вертеть головой», — подумал я, а сам от испуга, наоборот, вытаращил их!
Птицы же продолжали настойчиво поклёвывать меня то в лоб, то в щёку, то по темечку. «Кышь! Не дамся!» — заорал я во всё горло. «Надо же! Орёт что-то!» — подумали птицы, и, махнув своими большими крыльями, в недоумении отлетели, усевшись на стоящие рядом берёзы.
Тут солнце прошлось своим краем по горизонту, вызвав жёлтые и оранжевые краски заката на небо.
«Распятый грешник, блин, не вздохнуть, как говорится, ни охнуть!» Короче, устал я.
Слава Богу, сон пришёл, сразу отрубив меня от реальности.
Проснулся я, когда стало темно. Хотя, когда снег, то совсем темно не бывает. Всё равно жутковато как-то стало… «А вдруг сейчас будет проходить мимо какой-нибудь маньяк», — пришло в голову, и я поёжился. Жертвой явно быть не хотелось. К тому же я замёрз. «Да, тут даже мат не поможет… К Господу что ли обратиться?»
И что вы думаете? К тому времени я почти протрезвел, мысль-то и пришла! «А рванусь-ка я вниз!». Так я и сделал. Рывок, но куртка осталась на заборе. Как из смирительной рубашки, блин, вылез! Радостно так снял её со штакета и понесся домой, даже не оглянувшись на этот треклятый забор!
— Ты где был? — спросили дома.
— Грачи ведь прилетели, значит, будет тепло, — ответил я, поправляя очки.
Кот
Какая хорошая погода сегодня — прохладная. От этого шуба моя стала особенно гладкой, словно она без меня почувствовала приближение осени. Жара, наконец, отступила. Она мне надоела и измотала во всём. Помню, как только и делал, что искал везде любую тень и потом пережидал в ней зной. Шуба в жару? Да кому нужна шуба в жару? Вот и я о том же.
Я уже не любопытный котёнок и знаю о жизни уже кое-что. Давно научился ставить метки на своей территории, не пускать сюда чужих котов, приглядывать за птицами и, конечно, ловить здесь мышей.
Сейчас вот с осмотром как раз обхожу свои владения у большого дома, где и живу. Здесь моя квартира, и я в ней «за главного». Я не работаю, а хозяин — другое дело: вкалывает где-то на стройке и по хозяйству хлопочет. Он всегда умного человека из себя изображает и делает это по любому поводу. В общем, живёт он, живу я, так мы сосуществуем. Иногда он позволяет мне, хотя, вы понимаете, конечно, кто кому позволяет, сесть и умыться в переднем углу, помурчать на одеяле его кровати, меня погладить по голове и животу. А он ещё позволяет себе алкоголь и сигареты. Я, бывало, поутру сижу где-нибудь возле стола, смотрю, как он себя гробит. Ну, вот скажите, какая может быть от них польза ему? Вот и я о том же.
Осмотр у меня — дело ежедневное: сейчас пойду налево, потом поверну к крыльцу направо. Я стараюсь делать это всегда вразвалку, с достоинством и не спеша. Мышиные места здесь вокруг. Я не одно поколение пробовал на зуб: на вкус вроде «пойдёт». О чём же я? А-а…. Так что хозяйство у меня хлопотное. На сафари «Одними лапами» собираются сюда все местные коты и кошки — искатели приключений. Это мои конкуренты. Они молоды, заносчивы, голодны и, бывает, не соблюдают правил охоты, норовя вырвать добычу прямо изо рта, громко урча. Я тоже тогда на них урчу, в общем, силой ставлю тогда гостей на место. Я же здесь не последний, а первый! Я хозяин!
Кстати, там вон около крыльца есть нора. Однажды, помню, такое пиршество было в этих местах у меня: сразу троих откушал, а четвёртой закусил. Я мышей в тот день тогда по писку приглушенному услышал. На всю округу давно известны знаменитые вкусовые качества наших серых пищалок. Тогда мне пришлось применить свой старый приём: лечь, замереть надолго, ждать их появления из норы ко мне. Я слышал, как они там, в норе, беснуются; топают, как слоны; кричат на своём противном непонятном никому языке. Эх, засунуть мне бы лапы туда к ним да когтями бы кого-нибудь примять! Зачем примять? Да чтобы потом съесть! О чём это я? Да всё о том же.
В общем, лежу на животе, замер, голову так пригнул к земле, что подбородок устал, терплю лишения. Хвост вытянул в струну, лапы поджал для прыжка. Время моё тогда пошло медленнее, появился азарт до умопомрачения. Вдруг внезапно показалась мышь: большая такая. Она огляделась, громко запищала, будто применила усилитель. Меня, как статую, она просто ничуточки не заметила. Я молнией прыгнул на неё со всей природной внезапностью. Зубы на рефлексах глубоко впились в её голову. Дальше, с радостью от удачи, я поволок тело прочь.
Да, не скрою, я хвастун по натуре и очень люблю покрасоваться перед кошачьим сообществом, перед людьми, перед хозяином, в конце концов, и лучшего места, чем принести ношу себе домой на крыльцо, я тогда не нашёл.
Ослабив хватку, я уложил мышь прямо посредине крыльца, а сам поскорее побежал опять к норе. Оттуда пока никто не показывался, и я с разбегу плюхнулся на живот на своё насиженное место. И сделал это как раз вовремя, потому что показалась вторая.
Эта мышь была очень осторожной. Она выбралась из норы совсем недалеко и замерла, прислушиваясь. Ясно, ждала писка от первой. Мне пришлось снова полностью замереть, ожидая, когда она отойдет подальше от норы. Как это только случилось, я скомандовал себе:
— Давай!
— Даю! — ответил я и быстрее мухи прыгнул к норе. В ход пошли когти. Я прижал её к земле, а потом только
пустил в ход зубы. Интересно, что мои зубы острые. Они точно такие же острые, как сабля хозяина, что висит в доме в одной из комнат на стене. «Хватай, режь, коли!» Дальше я потащил в зубах вторую, куда? Правильно, на крыльцо: я уложил её рядом с первой.
Первая мышь вдруг задёргала лапами, на моё удивление вдруг она очнулась. Запищала. Хвост её начал двигаться, привлёк всё моё внимание. Я забыл о второй, а зря. Вторая мышь вдруг резко вскочила на ноги и бросилась прочь. На своём месте она оставила горку продолговатых чёрных котяхов от страха. Врёшь, не уйдёшь — пронеслось в голове. Я догнал её и придушил вторично. Затем вернулся к первой и тоже вторично придушил и её. Поправив обе неподвижные мыши, чтобы было красиво со стороны, я отправился снова к норе. Там, ожидая любого подвоха, я дождался третьей мыши.
