогим и непрактичным средством передвижения. Конечно, он всегда мечтал о какой-нибудь крутой машине как символе того, что он сумел добиться чего-то, как любой нормальный американец, но скорее представлял себе при этом «кадиллак» или, быть может, «порше». Но уж точно не «феррари».
Однако, вспоминая момент, когда он увидел с заднего сидения «роллс-ройса» витрину филиала «Феррари», он понимал, что на самом деле важнее всего было проверить, чего стоят все эти слова. Может ли он, якобы самый богатый человек всех времен и народов, просто пойти и купить себе безумную машину.
Смотри-ка, может.
– И ваш дед действительно верит в это пророчество, не так ли?
Эдуардо кивнул.
– Да. Верит.
– А вы?
– Хм… – Последовала долгая пауза. – Не в том смысле, который вкладывает в это дед.
– А во что вы верите?
– Я думаю, что нам как семье удалось сделать нечто беспрецедентное, сохранив это состояние на протяжении такого долгого времени. А еще я знаю, что оно нам не принадлежит. Что оно принадлежит назначенному Фонтанелли наследнику.
– Мне.
– Да.
– А вам никогда не приходило в голову просто оставить его себе? Я имею в виду, ведь о существовании этого состояния не знал вообще никто?
– Никто. Я знаю, это звучит странно. Но меня так воспитали. Пожалуй, вы не сможете себе этого представить. Я вырос в атмосфере ожидания и планирования, подготовительных работ к определенному дню, дню, назначенному еще пятьсот лет тому назад. Задача Вакки – хранить состояние, оберегать его, преумножать его до того времени, как оно будет передано наследнику. После этого – когда наследник вступит во владение своим состоянием, – мы будем свободны. Тогда обязательства будут выполнены.
Джон попытался представить себе такой образ жизни – людей, чувствовавших себя связанными обещанием, которое дал их предок столетия тому назад, – и вздрогнул, настолько чуждым показалось ему это.
– Вы так это воспринимаете? Как обязательство? Как тяжкую ношу?
– Это не тяжкая ноша. Это просто наша задача, и только когда она будет выполнена, мы сможем заняться другими вещами. – Эдуардо пожал плечами. – Вероятно, это покажется вам странным. Но представьте себе, что все эти вещи, которые рассказал вам мой дед два дня назад, я знаю всю жизнь. Мне рассказывали историю о сне Фонтанелли, как другим детям рассказывают рождественскую историю. Я знаю ее наизусть. Каждый год мы отмечали 23 апреля как праздник и каждый раз говорили: вот, осталось столько-то лет. Не могу вспомнить ни одного события последнего столетия, чтобы мне не пришло в голову, как оно повлияет на состояние Фонтанелли. И все эти годы мы наблюдали за семьей Фонтанелли, знали о каждом заключении брака, о каждых родах, знали, у кого какая профессия, кто в каком городе живет. Хотя в последние годы мы немного халтурили. Чем ближе был назначенный день, тем больше мы убеждались, что наследником станет ваш кузен Лоренцо.
Джон почувствовал неприятный укол.
– И теперь вы разочарованы, что им стал я?
– Меня можете не спрашивать. До прошлой осени я учился и никогда не встречался с ним. Наблюдение было задачей других. Здесь нам направо.
Джон последовал указанию, и они оказались на ведущей слегка в гору дороге, которая вынуждала ехать медленно, поскольку была узкой и извилистой.
– А другие кандидаты?
– Номером вторым были вы. Номером третьим – кузен, седьмая вода на киселе, зубной техник в Ливорно, тридцати одного года, женат, детей нет, что среди Фонтанелли, кстати, встречается на удивление часто.
– Вот он разозлится.
– Он не знает.
Они достигли седловины, и теперь дорога явно вела к деревне. Немного в стороне, с видом на Средиземное море, который должен, по идее, быть ошеломляющим, лежала усадьба, и у Джона возникла уверенность, что это и есть загородная резиденция Вакки.
– А что думает обо мне ваш дед?
– Что вы и есть тот наследник, которого видел в своем сне Джакомо Фонтанелли в 1495 году. И что вы сделаете с помощью своего состояния что-то очень-очень хорошее для людей, то, что снова откроет двери будущего.
– Очень смелые ожидания, не так ли?
– Честно говоря, я считаю, что все это мистическая чепуха, – громко рассмеялся Эдуардо.
Они приближались к деревне. Джон заметил, что с другой стороны дорога была шире.
– Но в семье Вакки говорят, что вера приходит с возрастом, – продолжал Эдуардо. – Мой отец и дядя находятся на той стадии, когда Вакки верят, по крайней мере, в то, что с таким количеством денег нужно сделать нечто осмысленное, и они ломают себе головы над тем, что бы это могло быть. Мой дед по этому поводу вообще не волнуется. Вы тот самый наследник, все это – священное видение, и если вы покупаете «феррари», то, значит, таков божий промысел, e basta [5].
Скупыми жестами пальцев, которые Джон уже научился хорошо понимать, Эдуардо указывал путь через деревню, производившую мирное впечатление. Они достигли усадьбы, проехали через широкие ворота, кованая решетка которых была открыта настежь, и оказались в просторном, усыпанном галькой
